– Да уж. Он будет молчать…
Выйти из образа получалось не сразу, и Ринвайн договорил на всеобщем:
– …как труп рыбы.
* * *
В годы своего «старения» Риан часто сетовала, что Арахаэль и остальные мальчики не спешат жениться – а она бы отдала их женам свои украшения… ведь обидно, что эта красота лежит без пользы в сундуке. Тогда Аранарт слушал то, что для нее стояло за этими словами, а вот сейчас он первый раз вспомнил их в самом прямом из смыслов.
Отсутствие хотя бы одной невестки сейчас изрядно усложняло дело.
Прямиком из Тарбада он отправился к Арахаэлю. По дороге можно было продумать обстоятельный ответ на вопросы Матушки о причинах такого долгого отсутствия. Если он станет рассуждать о том, что у купцов изменилась цена пушнины и о причинах этого, она очень быстро перестанет его понимать и будет лишь кивать в паузах.
…потом Король и его наследник будут вспоминать этот разговор со смехом, не раз и не два пересказывая его и Королеве, и другим. Но тогда они были серьезны до предела.
Аранарт рассказал сыну всё. Арахаэль, приходивший к ним в гости где-то по разу в год, не мог не видеть, как меняется мама, но не ожидал, что дело настолько серьезно.
Теперь им нужна женщина: умная, неболтливая и хорошо умеющая шить.
– Ладенет, – сразу предложил Арахаэль.
Найдя ничтожный повод завязать разговор, Аранарт отправился знакомиться с будущей участницей их заговора.
И понял, что тайна, кажется, за пределы семьи не выйдет. Вернее, тайной она перестанет быть гораздо раньше, чем Ладенет… как этот вид родства называется?
Арахаэль, похоже, сам пока не понимает, почему так готов доверять этой женщине. А ответ вот он, пташкой летает по пещере: Хеледир. Замуж ей, конечно, нескоро, Арахаэль пока на нее и не смотрит, как сам Аранарт, приходя к Голвегу долгие годы, не смотрел на Риан.
Ладенет оказалась заговорщицей что надо (у нее, часом, в Гондоре родни нет?). По спокойному тону, которым она говорила и о шитье, и о том, как никто не узнает о ее работе, Аранарт понял: всё будет в порядке.
Интересно, она замечает, что Арахаэль с особой охотой помогает им? Лет десять у нее еще точно есть на то, чтобы заметить. А то и поболее. Он характером в деда, торопиться не будет.
Хорошо, что он характером в деда. И ему проще, и Арнору лучше.
Месяц дома промелькнул как неделя. И не в занятиях: всё равно этот год потерян, нечего нарушать ритм, в который мальчишки вошли без него. На следующий год наверстаем.
Риан по нему соскучилась. Про себя Аранарт усмехался, вспоминая, как она отстранялась еще несколько лет назад. А сейчас дорожит каждым днем, что вместе.
Перестала его бояться, по-детски доверчиво прижимается к плечу. Вот и правильно. Поняла, умница, что главное – быть вместе. А как именно – дело десятое.
Ему почти не хотелось уходить снова. Но всё было подготовлено, меха набиты с зимы, Арахаэль и спутники ждали… а самое главное: надо довести дело до конца. Если он останется, хуже не будет. Если он уйдет, потом станет лучше. Ей станет лучше. Ему тоже, но это сейчас неважно.
Он распрощался с Матушкой до сухой осени, и маленький отряд – десяток дунаданов, не считая Хэлгона, – отправился по Тракту на запад.
Обновить союз с гномами было полезно. Представить Арахаэля Фрору – обязательно. Познакомить Арахаэля с наследником Фрора было бы замечательно. Гномье оружие им нелишне и сейчас, а лет через сто, когда дунаданов станет значительно больше, оно будет просто необходимо. И как ни жадны гномы, как ни любят они их меха, они не станут менять прекрасное оружие на пушнину, если предлагать ее будет неизвестно кто. Другое дело – вековой союз: мы ведем дела потому, что доверяем друг другу. Можно смело отдать оружие в те руки, которые никогда не поднимут его против гнома.
Всё так.
И он непременно пошел бы в Синие Горы, пошел как сейчас – с Арахаэлем, с роскошным мехом в подарок, он пошел бы, но – лет через десять. Или через двадцать. Или вообще через тридцать… хотя через тридцать поздновато. Через двадцать.
Но приходится идти теперь. Ему необходим ювелир. Лучший из ювелиров Синих Гор. Необходимо, чтобы гном был готов не просто сделать прекрасную вещь на заказ, но именно то, что надо Аранарту. То, что будет к лицу Риан. Сегодняшней Риан. То, что она не сможет не надеть.
А решение судеб их народов – не более чем удобный повод договориться с гномом.
Как причудливы иногда пути судьбы.
У Белых Холмов Тракт кончился, и отряд разделился: Хэлгон шел на запад, к Кирдану (передать поклон, извинения, что был рядом, но не завернул, рассказать новости, если спросят… и наконец нарисовать карту Гурут Уигален! вот когда выдался первый же случай сходить в Мифлонд, всего-то полвека ждать пришлось), дунаданы оставляли Дальнее Всхолмье справа и шли на юго-запад.
Где их прошлый раз встретили воины владыки Фрора.
Горы становились всё ближе, и арнорцы чувствовали себя всё более неуютно. Столь высокие хребты для них всех были воплощением опасности, вблизи них надо было скрыться, стать тенью, живое существо там было или врагом, или добычей (или превращалось из врага в добычу… точнее, в жертву); здесь же прятаться не только незачем, но и наоборот: следовало идти предельно открыто, чем скорее заметят, тем лучше.
Аранарту нужно было для этого усилие, отряд волей-неволей подражал ему.
Наконец гномы изволили показать себя.
Аданы стояли спокойно, убрав руки с оружия и положив их на пояса. Гномьей работы у всех до одного. Вещи иногда говорят гораздо лучше, чем люди.
Дозорные подошли. Настороженные, но не враждебные. Отлично.
Поклонились (царственная осанка незваных гостей была слишком заметна). Аранарт ответил, едва наклонив голову, но уважительно-медленно.
– Я Бури, сын Бруни, – заговорил старший в дозоре. – Мой долг спросить вас, кто вы и зачем пришли в наши земли.
Аранарт вдруг отчетливо ощутил отсутствие Голвега. Тот бы уже отвечал вместо него. Или Хэлгон. А Арахаэль не сообразит, прочие – тем более. Обросли мхом в лесах, разучились беседы с чужеземцами вести.
– Передайте владыке Фрору, что Аранарт, князь Артедайна… – (пришлось назвать тот титул, под которым Фрор его знает) – …пришел обновить союз с ним.
Гномы в замешательстве поклонились еще раз: не ожидали, что гость окажется настолько высок. Коротко переговорив со своими, Бури выделил аданам провожатого. Еще один гном, борода которого едва доросла до груди, скрылся стремительным шагом. Памятуя, как быстро гномы могут передавать вести, Аранарт не сомневался, что Фрор узнает о них не позже завтрашнего утра.
Еще идя по Тракту, он повторял своим спутникам, что в общении с гномами есть три правила: не выказывать удивления, кроме как с восторгом, ничего не осуждать и тем паче не смеяться, ничему не возражать, по крайней мере прямо. Они гордые – а мы в ответ будем умными. Им этот союз нужен, а нам он – необходим. Они без наших мехов проживут – а мы без их оружия нет. В самом прямом смысле: не проживем. И всякий раз, когда что-то раздражает или смешит, следует вспоминать о том, зачем мы здесь.
Он не сомневался, что дунаданы это выучили. Вопрос – поняли ли?
Вечер и весь следующий день они провели в гостевом чертоге. Какое-то количество резьбы по стенам красиво сочетается с необработанным камнем, изящные высокие светильники; на каменных кроватях – на удивление пышные перины (даже Арахаэль, помнящий быт Ривенделла, был впечатлен). Отличное мясо на ужин. Восторг на первый взгляд.
И ни единого окна. Ни капли дневного света.
Сами, конечно, живут в пещерах – но там же два шага из-под холма и ты в лесу. А тут… гора давит.
– Перетерпим, – сказал Аранарт, улыбаясь. Самому тяжело не меньше их, но он будет показывать, что всё совершенно в порядке, и им станет проще. А на ночь один из светильников можно не гасить. Хотя еще понять бы, где тут ночь, где день.
На третий день к ним явился очень важный гном с совершенно непроизносимым именем Эйкинскьяльди (кроме имени, у него была борода со множеством тонких кос, скрепленных ажурным золотом, и аж четыре гнома свиты за спиной) и изрек, что владыка Фрор в знак великой дружбы готов принять князя Аранарта в зале Большого совета.
Аранарт поблагодарил, и их повели. Всю их поклажу (и вещи, и дары) несли какие-то гномы.
Дорога заняла пять дней.
Часть пути проходила под землей – то по высоким галереям с полуколоннами, покрытыми мощным и красивым узором, то по неосвещенным штрекам, так что гномы, шедшие сзади, зажигали факелы, – то, к немыслимому облегчению дунаданов, они выходили на солнечный свет и шли по горным тропам, завороженные красотой пиков и перевалов Эред Луин; от горного воздуха кружилась голова даже у самых стойких, но они бы предпочли это многотонной тяжести гор над своими головами… впрочем, их не спрашивали.
За первый день Аранарт и Эйкинскьяльди приноровились к шагу друг друга, и дальше все пошли спокойно, быстро и размеренно. Следом за отцом и знатным гномом шел Арахаэль, затем свита Эйкинскьяльди, потом арнорцы и простые гномы.
Аранарт всю дорогу расспрашивал провожатого: о родах гномов, о мастерах, о знаменитых работах, об этих чертогах, о горах и их истории, о погибшем Ногроде, где иные ярусы обрушились, когда бился в агонии Белерианд, иные оказались затоплены, но уцелели периферийные шахты, в которых до сих пор… Король спрашивал, Эйкинскьяльди охотно рассказывал, Арахаэль слушал и мотал на свой пышный ус.
Близость цели стала заметна, но не высотой галерей и не обилием узорочья, а изысканностью. Они шли по коридору, который на первый взгляд был наскоро вырублен в скале и брошен необработанным, но свет факелов скользил по этим выступам камней, сплетаясь с тенью в нерукотворном узоре, а искорки друз вспыхивали, дополняя этот невероятный танец камня и света. Аранарт с самым искренним восторгом попросил замедлить шаг, пока им идти по этой галерее, – и в ответ довольный Эйкинскьяльди изрек, что оно зовется Зал Танцующего Камня, а у Короля Арнора «по-гномьему чуткий глаз». В ответ Аранарт поклонился как можно медленнее, догадываясь, насколько высока такая похвала.