«Да, сталь так себе. Хлипковатые клинки. Оружие не для таких бойцов, как эти две девочки, – подумал я, – нужно это исправить».
Заметив то, с каким выражением я посмотрел на их оружие, девушки немного смутились. Я никоим образом не хотел их обидеть, просто мне почему-то казалось, что вооружены эти девушки должны быть гораздо лучше. Все-таки они дочери одного из правителей саркалов. Но, похоже, они и правда из дома уходили в большой тайне, взяв лишь то, что смогли достать, не вызывая подозрений.
«Это не правильно», – подумал я, глядя на столь великолепных воинов.
И у меня было, что им предложить.
– Нея, Лея, у меня есть два клинка. Сначала я думал, что они парные, но увидев, как вы работаете вместе, понял, что какой-то неизвестный мастер их создавал для пары воинов с вашей техникой боя. А потому…
И я извлек из «Инвентаря», а потом вытащил и из своей сумки пару трофейных мечей, которыми владел один из бандитов, с которыми мы сражались у дома мастера-кожевенника.
– Вот, это вам, – сказал я, передавая клинки девушкам, потом посмотрел на них, вспомнил кое-что из нашего с ними скоротечного боя и, скрестив руки, поменял клинки местами, – так будет правильнее.
Девушки осторожно из моих рук приняли протянутые им подарки.
– Они великолепны, – с восхищением рассматривая свое оружие, сказала Нея, – такого нет даже у лучших из лучших. – И спросила, глядя на меня: – Они из адамантита?
– Насколько я разбираюсь в оружии, то да. Только с какими-то небольшими примесями.
– Клинок из чистого адамантита бесценен, поэтому их практически не найти в открытой продаже, – сказал Грон, комментируя увиденное, – но и это оружие очень дорогое. Изделие кого-то из мастеров с нижних планов, не местных. Тут не принято изготавливать клинки со столь высоким содержанием такого ценного металла.
И он кивнул на зажатые в руках у девушек мечи.
– Обычно, чтобы скрыть подделку или невысокое качество металла, его покрывают магической патиной, придавая клинку черный цвет. Но эти мечи, они сами по себе темные. Значит, содержание адамантита в них никак не меньше половины. Дорогое оружие.
– Да еще и зачарованное, – добавил Лениавес, обращаясь к девушкам, – на клинки наложено по нескольку́ плетений. Что не удивительно, адамантит хорошо сочетается с любым типом магии. Здесь я могу четко различить укрепляющее его прочность плетение, что-то из школы жизни, и какие-то вкрапления магии смерти. Необычное сочетание. Что скажете? – спросил он у Эреи и Теи.
– Сюда бы Мука, – сказала Тея, – я не знакома с подобным плетением, но мне кажется, что оно как-то связано с невозможностью заживления нанесенных этим оружием ран. Вернее с их большой болезненностью и медленным выздоровлением.
– Похоже на то, – согласилась с нею Эрея, – кроме того, на оружие наложено отравляющее плетение. Магический яд. Очень опасен. И странный обратный канал. Оружие во время боя вытягивает жизнь из противника, нанося ему раны. Именно поэтому раны должны очень долго заживать. Магия смерти не дает каналу разорваться, оставляя раны раскрытыми. Очень опасное оружие, – резюмировала девушка.
– Все верно, – сказал я, – это оружие войны, а не поединка или драки. Это оружия предназначено для уничтожения врагов, для убийства. И поэтому я могу доверить его только столь искусным и умелым бойцам.
И я кивнул в направлении саркалок.
Девушки несколько растерянно посмотрели на меня.
– Мы не можем принять столь дорогие подарки, – наконец произнесла Лея, пытаясь вернуть мне клинок.
Нея тоже вложила меч в ножны и протянула его мне.
– Почему? – не понял я.
– Это личное, – тихо ответила Нея.
– Ну, вот пусть личным и останется, – сказал я им, – оставьте оружие себе или выбросьте его.
– Но как? – все еще колебались сестры, переглядываясь вместе с собой.
Я, конечно, понимал, что это как-то связано с их обычаями, но не собирался менять своего решения. Я даже нашел в сети, что оружие для саркалов – это аналог колец, браслетов и прочего драгоценного барахла. Они не носят бесполезных украшений. Для них лучшим и единственным подарком является оружие или доспехи, или то, что повысит их эффективность и мастерство.
И я не удивлюсь, что аналогом супружеского подарка у них является оружие. Это же раса воинов.
Но эти мечи будто специально были созданы именно для них. А потому, коль судьба свела меня с двумя этими девушками, то я просто не вправе оставить столь великолепные клинки без столь же восхитительных и прекрасных хозяек.
– Это ваше оружие, – завершая разговор, произнес я и отвернулся от девушек.
У меня за спиной раздался звук, характерный для вкладываемого в ножны оружия.
«Так-то лучше, красавицы мои», – мысленно улыбнувшись, подумал я.
– Все дела тут у нас уже практически завершены, – сказал я, обращаясь к оставшимся в зале моим друзьям и членам нашей гильдии. Помолчав, я продолжил.
– Сейчас я поднимусь наверх, чтобы закрыть последнее наше дело, потом мы зайдем на задний двор, захватим кое-кого и двинемся в нашу резиденцию. Посмотрим, как там дела у Мука. Вопросы есть?
– А что за дело у тебя осталось? – спросила Тея.
– Нужно вернуть долг одному нейтралу, я с ним рассчитаюсь и спущусь вниз. Вы же можете пока подождать меня тут или в общем зале.
Лениавес ответил за всех:
– Думаю, разумнее будет подождать тебя здесь.
– Хорошо, я быстро.
И я, не мешкая, прошел к двери и вышел в общий зал.
Нужно было рассчитаться с минотавром. Не люблю быть кому-то должным.
Регус проснулся поздним утром. Вернее даже не проснулся, а пришел в себя.
Он прекрасно помнил, что произошло вчера. Но сейчас он почему-то находился в своем номере и в своей кровати.
Его стая, его последняя надежда спасти сына. Он возлагал на эту сделку такие надежды. Но из-за этой нелепой случайности он не смог выручить за нее даже одного ломаного кредита.
Эта глупая девчонка испортила все. И поэтому он взбесился. Он готов был разорвать ее на клочки за это.
Наемник никогда не был особо добрым или хорошим нейтралом. Но и не бесчинствовал никогда. Он всегда старался держать себя в руках. Он знал, кто он, и поэтому всегда контролировал свои действия и поведение.
Но в этот раз он сорвался. Потерял контроль. Красная пелена и ярость затмили ему разум.
Регус понимал, что девчонка, может быть, и правда ни при чем, что она не виновата в случившемся, но злость и бессилие породили в нем волну безудержной ярости. Не на нее. Нет, на себя и тех, кто так подставил его.
А потом был провал, он помнил, что за девчонку вступился какой-то чел, который представился каким-то ее родственником. Вроде хотел договориться о чем-то и что-то предлагал. Но в ушах у Регуса барабаном билась бурлящая и клокочущая бешенством кровь, и он не слышал ничего кроме ее ударов.
А дальше лишь мгла и тьма.
Что произошло? Как он оказался тут? Почему он до сих пор жив?
Ведь когда он становился берсеркером и пелена ярости застилала ему глаза, остановить его могла только смерть или травма, и то не сразу.
Но сейчас он даже не ранен.
Непонимание. Страх. Страх не за себя, за сына.
И главное, бессилие что-то изменить. Как-то повлиять на события.
Он в ярости сжал кулаки, скомкав одеяло, попавшееся к нему в руки.
По комнате прокатился рык.
«Убью», – и не понятно было, против кого направлен этот возглас.
Он не сможет вовремя достать деньги. И эти гады убьют заложников, в том числе и его сына.
Регус резко сел.
Сейчас он был готов на все. И поэтому он сам найдет тех, кто похитил детей этих ублюдков из совета торговой палаты, а также и его сына, учившегося с ними в одной школе.
Он никак не был связан с делами совета, но их темные делишки ударили по нему и его семье. Вернее тому единственному, что у него осталось от нее. Его сыну.
В этот момент его блуждающий взгляд наткнулся на воткнутый в стол кинжал. Его собственный кинжал.
«Что это? Как он там оказался?» – подумал Регус и, поднимаясь с кровати, на которой он до сих пор сидел, сделал два шага по направлению к столу.
На столе, приколотая кинжалом, лежала записка. И она явно была от того самого чела.
Он обещал зайти в полдень и заплатить даже немного больше, чем рассчитывал получить наемник, если при этом сам Регус не будет поднимать шумиху и ответит на пару его вопросов.
«Что у него могут быть за вопросы ко мне? – задумался миносец. – Разве что о стае. Точно, ведь она дикая и ею непросто управлять. Если вообще возможно».
Регус и сам намучился с ними, пока доставил из мира, где они были пойманы, сюда.
Благо ему встретился этот маг, что продал «ошейники подчинения», как он их называл.
«Видимо об этом и хочет узнать чел», – решил Регус.
И скрывать он ничего не собирался, если чел и правда отдаст ему обещанную сумму, то он выполнит свои обязательства перед ним, а у самого наемника будет шанс спасти сына.
Вариант, когда придется мстить за него, он не хотел рассматривать, но весь опыт воина и наемника заставил подумать его и об этом.
Только эти гады и не догадываются, что вместо денег они получат нечто совершенно другое. И это другое вряд ли им понравится. А потом он разберется с советом.
Теперь денег ему должно хватить. Его накопления за несколько лет службы наемником, то, что он смог выручить, продав свой дом и прочее имущество, кроме оружия и доспехов, плюс деньги, что он должен получить от чела.
Набиралась достаточно солидная сумма.
Правда даже ее не хватало на то, что потребовали похитители, и больше денег ему взять было попросту неоткуда.
Но зато набранная сумма способна с лихвой окупить проведение одной операции. Ее хватит и на то, чтобы собрать небольшой отряд, большой там и не нужен, слишком он будет заметен, и на то, чтобы заплатить информатору. А информатор был необходим.
Регус знал, что обычно заложников не возвращают или стараются выдоить куриц, несущих золотые яйца, в данном случае торговцев, до последнего кредита, ну или же, если несколько умнее и не так жадны, то после нескольких полученных выплат такие темные личности обрубают все концы, чтобы на них никто не смог выйти.