Луиза открыла глаза и обнаружила, что все равно ничего не видит — слезы заливали глаза. Пришлось долго промаргиваться.
— Давайте вернем вам подвижность, — заметил Эндрон, отстегивая ремни, прижимавшие девушку к кушетке. — Только, пожалуйста, не вертитесь в воздухе, как ваша сестрица.
Говорил он в точности как миссис Чарлсворт.
— Не буду…
Остаток фразы застрял у нее в горле, когда она впервые разглядела врача. Первое, что пришло ей в голову: он сам страдает от какой-то жуткой болезни.
Голова Эндрона ничем особенным не выделялась — мужчина лет шестидесяти, как решила девушка, короткие черные, уже седеющие кудряшки и щеки настолько пухлые, что на них не было ни единой морщинки. Но его тело… Неимоверно широкие плечи поддерживала раздутая грудная клетка. Под глянцево-зеленым корабельным комбинезоном Луиза могла различить каждое его ребро. В школе ей показывали голограммы земных воробьев, и новый знакомец живо напомнил ей эту кругленькую птичку с хрупкими ребрами.
— Что, не видали прежде марсиан? — добродушно заметил врач.
Луиза отвернулась, кляня себя за то, что так пялилась на человека.
— Не уверена. А марсиане все такие?
— Ага. Так что привыкайте. Это, в конце концов, корабль С-2, тут вся команда с Марса… кроме Фурея, конечно, он для того и нужен. Мы не можем посадить челнок на террасовместимую планету. Тяготения не выдержим.
— Как… — Девушка не была уверена, что беседовать на такие темы прилично — все равно что смертельную болезнь обсуждать. — А почему вы такие?
— Генинженерия. Это все намеренно сделано и уже давно. Даже терраформированием нормальной атмосферы на Марсе не создать. Наши предки решили подойти к проблеме с двух сторон. Поскольку мы — коммунистическое общество, все получили модификацию — увеличился объем легких; а это поверх прежних изменений, сделанных, чтобы мы могли выжить в лунном поле тяготения.
— Лунном? — переспросила Луиза, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. — Вы сначала на Луне жили?
— Марс терраформировали лунные жители. Вас в школе этому не учили?
— Э… нет. Я, во всяком случае, еще до этого не добралась.
Насчет коммунизма она решила пока не расспрашивать. Учитывая папины взгляды в этом вопросе, высказываться сейчас было бы не слишком вежливо.
Эндрон мягко улыбнулся ей:
— Думаю, хватит истории. По норвичскому времени уже почти полночь. Вам, полагаю, лучше поспать.
Луиза торопливо кивнула.
Эндрон показал ей простейшие приемы, позволявшие двигаться в невесомости. Важно прибыть в точку назначения не быстро, настаивал он, а точно и легко. Инерцию надо гасить, иначе можно здорово ушибиться.
Под его руководством она добралась до отведенной им капсулы жизнеобеспечения. Салон едва достигал пяти ярдов в поперечнике. В жемчужно-серые стены из зернистого композита были вмурованы какие-то инструменты, мерцавшие зелеными и оранжевыми огоньками под темным стеклом циферблатов. Пластиковые двери, не распахивавшиеся, а растекавшиеся в стороны, вели в три «каюты», где пассажирам полагалось спать (в Криклейде у Луизы гардероб был просторнее). На верхнем ярусе располагалась ванная. Заглянув туда, Луиза отшатнулась в ужасе и поклялась себе не посещать уборной до тех пор, пока они не сядут на какую-нибудь планету.
Стоило девушке проползти в потолочный люк, как Женевьева бросилась обнимать сестру. Флетчер приветственно ей улыбнулся.
— Ну что за чудо! — воскликнула девочка. Она висела в воздухе в шести дюймах от палубы, кружась, точно балерина. Косички-хвостики торчали в стороны под прямым углом к черепу. Когда Женевьева развела руки, вращение замедлилось. Неуловимо быстрое движение пальцами ног — и она подлетела к потолку и ухватилась за крепежную петлю, чтобы погасить момент движения. Она бросила на Луизу восторженный взгляд.
— Спорим, я смогу семь сальто сделать, пока долечу до пола!
— Ты-то сможешь, — устало пробормотала Луиза.
— Ох… — Женевьева тут же покаянно нахмурилась и подплыла ближе к сестре. — Прости. Как ты?
— Теперь неплохо. И нам пора спать.
— Ну Луиза…
— Сейчас же.
— Ну ладно.
Эндрон протянул девочке соску-грушу:
— Это шоколадный напиток. Попробуйте, вам должно понравиться.
Женевьева жадно припала к соске.
— Вы вполне оправились, сударыня? — спросил Флетчер.
— Да, Флетчер, спасибо.
Они долго смотрели друг на друга, не замечая, как приглядывается к ним Эндрон.
Один из инструментов тихонько пискнул. Врач, скривившись, подплыл к нему и прикрепил себя к стенной липучке.
— Вот барахло делают, — пробурчал он. Флетчер бросил на Луизу смущенный взгляд.
— Не могу удержаться, — прошептал он.
— Ты не виноват, — шепнула она в ответ. — Не волнуйся. Корабль же работает.
— Да, сударыня.
— Здорово! — объявила Женевьева, протягивая Эндрону пустую «грушу», и тихонько рыгнула.
— Джен!
— Ну прости.
Эндрон показал, как пользоваться крепежными ремнями, и Луиза наконец уложила сестру в постель — приклеенный к палубе толстый спальный мешок. Луиза спрятала кудри сестры под капюшон и поцеловала ее на ночь. Женевьева сонно улыбнулась ей и тут же отключилась.
— С этим снотворным, — заметил Эндрон, вертя в руках пустую «грушу», — она продремлет добрых восемь часов. А когда проснется, будет поспокойнее. Фурей рассказал, что с ней было, когда вы садились в челнок. Это у нее реакция на пожар в ангаре. В чем-то такое перевозбуждение не лучше депрессивного шока.
— Понятно.
Добавить было нечего. Прежде чем нелепая дверца затворилась, Луиза бросила последний взгляд на сестру. Целую ночь рядом не будет ни одержимых, ни Роберто, ни Квинна Декстера.
«Я сделала что обещала, — подумала Луиза. — Слава тебе, Господи».
Несмотря на усталость, она выдавила из себя горделивую улыбку. Она уже не избалованная, никчемная помещичья дочка, которую так презирала Кармита всего пару дней назад. «Наверное, я немного повзрослела».
— Вам следует отдохнуть, сударыня, — заметил Флетчер.
Луиза зевнула.
— Наверное, ты прав. Ты ложишься?
В кои-то веки вечно серьезное лицо Флетчера просветлело немного.
— А я посижу еще немного. — Он указал на голоэкран, куда выводилось изображение с внешних камер. Мимо проплывала озаренная Герцогом синяя, зеленая и бурая поверхность, подернутая облачной дымкой. — Не часто смертному доводится взглянуть на мир из-за плеча ангелов.
— Доброй ночи, Флетчер.
— Доброй ночи, миледи. И пусть Господь изгонит мрак из ваших снов.
Посмотреть сны Луизе не дали. Очень скоро ее разбудила чья-то рука на плече.
Из открытой двери тянулся лучик света, и девушка зажмурилась. Она попыталась закрыть глаза рукой и не смогла — спальный мешок оказался слишком тугим.
— Ну что? — простонала она.
Над ней склонился печально нахмуренный Флетчер.
— Простите, сударыня, но команда в смятении. Полагаю, вам следует знать…
— Они на борту? — в ужасе вскрикнула Луиза.
— Кто?
— Одержимые.
— Нет, леди Луиза. Будьте покойны, мы в безопасности.
— Тогда где?
— Полагаю, на другом корабле.
— Ладно, иду.
Пошарив в мешке, она нащупала застежку, которую следовало повернуть под прямым углом, чтобы губчатая ткань разошлась по всей длине. Одевшись, девушка заплела волосы в безыскусную косу и выплыла в крохотный салон.
Флетчер проводил ее в рубку по узким трубам переходов между капсулами и по тускло освещенным палубам, еще более тесным, чем жилые помещения. Рубка с первого взгляда живо напомнила Луизе фамильный склеп Кавана под часовней в усадьбе. В комнате царил полумрак. Тонкие, точно свечи, кристаллы, установленные над пультами, испускали дрожащие волны синего и зеленого света. Большую часть переборок покрывали уродливыми барельефами трубы, кабели, какие-то устройства. Впечатление еще больше усиливалось видом четырех членов экипажа, с закрытыми глазами неподвижно распростертых на противоперегрузочных ложах. Каждого прижимала к мягким амортизаторам тонкая сетка-соты.
Фурея и Эндрона Луиза узнала, но капитана Лайию и Тилию, корабельного узловика, видела впервые. Эндрон оказался прав: анатомически остальные марсиане от него мало отличались. Даже половые различия смазывались — Луиза не была уверена, есть ли у этих женщин грудь. На такой грудной клетке бюст смотрелся бы нелепо.
— Что теперь? — спросила она у Флетчера.
— Я не уверен… тревожить их покой было бы недостойно.
— Они не спят. Они связываются с бортовым компьютером. Джошуа говорил, что в рубке все так и происходит. Э… я потом объясню. — Луиза слегка покраснела. Одержимый так прочно вошел в ее жизнь, что девушка начала уже забывать, кто он на самом деле.
Цепляясь за крепежные петли, девушка подплыла к ложу Фурея и легонько коснулась его плеча. Тревожить остальных ей как-то в голову не пришло — странные фигуры внушали ей детский нелепый страх.
Пилот открыл глаза.
— А, это вы, — раздраженно бросил он.
— Простите… Я хотела узнать, что происходит.
— Ну ладно. Погодите, — сетка отстегнулась сама собой и втянулась в край ложа. Фурей осторожно извернулся, переходя в вертикальное положение, и при помощи липучки закрепил себя перед Луизой. — Боюсь, ничего хорошего. Адмирал, командующая эскадрой, только что перевела все суда на желтую готовность — это, если не знаете, последняя ступень перед боевой тревогой.
— Почему?
— Оборвалась связь с фрегатом «Танту». Они не откликаются на сигналы. Адмирал боится, что корабль захвачен. Кажется, через несколько минут после стыковки с челноком с фрегата поступило какое-то невнятное сообщение, а потом — ничего.
Луиза виновато покосилась на внешне спокойного Флетчера. От взгляда Фурея это не ускользнуло.
— Челнок с «Танту» покинул Беннет-Филд через десять минут после нас. Есть комментарии?
— Мятежники шли за нами по пятам, — быстро проговорила Луиза. — Возможно, они улетели на другом корабле.
— И захватили целый фрегат? — скептически поинтересовался Фурей.