Его голос смолк, и сразу послышался далекий гул перестрелки. Остатки окон, сохранившихся в доме, затряслись и задребезжали. Югурский отряд засел в том месте, где некогда был парк маленького висконсинского поселка, покрывший крутой откос вниз к реке.
Цепочка экранов, свешивающихся с потолка, вспыхнула, началась схватка. Сверхзвуковая скачущая шрапнель изрешетила основания деревьев, и они рухнули во все стороны, образуя непроходимые завалы. Три глухих удара, и накрепко замерзшая река треснула. Бронированные машины вырвались из-подо льда, покинув укрытия на речном русле, и открыли огонь.
— Держись на два метра ниже линии гребня, Паркер… это реактивный гласис…[1] стреляй по скале рядом с ним, поменяй угол… хорошо, Сугура… — потрескивал голое Стива в динамиках, подавая спокойные команды.
На самом деле это не был его голое, конечно, лишь имитация, доносящаяся из тактического компьютера, но Каринта поймала себя на том, что слушает, надеясь разобраться в его ощущениях.
Потребовалось некоторое время, чтобы найти отряд Столпа, далеко отклонившийся от защитной линии, пересекающей центральный Висконсин. Последние месяцы в этом секторе было затишье, и Столп получил небольшую передышку. Против него собрались подавляющие силы. В этом не было стратегического смысла: отряд так или иначе, будет уничтожен, но в таком случае люди могут подвергнуться гораздо более сильной контратаке Столпа. Однако люди надеялись, что к тому времени эмоциональный эффект от победы в первой схватке еще не забудется и сделает последующее неминуемое военное поражение малозначащим.
Адалти сплел различные визуальные нити в устный пересказ. Наблюдая за экранами, Каринта прислушивалась к нему. Большая часть оружия Столпа была уничтожена и сохраняла лишь видимость действующего. Например, дистанционно управляемое орудие — ДУО — быстро вращало своей башней, но пушка уже не стреляла. «Он выглядит хорошо», — думала Каринта, и пальцы ее дрожали. Стив, ловко уклоняясь, пробирался через поваленные стволы, то проваливаясь, то снова появляясь. Он держался на ногах несколько неуверенно, но с этими промахами справлялся почти мгновенно. Стив перекатился через пылающий кует и исчез в расселине.
Солнце уже взошло, и кипящий дым тяжело висел в его ярком свете. Летающие телеуправляемые камеры кружили над сражением. Каринта сама переживала подобные битвы, но сейчас у нее сжималось горло. Оставалось лишь сидеть, наблюдать и ощущать страх.
— Проклятье, проклятье, — проскрипел у нее в ушах живой голое Стива.
Его подчеркнул орудийный залп. Экран показал ДУО, которое она видела раньше, — теперь оно стреляло, будто вовсе не было выведено из строя. Его башня вращалась, следя за целью.
Она могла видеть на других экранах, как солдаты реагировали на возможную потерю их потенциального героя. В версии Адалти их не покажут.
— Все сюда! Мы потеряем его! Этот глупый сукин сын…
— Стив! — позвала Каринта.
В ответ лишь его прерывистое дыхание. Затем: «Иди сюда, крошка. Иди к маме».
ДУО, скрипя, двинулось вперед. Его броня сняла, как на рыцаре девичьей мечты. Неужели солдаты Столпа убивали время, начищая ее, или же Адалти устранил сажу каким-то цифровым фильтром?
Стив пронзительно вскрикнул.
Каринта выбежала через выбитую взрывом дверь дома на улицу. Дым поднимался сквозь деревья, и она различала серебряные пятнышки вертолетов и летающих камер.
— Это не снаружи, — лениво проговорил Адалти. — Это здесь, внутри.
Каринта стояла в холодном солнце, дыша так медленно и тихо, как только могла. Время забило песком ее суставы. Ее промежность все еще саднила от отчаянных любовных усилий Стива. Она застыла на месте, вспоминая его руки.
— Интересно, — заметил Адалти. — Иди посмотри, Каринта.
Она стояла в дверном проеме. Стив был придавлен древесным завалом. Солдаты в шлемах отчаянно пилили и растаскивали бревна. Неподалеку кособочились погнутые останки ДУО, прижимающего своим весом бревна, давящие на Стива.
— Его заманили с грунта на бревна, затем взорвали бревно-подпорку. — Адалти выводил на монитор периферийные участки сражения. Большинство солдат Столпа уже мертвы. — И орудие рухнуло.
— Жив? — затаила она дыхание. На экране лицо Стива казалось бледным.
— Жив, — довольно подтвердил Адалти. — Солдаты сердятся. Нам не нужен настоящий павший герой.
— Всего лишь синтетический и живой. Я знаю. Надеюсь, они простят его.
— Это неважно. Мы получили то, что хотели. А теперь им нужно двигаться побыстрее.
К наступлению ночи битва распространится на весь этот сектор, поскольку Столп отреагировал на атаку.
К тому времени Стив, Каринта и Адалти, разумеется, исчезнут, но солдаты останутся.
Мысли о прошлой ночи не покидали ее. Каждое движение, каждый вздох. Откуда пришла эта страсть, воспламенившаяся в нем? Неожиданно она поняла, что он откуда-то получил ее. Создал эту страсть. Она моргнула на холодном ветру. Как хотелось быть молодой и желанной хоть на день, чтобы испытать близость на вершине плоской скалы в теплом солнечном свете, паря над всем остальным миром и посылая его к чертям!..
Она шагнула назад, в дом. Благородное лицо Стива уставилось на нее с экранов. Он командовал атакой и храбро вел людей вверх по крутому склону прямо в пасть пушкам Столпа. Это был современный эквивалент эпоса Югура, визуальная Илиада, история героя.
Умные существа югуры адаптировались к своей меняющейся технологии, но использовали ее для утверждения своих древних принципов, а принципы эти требовали: равные переговоры возможны только с героем.
Она села, наблюдая, как Адалти манипулировал мелькающей на экранах фигурой Стива для передачи изображения Столпу и самой Югурте, и чувствовала себя более опустошенной, чем с потерей любого из покинувших ее мужей.
Звуковые и визуальные записи покажут, что Стив планировал это с самого начала. Он не сомневался. В его планах ощущалась удовлетворительная симметрия, и он будет принят. То, что это была, по сути, последняя отчаянная попытка после серии неудач, не имеет значения.
Он шагнул в проход между двумя линиями жезлов, поднятых военачальниками Столпа.
Стив не смотрел на их бесстрастные длинноносые лица с крошечными провалами сосредоточенно стиснутых ртов, предпочитая следить за грубым, ломаным тротуаром, по которому мучительно шел. Его раздробленное бедро едва зажило и было стянуто тонкой металлической проволокой.
Позади, уткнувшись в песок бетонных руин Гэри, в озере, вспыхнуло пламя, освещая подкладку облаков. Где-то наверху Столп зажег окрашенное ионами пламя, видимое от Висконсина до Мичигана. Важные акты всегда происходят в перекрестье терминатора, сказали они ему, и пламя придаст ночным переговорам облик вечного рассвета. Бессмысленный жест, по мнению Адалти: добавить рассветное сияние к визуальным образам, посылаемым на Югурту, несложно, но Столп был привержен традициям, хотя и не настолько, чтобы подождать настоящего восхода солнца.
Уже почти рассвело, и приближался реальный терминатор. Мигающий луч красного света выхватил Стива с помощью параболического зеркала, установленного на макушке старой и крошащейся кирпичной трубы. Он моргнул в резком плавящемся свете. Люди пытались казаться важными и почтенными, словно они встречали не творение безумного пришельца-колдуна и словно Стив был настоящим героем.
Стив совершил путешествие на далекую Югурту, чтобы убедить Югуръюр отозвать Столп с Земли. Три года понадобилось Стиву, чтобы понять, что Югуръюр, этот церемониально-социальный клуб с тысячелетней традицией, не собирается предпринимать ничего практического, ничего, хотя бы напоминающею наложение запрета на военные поставки Столпу. Однако, находясь на Югурте, Стив стал звездой информационных средств — тех, что правили умами и душами Югура. Гуманоид, проделавший путешествие на Югурту, чтобы говорить и убеждать! Он был чудом. Война на Земле казалась просто фоном, на котором он сиял. Его слава была первым шагом Адалти.
Теперь же, став героем в глазах Столпа, все еще находившегося под впечатлением картин его сражения в Висконсине, Стив попытался вступить с ними в переговоры и потерпел неудачу. Планета принадлежит им, пояснили они, и они останутся здесь. Те из них, кто хотел покинуть Землю, чтобы воевать на более приятной планете, не были услышаны. Вялое сообщение от Югуръюра оставило всех равнодушными. Стив надеялся разбить их внутреннюю сплоченность демонстрацией человеческой решимости. Напрасно. А между тем создание героическою ореола Стива было вторым шагом Адалти, поскольку те же картины отправились на Югурту.
Каринта появилась из-за крошащейся стены и мрачно уставилась на него. Ее длинная тень скользила перед ней, и мерцающие края сливались с пятнами на земле. Они не занимались любовью после той единственной ночи. Она не хотела этого. Он с усилием подавил бесполезное ныне вожделение.
— Да, Стив? Что случилось? — Она напоминала жену, отвечающую на нервные, слегка чудаковатые заигрывания мужа.
Он, пошатываясь, подошел к ней и обнял. Он не знал, как мог бы обойтись без нее. Возможно, теперь он был подсознательно приучен к модификации Салех на его гиппокампе и мозговых бороздках. Это не имело значения. Он медленно поцеловал ее, затем положил голову ей на плечо.
— Извини, милая, — произнес он. — Я старался как мог.
Она погладила его голову.
— Я знаю. Но ты такой чертовский чудак, Стив.
— О чем ты?
— Ты думал, мне нужен жесткий прут, чтобы я поняла, что ты любишь меня.
Он отвернулся, глубоко смущенный.
— Откуда ты узнала?..
— Ах, брось. Я прожила в этом мире достаточно долго. Неужели ты думал, я не догадаюсь, что за этим кроется? Эта штука была изобретена для случаев настоящей травмы… Хотя, я полагаю, это и есть настоящая травма. Та жизнь, что мы ведем, травмирует.
— Хорошо, — сказал он. — Он помог тебе узнать, что я люблю, или нет?
Она выдавила улыбку: