Самый тяжелый груз.
Для самого грозного оружия, привезенного Гондором.
Лицо Аранарта сияло вдохновением. Он глядел на лошадей, которых вели уже по набережной, – ближе, ближе – но видел он не их. Он видел родные равнины, и к западу, и к востоку от Северного Всхолмья, где конница может развернуться во всю свою мощь, видел тропы в горах, многие из которых исходил сам, а другие знал по картам, тропы, по которым конница пройдет легко и тайно, чтобы ударить врагу во фланг, потому что хоть Ангмар и Рудаур захватили наши земли, но наших гор они не знают!
…старый Талион видел много счастливых лиц. Счастье любви, счастье победы… счастье от собственного могущества – он, тогда еще сотник, видел его на том лице, черты которого возродились в этом северянине. Но такого оглушительного и вдохновенного счастья, каким сейчас светилось лицо Аранарта, – ни разу.
Князь Артедайна выдохнул (гондорец скорее угадывал слова по движению его губ, чем слышал их):
– Мы. Разгромим. Ангмар.
Сколько часов они уже стоят здесь? Арнорцы не думали о таких мелочах. И если эскорт не мог сдвинуться, пока не уйдет князь, то остальные тоже не собирались уходить, хотя их не держало ничего.
Еда? питье? – им, пьяным от счастья? Усталость? – смешно! кровь кипит и сердце бешено скачет, и скорей бы в бой!
– Но как, – спрашивал Аранарт гондорского тысячника, – как вы смогли? Два месяца пути! Как их ноги это выдержали?
– В подвесе, – объяснял тот. – Особые стойла, широкие ремни под брюхо. И едва касаться копытами палубы.
Аранарт слушал и кивал. Мимо них всадники вели своих коней – и арнорцу подумалось, что такая трепетная забота бывает на лице отца, держащего на руках младенца-сына. Оберегли. Довезли в целости. Всё хорошо.
– А еще они, – Талион кивнул на гондорцев, – каждый день подолгу растирали им ноги, обтирали морской водой… тебе всё рассказать?
– Как хочешь… – выдохнул князь.
Да, всё так. Заботиться, как о малых детях. Каждый о своем коне. Немного в гондорском войске тех, чьего скакуна выхаживали конюхи.
Талион словно прочел его мысли:
– Колени мои уже не те, чтобы лошадке в ноги кланяться.
Князь кивнул. И проговорил, то ли спрашивая, то ли утверждая:
– Эарнур прислушивается к твоим словам..?
Тысячник предпочел счесть это вопросом:
– Узнаем. У него это первая серьезная война. Когда погиб твой дед, Эарнуру было…
– Шестнадцать, я знаю.
Талион всё-таки задал этот вопрос. Понимал: нельзя спрашивать. Понимал: ответ перед ним. Но не спросить не мог:
– Вести о гибели Арведуи надежны? – какое неуместное слово! – достоверны?
Аранарт молча опустил веки: да.
Гондорец не унимался:
– Его видели мертвым? Опознали?
– Корабль затонул. Эльфийский. Кирдан почувствовал это. – И сразу, чтобы все расспросы пересечь: – А братьев… братьев видели.
Талион медленно кивнул. За век с лишним, проведенный в сражениях, он так и не научился, как отвечать на подобное.
– А ты… давно здесь? У эльфов.
– Второй год.
Какие-то странные суда подходят… узкие, и парусов мало. Коней на палубе нет, зато что-то с бортами делают…
… Талион ждал вопроса. Столь же прямого и жестокого, как вопрос о гибели Арведуи. Вопроса, на который старому воину нечего было отвечать.
Но сын погибшего князя спросил об этих кораблях, и старый мечник спрятался за объяснением как за стеной щитов: еще во времена Телумехтара… для возвращения Умбара… лошадей, ты сейчас сам увидишь…
…если бы полтора года назад, когда прискакали гонцы, вышли бы сразу же, сушей, не морем (даром что дольше, но не испытывать судьбу в зимних ветрах!) – успели бы помочь отстоять Форност. И Арведуи был бы жив. А может, и не был бы – но не утонул бы на эльфийском корабле.
… а узкие они такие для уменьшения бортовой качки… а может и килевой, кто их, эти качки разберет, это только Ульмо с Оссэ ведомо! А, да, и Кирдану тоже.
… но эти же, в совете, так убедительны: Мордор только и ждет, чтобы армия вышла, и готов ли ты, король Эарнил, вернувшись с севера, увидеть сожженную Минас-Итиль?
… и стоят кони не на палубе, а в трюме, поперек, так им легче дорогу переносить. А самое интересное на таком судне…
… разведку в Мордор. Ну и что там нового? Мордор как Мордор, вулкан как вулкан, орки как орки. Эльфов Лориэна там увидеть надеялись, что ли?! Нападут, разумеется. Когда? может, через десять лет. Или через двадцать. Или через двести. Кто их знает…
… так когда коней уже заведут на судно, то эти воротца на борту закрывают и законопачивают как бочку. А сейчас их откроют и сходни лягут не через борт, а прямо…
… даже когда в совете прозвучало «Король-Чародей сидит в Форносте, словно он повелитель всего Севера» – даже тогда речи о том, что отправлять армию означает рисковать Гондором, были слишком громкими.
… да, таких судов больше и нет. То, что от войны за Умбар осталось. С той поры конницу больше не…
… и когда кто-то неосторожно обронил «Кому помогать? О князе Арведуи и его сыновьях больше года нет никаких вестей», тогда Эарнил стукнул кулаком по столу и рявкнул «Я обещал Арведуи помощь, и перед живым ли, перед мертвым ли – я сдержу перед ним слово!»
И вот как тебе обо всем об этом рассказать?
Но ты не спрашиваешь. Ты снова о лошадках.
Словно нет ничего для тебя важнее, чем способы переправлять конницу морем.
– Сколько времени вам нужно на всю разгрузку? За неделю управитесь?
– Должны. С эльфами это быстрее, они ведь помогут?
– Разумеется.
А ведь солнце уже опускается. Время пролетело – сам не заметил.
– Отдыхайте, – кивает северянин, словно опять услышав мысли. – Завтра и послезавтра никаких разговоров о делах. Ни со мной, ни с эльфами. Так и передай своим.
Мягкий, заботливый тон. Но нужно усилие воли, чтобы не ответить на это четким «Слушаюсь!», как будто только что получил приказ.
Первый приказ от него.
Волнами Мифлонда
Словно тысячи чаек, вдруг прилетевших с моря на берег, бились знамена и флажки. Чайки белые, а флаги черные с белым, только это неважно: не было знамен светлее и прекраснее, чем эти.
В стенах Мифлонда не хватило места для огромной армии, и гондорцы расположились в поле, поставив наскоро частокол. Излишняя предосторожность: Моргул, если и знал о высадке, не собирался вести войска к неприступной для него Гавани.
Гондорцы приходят в себя после морского пути; люди и кони.
Военные советы допоздна.
Тебе нечего там говорить, ты никогда не командовал ничем больше отряда. Ты молчишь. Говорит Голвег. Он знает все горы, холмы, равнины, распадки лучше, чем линии на своей ладони. Ты молчишь и непроизвольно киваешь в такт его словам. Большего от тебя сейчас не требуется.
И день ото дня растет число шатров… они кажутся сшитыми из шелка, из тончайших и нежнейших тканей, но нет, это кожа, плотная кожа! – защита от любого ветра и ливня, от ливня стрел тоже защитит, но всё в таких легких светлых узорах, что думаешь – этому место на празднике, не на войне.
Словно века повернули вспять, словно ветер судьбы перевернул листы хроник ко времени Гил-Галада, еще миг, и явится он сам, светлый как звезда, и сверкнет его копье, и тогда Вильвэ, отрешившись от былого разлада, взглянет на внука… ты учил в детстве эльфийские гербы – знание бесполезное, но завораживающее, так думал тогда. Вот они, наяву. Арфа. Колонна. Крыло (неужели? да, это так!). Молот и наковальня… сколько их под этим стягом? двое? трое? четверо? А Фонтана нет – сын Эктелиона под Двенадцатью звездами.
Десятки лодок превратились в мост между Северной и Южной Гаванью. Идут эльфы, ведут своих скакунов. Тебе протягивают повод одного из них, серогривого красавца. Непривычная упряжь… ничего, есть время познакомиться и подружиться.
Кирдан в доспехе. Еще вчера не мог представить в его в кольчуге, а сегодня – как всю жизнь видел его таким. Он словно холодное свинцовое море.
Знамя Арнора больше не на башне. Оно бьется на древке за твоей спиной.
Ты или вернешься в Мифлонд с победой, или не вернешься сюда.
Тропами Арнора
Для Хэлгона время тоже обратилось вспять. Он снова стал рядовым воином. Он сдержал слово, данное погибшему князю: наследник благополучно добрался до Гаваней. Наследник стал князем и теперь ведет войско в бой.
А нолдор может слиться с десятками арнорцев. Легко затеряться среди следопытов. Знакомые лица вокруг, и ни один линдонец тебя не заметит.
Потом ваш отряд, как бусы, из которых вынули нить, распадется на единицы – разведчиков, проводников, связных, кем вы еще понадобитесь. А пока вы просто пешие бойцы Артедайна.
Вы идете – кто в эльфийской кольчуге, кто в кожаном доспехе, немногие – в арнорской стали, наспех починенной в Мифлонде, идете, невольно подстраивая шаг под песнь фалафрим, звучащую над войсками.
Идти в строю легко.
Тело привычно откликается песне мореходов – мерной, спокойной, могучей, полной силы и силы придающей. Руки невольно ищут весло, но весла нет, надо не грести, а идти. Поначалу непривычно. Но только поначалу.
Глаза смотрят – и не видят. Тебя больше нет. Есть только ритм… и в нем идут отряды, отряды, отряды. Гондорцы, арнорцы, эльфы… Линдон прямиком из прошлого. Ты можешь не думать об этом. Не надо ничего решать. Никто не ждет от тебя совета. Никто не требует от тебя… ничего не требует. На плече лук, за спиной – колчан. Ты неплохо стреляешь. В этом строю большего и не нужно.
Ритм. Ритм.
Сознание гаснет, и словно на грани сна и яви уходит вслед за этим ритмом в былое, когда впервые услышал его и понял, что счастлив, что снова нашел того, кто всё решит за тебя, и тем проще, потому что это твой собственный сын, а ты должен лишь научиться этому ритму – открыть ему свое сердце, чтобы не только руки, но и душа двигалась в такт, тогда и только тогда ты станешь хорошим гребцом, и корабль сына полетит по-над волнами, и у вас будет одно счастье на всех – на капитана и команду, и одна битва на всех – людей и эльфов, Гондор и Арнор, и корабль рассекает волны, и говорят, что шайки рудаурцев разбегаются, едва заслышав пение войска, но они же бегут в Форност, как же брать собственную крепость… ритм, ритм… это решать капитанам, твое дело весло, твое дело лук, а он сказал «Я не позволю пролиться крови фалафрим», и, значит, он действительно не позволит.