Аранарт покачал головой:
– Будь Алдамир жив – он был бы здесь. Или вести о нем.
Хэлгон кивнул. Странно, что Голвег питает напрасную надежду.
Молодой князь Артедайна смотрел на море, словно ища взглядом гондорский флот. Сколько месяцев пройдет, прежде чем они действительно увидят его?
– Мы поступили больше чем правильно. Мы сделали то единственное, что должны были сделать. Но, может быть, сегодня мы совершили роковую ошибку. И она нам будет стоить победы. Жизни. Всего.
– Но мы умрем арнорцами, – ответил Голвег. – А не бродягами, клянчащими крова у эльфов.
– Да, – кивнул Аранарт. – Мы умрем арнорцами.
– Я не понимаю, – сказал Аранарт вечером того же дня.
Эти слова прозвучали не растеряно, не вопросительно. Они прозвучали на удивление твердо.
Голвег внимательно смотрел на него, ожидая продолжения.
– Я не понимаю, – повторил князь. – Послать флот нам на помощь, пока война идет, это благородно. И понятно. Отвернуться от нас и сказать, что гондорская армия нужна Гондору, это тоже, – он сжал губы на мгновение, – понятно. Послать войско сейчас, когда Артедайн пал? Ты можешь мне это объяснить?
– Отправить войско может только Эарнил, – медленно произнес старый воин. – А задержать его мог…
– Кто-то из советников, – перебил Аранарт. – Мы не знаем, кто. И скорее всего не узнаем. Неважно. Но, – он пристально посмотрел на Голвега, – почему?
– Да почему угодно! Не смогли быстро собрать войско, надо было построить корабли, долго спорили в совете…
– О чем? – тихо и напряженно спросил сын Арведуи.
– Ты полагаешь, ждали известий о вашей смерти? – в тон спросил Голвег.
– Отсутствие вестей тоже весть, – подал голос Хэлгон.
– Я спрашиваю.
– Не знаю, – Голвег покачал головой. – Если да, то точно не Эарнил. Он и тридцать лет назад был… ну, не самым большим нашим противником.
– Расскажи, что было тогда… – тихо попросил Аранарт.
– А ты совсем не помнишь? Ну да, конечно.
– Помнить… я помню, как Белый Город вырос перед нами. Словно видение из легенды. Он мне показался тогда таким невозможным, таким… я не верил, что он сотворен руками людей. Я на Мифлонд сейчас смотрю спокойнее. Я помню, как мы ехали по нему – вверх, вверх, а он всё не кончался. Как он ни был огромен при взгляде со стороны, изнутри он был во много раз больше. Мне тогда думалось, что это какое-то чудо, что земля давно осталась внизу и мы едем по белым облакам, которые приняли облик мостовых и стен. Я не удивился бы, встреть нас в Цитадели сам Владыка Манвэ. Странно, что его там не было.
Хэлгон чуть усмехнулся.
– А еще… – воспоминания детства незаметно стерли с лица сына Арведуи напряжение, не отпускавшее его последний год, – я помню, как мне было страшно смотреть из Цитадели вниз. Откуда-то было видно на один ярус, откуда-то на два… а потом я нашел место, где можно было видеть все шесть сразу! Я был готов там стоять дни напролет, у меня коленки тряслись от страха… – его лицо сияло восторгом, – парапет был мне почти по грудь, я точно знал, что не упаду, но у меня всё внутри обрывалось от ужаса, когда я смотрел и смотрел вниз. Оттуда меня увести можно было только силой…
Он выдохнул, возвращаясь в сегодняшний день.
– Вот что я помню о Минас-Аноре. Так что рассказывай.
Хэлгон поставил на стол три кубка, налил вина.
– Рассказывать… – Голвег отпил глоток, покрутил в руках кубок. – С чего начать…
– С того, – подал голос нолдор, – что я знаю только, что вы ездили и вернулись ни с чем. Раз уж рассказывать, так с самого-самого начала.
– Что ж, – старый воин сделал еще глоток, – это проще. Король Ондогер, его дед, откуда-то знал, что он сам и его оба сына погибнут. Кто ему, как это сообщил…
Голвег мрачно замолк, прикусил губу.
– Мама не знала, да, – тихо сказал Аранарт.
– В общем, Ондогер знал. И завещал трон ему, – кивнул на князя. – Но, понятное дело, указа на такой случай составить нельзя, только на словах… Фириэли, светлая ей память, сказал. Ну, кому-то в Гондоре тоже. А дальше – палантир, известие о нем с Артамиром и Фарамиром. Н-да.
Командир следопытов снова замолчал, вспоминая лицо Фириэли в те дни. Оно было таким спокойным, что смотреть страшно. Словно ничего не произошло. Язык не поворачивался не то что утешить ее, а просто выразить сочувствие. Она занималась их сборами в дорогу, словно это была обычная поездка. Словно она не потеряла отца и братьев. Словно она не расстается с единственным сыном на долгие годы, как они тогда думали. О том, чтобы ей поехать с ними, не было ни слова, и Голвег предпочел не задавать вопросов о причине этого.
В одном он был уверен точно: дочь Ондогера не «скрывает слезы». Она не плачет даже тогда, когда ее никто не видит. Наверное, зря.
…весь в мать, н-да.
Голвег одним глотком осушил кубок, Хэлгон налил еще.
– Ладно, приехали. Узнали подробности – как Фарамир удрал в отряд конницы и погиб, как Эарнил разбил тех кочевников… А смотрят на нас – как на незваных гостей. Что, дескать, вам тут надо, какая воля Ондогера – нет никакой воли Ондогера, не оставлял он ничего, он только Фарамира оставил наследником на случай если, и кто же виноват, что Фарамир… и вообще – следующий в очереди Эарнил, потому что он потомок… вот я без генеалогии не скажу, чьего там младшего брата.
Сделал маленький глоток.
– А князь их слушает… молча. Спокойно так молчит, вежливо. Так молчит, что у них, видно, совесть проснулась. И созвали они совет.
Он посмотрел на Аранарта:
– Ты совсем не помнишь?
– Очень смутно. В основном, руку отца на плече. Дескать, стой смирно и соответствуй. Ну, – он горько усмехнулся, – стоял смирно. По крайней мере, старался. Это я помню хорошо.
– А он говорил. О том, что ты первый, в ком течет кровь и Исилдура и Анариона, что ты наследник Элендила, что впервые за две тысячи лет над нашими городами взовьется знамя с Семизвездьем, Древом и Короной и что… – Голвег вздохнул, – воля Ондогера была в том, чтобы Арнор и Гондор стали единым Королевством. И вот тут…
Аранарт напряженно смотрел на него.
– …они стали говорить, и говорить разное. И что Арнора давно нет, а есть только Артедайн, и что северной ветви на юге делать нечего, а по женской линии нет наследования, и что воля Ондогера никому не ведома, указа нет, а верить на слово северянам, бегущим на юг от своих бед…
– Прямо так и сказали? – спросил Хэлгон, пригубив вина.
– Было, было. Но только… гм-м, мне казалось, что их слова – так, прикрытие. Неважно, чем и как возразить. Что они напуганы. И так напуганы, что будут говорить о чем угодно, лишь бы под этим ворохом доводов скрыть главное.
– И? – тихо спросил Аранарт.
– Назови это объединением Королевства, – осторожно сказал Голвег.
– Чем это плохо для них? – не понял Хэлгон.
– Решительные перемены? Конец прежней жизни? Я не знаю…
– Я думаю, ты знаешь, – очень тихо сказал князь. – И тоже боишься это произнести. Хотя ведь это только слова.
– Это сказка! И ошибка Ондогера, – отрезал Голвег.
– Если это сказка, – Аранарт пристально смотрел на него, – то почему мы не решаемся говорить об этом? Здесь Хэлгон, вот уж он знает наверняка!
– ? – приподнял бровь нолдор.
– Скажи… – он старался, чтобы его голос звучал совершенно как обычно, – я похож на Феанора?
– Ты? – изумился Хэлгон. – Чем?!
– Не знаю. Тебе виднее.
– Цветом волос и тем, что вы оба – потомки Финвэ?! – хмыкнул аглонец.
– И это всё?
– А кто тебе сказал, что ты похож?
– Не ему, но сказал это Ондогер, – ответил Голвег.
– Я мало знаю об Ондогере, – осторожно проговорил нолдор, – но мечтателем он, кажется, не был.
– Это смотря каким… – отвечал командир следопытов. – Сколько я знаю, он очень серьезно отнесся к пророчеству об Арведуи и конце Артедайна… а конец ведь не обязательно то, что творится сейчас… – он резко втянул воздух через стиснутые зубы, – конец ведь может быть и началом нового. Ну вот он и мечтал о вожде, который создаст единое Королевство и поведет в новую жизнь.
Хэлгон отпил вина и осторожно проговорил:
– Если так – он избрал не лучшего из героев. Даже тогда, когда мы повторяли слова Феанора о пути на Восток… еще был жив Финвэ, сияли Древа, мы и помыслить не могли изгнание в Форменос… но даже тогда мы знали, что пойдем в жизнь, от которой бежали наши отцы. Мелькора тогда еще не звали Морготом, он жил в Амане… но мы знали, что Средиземье полно опасностей, чудищ, недобитых орков. Где, по-вашему, я учился сражаться и зачем? Мы готовились к Походу, мы искали тягот и битв… да что там – мы крови и смерти искали. И потом нашли, да… Как говорят люди, бойтесь ваших желаний, ибо они исполнятся…
Он снова пригубил.
Аранарт внимательно смотрел на него.
– Каким он был? – ответил Хэлгон на непроизнесенный вопрос. – Ураганом, сметающим всё, что заденет. Или ты летишь в этом вихре, или… ну, как Финголфин и многие из старших. Всеми силами против него.
Поглядел на свой кубок, но пить не стал.
– Он был… другой. Как эльф не похож на человека, так он был существом иной природы. С Келегормом можно было разговаривать – Феанору только внимать. Келегорму можно было служить… его воля вела, но он был таким же, как мы. Лучше нас, но таким же. А Феанор… говорят, когда он умер, его дух вырвался пламенем. Вот уж не удивлен.
Помолчал.
– Нет, Аранарт. Не знаю, во что верил Ондогер, но ты – человек. Сильный, достойный, но обычный. И это твое счастье. Подумай об Альквалондэ – и не мечтай быть похожим на него.
Медленно, в молчании допил кубок.
– Я не мечтаю. – Аранарт сжал руки в кулаки. – Альквалондэ… да, это ужасно. Но… я могу это понять. А Араман! Как он мог бросить свой народ?! Тех, кто пошел за ним, тех, кто поверил ему! Не-ет…
И в этом выдохе было больше осуждения, чем в любых гневных словах.
– Если судьба будет милосердна к нам, ты еще станешь похож на Финголфина, – тихо сказал Голвег.