Чуть позже в отношении Cephos и компании было вынесено еще более жесткое юридическое решение. На официальном «слушании Дауберта»[748] в Федеральном суде штата Теннесси в связи с делом о мошенничестве предполагалось оценить, можно ли считать выявление лжи с помощью фМРТ научным доказательством при судопроизводстве[749]. После выступления экспертов (директора Cephos Стива Лакена, сторонника такой возможности, и нейроученого Маркуса Райхле и специалиста по биостатистике Питера Имри, высказывавшихся против), судье Ту М. Фаму все стало понятно. Его вердикт: нельзя! По мнению судьи, даже беглый обзор научной литературы показывает отсутствие доказательств того, что использование фМРТ для определения истины или обмана принимается в научном мире как надежное. Кроме того, неизвестна частота ошибок при использовании метода вне лаборатории.
Судья Фам также был недоволен тем, что одну из двух процедур сканирования мозга, проводившихся по поручению защиты фирмой Cephos, потребовалось повторять, так как сначала не было получено желаемого результата[750]. Глава Cephos Лакен лично предположил, что испытуемый солгал по одному из двух пунктов обвинения. На том основании, что испытуемый «устал», тест был повторен позднее. И вот, во второй раз появился результат, который был нужен защите. После отрицательного решения судьи Фама, подробно изложенного в 39-страничном докладе, вопрос был закрыт. Но только до тех пор, пока в другом государстве Cephos или No Lie MRI не отважатся на новую попытку раздобыть своей спорной процедуре одобрение для использования в суде. В любом случае, было бы интересно спросить ответственных лиц из Cephos и No Lie MRI в их собственных сканерах, насколько они сами верят в значимость своих методов. Или все это лишь ложь и коммерческий расчет.
Даже старая добрая компьютерная томография имела свои «большие выступления» в суде. В обзоре научной литературы историк науки из Йельского университета Беттиэнн Хольцманн Кевлс приводит яркий пример: «После того, как Джон Хинкли в 1981 году попытался убить президента Рейгана, компьютерная томография помогла нейрохирургам оценить урон, нанесенный пулями Хинкли, разорвавшимися в голове пресс-секретаря Джеймса Брейди[751]. В следующем году адвокаты Хинкли использовали компьютерную томографию с намерением убедить суд присяжных в Вашингтоне, округ Колумбия, что Хинкли может быть шизофреником, потому что структурный дефект в его мозге статистически соотносится с КТ-изображениями мозга шизофреников»[752].
Использование защитой КТ-изображений мозга Хинкли для доказательства его невменяемости активно оспаривалось. Только после длительных переговоров судья Баррингтон Паркер согласился на представление в зале суда двух отобранных снимков. Кроме того, он разрешил проецировать изображения только на маленький экран и не позволил гасить свет[753]. Специалист в области научной антропологи Джозеф Дамит считает, что судья опасался чрезмерного влияния, которое могли оказать изображения на присяжных: «Меры, принятые Рихтером, похожие на „вы можете взглянуть, но не смотреть“, демонстрируют сильную веру в визуальную и научную убедительность»[754]. 21 июня 1982 года в зале суда Хинкли был зачитан приговор: не виновен по причине невменяемости. Поскольку КТ-изображения были лишь частью обширного экспертного заключения, их роль в успехе защиты оценить довольно трудно.
Тем не менее нейронауки в целом могут приписать себе заслугу, что именно они поспособствовали отмене в 2005 году Верховным судом США смертной казни для молодежи в возрасте до 18 лет[755]. В деле «Роупер против Симмонса» сторонники отмены смертной казни юных насильственных преступников ссылались на результаты исследований мозга, показавшие, что миелинизация нейронов у подростков еще не завершена и что поэтому их мозг еще не является зрелым. В связи с этим до 18 лет молодые люди еще недостаточно ответственны, чтобы в случае особо тяжких преступлений заслуживать смертную казнь.
Никто не будет отрицать, что смертную казнь для молодых людей следовало отменить как особенно варварский и нецивилизованный акт. Однако можно возразить, что, чтобы осознать незрелость и импульсивность подростков, а также недостаточную оценку ими последствий своих действий, вовсе не нужна никакая нейронаука. С этим полностью согласятся все специалисты по психологии развития и все родители молодых людей. В большинстве стран подросткам не доверяют также вождение автомобиля, и для получения водительских прав им должно быть не менее 18 лет. Несколько углубившись в тему, можно, правда, задаться вопросом, насколько различаются степени миелинизации нейронов в 18-летнем и 17-летнем мозге, что первый вдруг начинают оценивать как достаточно вменяемый.
Свое первое судебное заседание фМРТ пережила в 2009 году[756]. Это была мировая премьера. Защита снова доказывала невменяемость своего клиента. Обвиняемый: Брайан Дуган, серийный насильник и убийца, находившийся в тюрьме уже десятилетия. Психопат первого сорта. В «контрольном перечне признаков психопатии Хэра» – этот диагностический инструмент обычно используется в подобных случаях – Дугану подошли 38 из возможных 40 пунктов. 99,5 % его товарищей по заключению имеют более низкие показатели. Чтобы защитить Дугана от смертного приговора, защита обратилась к специалисту по психопатии Кенту Килю (см. также главу 8). Сделанные экспертом по нейровизуализации фМРТ-изображения мозга Дугана при показе ему эмоционально заряженных образов, как и ожидалось, выявили серьезный дефицит в зонах обработки эмоций.
Но и во время этого уголовного процесса судья запретил прямую демонстрацию результатов визуализации присяжным. В зале суда эксперт Киль мог использовать только презентацию в PowerPoint с пояснительными рисунками и диаграммами. Это было предписано на слушании в преддверии судебного заседания, так как главный прокурор Джозеф Биркетт указал, что присяжные (все из них не были учеными) могут слишком впечатлиться яркими цветами и понятиями статистики[757]. Явление, которое часто упоминается в профессиональных кругах как «эффект рождественской елки»[758].
Шестичасовая лекция Киля не помогла оправдать подсудимого. Присяжные единогласно приговорили серийного убийцу Дугана («последнего человека, за которого хочется замолвить словечко»[759]) к смертной казни. Возможно, потому, что на следующий день после показаний Киля обвинение предложило заслушать убедительного контрэксперта – психиатра из Нью-Йоркского университета Джонатана Броди. Броди представил по крайней мере два веских аргумента в пользу того, почему фМРТ-исследования Киля ничего не доказывают[760]. Прежде всего временной фактор. Мозг Дугана изучался через 26 лет после совершенного им первого убийства. Современное неврологическое заключение не могло сообщить, что было с мозгом обвиняемого на момент преступления. С другой стороны, данные Киля о состоянии мозга психопата могли иметь значение только при статистическом сравнении групп. Об одном человеке сделать достоверного вывода нельзя. Броди объяснил присяжным, что он имел в виду: «Если вы посмотрите на профессиональных баскетболистов, большинство из них высокие. Но не все, кто выше 1,98 метра, – баскетболисты»[761].
Глава десятаяНейроскептицизм вместо нейроспекуляций
Когда в наше время ряд авторитетных и успешных нейроученых производят впечатление, что они хотят привязать все человеческие дела к трансмиттерами, синапсам, импульсам и нейронным сетям… остается признать, что радостный оптимизм сегодня зажал в тиски скептическую умеренность. Но когда-нибудь все снова станет наоборот[762].
20 лет назад в интервью швейцарскому телевидению невролог Кристоф Мишель продемонстрировал замечательную прозорливость: «Утверждать, что мы могли бы читать мысли, могли бы постичь душу – подобные вещи не связаны с тем, что мы можем и хотим делать. И я думаю, что такие утверждения могут быть связаны с научным злоупотреблением, каким-то высокомерием и даже своего рода научным мошенничеством»[763]. То, в отношении чего в 1993 году еще высказывались неопределенные опасения, давно произошло. Исследования мозга превратились в последнюю подтверждающую инстанцию и теперь объясняют не только собственный фактический объект исследования, но и весь мир. Часто это делается с уверенностью, граничащей с надменностью. Особенно, когда исследователи мозга хотят превратить предполагаемые результаты своих экспериментов в нормативные выводы («реформировать уголовное право!») или всесторонне и окончательно объяснить какие-нибудь обстоятельства.
Но для такого поведения мало поводов. В частности, его не могут оправдать эмпирические результаты исследований «новых наук о мозге». Слишком большое несоответствие между провозглашаемыми успехами и, соответственно, заявляемой значимостью для жизни и сутью эмпирических данных. Если явные экспериментальные результаты исследований мозга – а не только выводы из них – вообще предлагаются для публичного обсуждения, эти результаты обычно оказываются удивительно тривиальными. Или, уже через короткое время, – поразительно неправильными.