Или вернее, смерть за смерть.
Моргул, наконец, увидел его… назгул был испуган: что-то изменилось в его осанке, в том, как он держит меч… Даже если он обратится в бегство, это будет бесполезно: Асфалот быстрее его коня.
И тут Аранарту на миг показалось, что он ослеп. Он сморгнул, прогоняя морок…
Ангмарца не было на поле.
А Глорфиндэль? эльф всё еще скакал, он был жив, цел, еще, кажется, даже не понял, что его враг… бежал?
Моргул, Король-Чародей, наводивший ужас семь веков… действительно бежал, бросив войско на гибель?
Эта мысль, такая очевидная и такая отрадная, сейчас казалась самой невероятной. Слишком велик был страх перед назгулом, страх, в котором вырос сам, твой отец, дед… Когда ты увидел Моргула воочию, увидел, как он повергает твое войско даже не трудясь разить мечом, – это была жутко, это было почти-поражение, в которое обращалась почти-победа, но это было… как ни страшно произнести это слово, это было – правильно. Таким Моргул и должен быть. Потому вы его и боялись.
Но – беглец? Вот так откровенно струсивший принять вызов на смертельный бой?!
Похоже, эта мысль медленно проникала в сознание всех. Своих и врагов.
Дунаданы – те, кого не коснулась черная воля Моргула, или кто устоял перед ней – с новыми силами бросились на противника. А в ангмарцах уже не было прежней отваги: ничто не губит дух войска сильнее, чем трусость полководца, о которой стало известно.
Ангмар бился, чтобы умереть с оружием в руках. Чтобы хотя бы смерть была достойной.
Пощады не просили и не давали.
Тропами Арнора
В лощины, где скрывался засадный полк, перенесли лагерь. Промывали и перевязывали легкие раны, варили кашу, устраивались на ночь. Часть свежих гондорских сил и неутомимые эльфы отправились разобраться с обозом Моргула.
На поле битвы трудились гондорцы. Хорошо, когда отделять еще живых от павших должны не те, кто теперь, когда всё кончилось, повалился спать там, где опустил меч над последним из врагов. Иные так посреди трупов и спали. Так что – отделить раненых, павших и спящих. Сложная задача, несомненно. Задача для гондорцев, которые не участвовали в этой битве.
До ночи не успеют, но завтра всё закончат. Завтра похоронить наших и сжечь тех.
Тучи воронов, стервятников. Ночь будет шумной. Сегодня это неизбежно.
– Аранарт! Я убью тебя! Ты что натворил, мерзавец..!
Голвег присовокупил к этому несколько выражений, которые раньше князь слышал от него только в адрес врагов.
Голова командира следопытов была перевязана.
– Что у тебя с лицом? – спросил Аранарт, спешиваясь.
– Ерунда, зацепило, – тот отмахнулся и собрался продолжить ругаться.
– Вот так? – показал сын Арведуи.
– Да. Откуда ты знаешь?
Сон. Всё тот же сон. Только там этот шрам был старым.
Он со своим отрядом ударил врагу во фланг и сдерживал до тех пор, пока Король не ушел. Мы все в долгу перед ним.
И ведь действительно ударил во фланг. Кто бы мог подумать, что разведчик превратится в полководца… И все в долгу. Слов нет, в каком долгу.
Только одно не совпало: не поражение смягчил, а принес победу.
Голвег меж тем продолжал выражать свое мнение о задержке приказа засадному полку.
До тех пор, пока ни понял, что Аранарт не слышит его. Не нарочито не слушает, а вот просто обращает внимания не больше, чем на вороний грай.
– Ты ел сегодня? – спросил следопыт, сменив тон.
– Где Хэлгон? – внезапно спросил князь.
– Я не видел его, – нахмурился Голвег.
– Странно.
– Да, странно. Но я и тебя еле нашел.
– И Броннира не спросишь, – сквозь зубы проговорил Аранарт.
– Да уж! Лорд Броннир, не видел ли ты эльфа, который мастер прятаться и от тебя лично таится всеми силами? – попытался пошутить Голвег, но князь опять не слышал.
– Ты разобрался с потерями?
– Разумеется.
– Тогда сегодня отдыхайте, а завтра разведку в Ангмар. Нет, – он перебил готовое сорваться возражение, – я не спрашиваю, кто его знает. Ангмар знает Хэлгон, а его носит неизвестно где. Не найдется завтра – пойду к Бронниру, пусть сами потом свою Первую Эпоху делят! Т-так, Ангмар не знает никто из наших. Ничего, узнаете.
– И?
– И всё, что там будет сопротивляться, должно быть уничтожено. Чтобы не как при Аргелебе.
– А что не будет сопротивляться?
– Разберемся. Завтра мне всё равно говорить с Бронниром, эльфы вас догонят. Войску нужно время на переход, так что передай своим: не рискуйте по-глупому, ваше дело – найти и потом провести туда отряды.
– Это всё, князь? – Голвег сам удивился холодности своего голоса.
– Пока да.
Надо было повернуться и идти. Приказ был ясен и прост, как все его приказы.
– Ох и зверь ты стал… – тихо выдохнул отцов товарищ.
Князь погибшего Артедайна смотрел в пространство:
– Эта война длится семьсот лет. Я ее закончу.
– Князь, – подошел к нему Ангрен, – а как хоронить хоббитов? С нашими или..?
– Все? – негромко спросил Аранарт.
– Не знаю, я же их живыми не считал.
– Берион?
Ангрен качнул головой. Этот неопределенный жест означал «пока жив, но вряд ли…»
Они лежали на склоне. Да, все.
Большинство пало от стрел Ангмара, при спуске. Кто-то дошел до рукопашной. А некоторых… бедняги. Смерть, страшная своей бессмысленностью.
Аранарт смотрел на них и краем сознания удивлялся, что не чувствует ничего. Ни раскаяния, что пустил их в бой, ни жалости… Сделали, что могли. Приняли ту смерть, которая их ждала.
Что он знает о погребальных обычаях хоббитов? А ничего.
Мы тоже арнорцы. Как и вы.
– Хороните с нашими.
Ангрен молча кивнул.
Значит, Берион не выживет? Жаль. Хороший командир… был.
Разговор с Бронниром был сущим праздником.
Как может он, человек, отдавать приказы древнему эльфу? А никак. Бронниру не нужны были приказы. Нужно было только сказать ему, что ты хочешь получить в конце. Остальное он решит сам и решит, можешь быть уверен, наилучшим образом.
Но он напряжен и заметно. Погиб кто-то?
И где застрял Хэлгон? мог бы предупредить, не через гондолинца, так через фалафрим… пугает на пустом месте.
– Лорд Броннир, и, если позволишь, еще вопрос. О другом.
И от как спросить? Прав Голвег: не видел ли ты того, кто от тебя прячется, так?!
– О Хэлгоне?
В первый миг Аранарт почувствовал облегчение: не надо искать слова, не придется выдавать чужую тайну…
…а потом побледнел.
– Он жив, – поспешил сказать нолдор. – То есть… был жив, когда мы уезжали.
Князь молча глядел на него. Но в его взгляде было и негодование, почему это произошло, и требование рассказать, что случилось. И не было сил произнести ни слова.
– Легкое, – ответил Броннир.
– Ясно.
Дунадан смотрел в сторону; его лицо, на миг сведенное ужасом, становилось бесстрастным. Броннир хорошо знал это спокойствие. Так воспринимают весть о друге или родиче.
О самых-самых близких.
Король людей Запада
К Последнему Мосту Броннир поехал сам. Он должен был выяснить, что с Хэлгоном, и привезти его Аранарту – живого или…
Никаких «или». Пробитое легкое – скверно, конечно, но от таких ран умирают только люди. И то не все.
А у Моста лекари из Ривенделла. Вытянут.
Сын Эктелиона гнал коня на юг и в гулком цокоте копыт думал о том, что скажи ему кто-нибудь в Гаванях, что спустя всего-то пять тысяч лет он помчится помочь раненому этому… он бы, наверное, тогда разрыдался бы от счастья. Даром что плакать не склонен.
Хэлгон был жив. Плох, но жив. Больше никакой крови на губах. Рана на боку зашита и перевязана, о прочих и говорить нечего… а легкое? что ж, тут и владыка Элронд не поможет. Только время.
– Где ты себе такого князя нашел? – спросил Броннир, беря Хэлгона к себе на коня. – Он меня чуть глазами не съел, когда о тебе спрашивал.
– Люди эльфов… не едят, – отвечал аглонец.
– Добрая весть. А то я уже испугался, – хмыкнул тот. И посерьезнев, сказал: – По дороге постарайся уснуть. Я поеду небыстро, но… ты же понимаешь.
– Спасибо…
На следующий день они были в лагере.
Под знаменем со Звездами ни Аранарта, ни Голвега не оказалось: оба на совете. Оставив Хэлгона в палатке князя, Броннир во весь опор поскакал к эльфийским шатрам.
Вот ведь хитрецы! как князя Артедайна нет в лагере – так совет собрать нельзя, а как командира Линдона – можно. Хотя обсуждают понятно что: пойти в Ангмар, убедиться, что там нет войск. Моргула там точно нет, и искать не стоит. И идти туда лучше всего эльфам. Его эльфам.
И это решают без него. Возможно, Кирдан уже кого-нибудь и отправил. Потому что владыку Гаваней очень вежливо попросил этот адан, имеющий привычку яриться молча.
Лорд Линдона не чувствовал ни раздражения, ни досады. Владыка Кирдан опрометчивого приказа не отдаст, Аранарт доказал, что к его «просьбам» стоит прислушиваться (и немедленно), а он, Броннир, правильно сделал, что привез Хэлгона.
На совете не было Эарнура. Тысячники Гондора были, сотник конницы был, а принца не было. Яс-сно.
Аранарт буквально впился взглядом в сына Эктелиона («Не едят эльфов? Точно? На это вся надежда») и не услышал обращенного к нему вопроса.
Все замолкли. Обернулись к Бронниру.
– Он здесь. Он жив, – сказал тот.
– Я прошу простить меня… – Аранарт не мог скрыть волнения. – Голвег…
– Да, конечно, – кивнул старый воин. Дескать, иди, я тебя заменю, особенно когда ты ни о чем другом думать уже не можешь.
Аранарт быстро вышел. Броннир за ним.
– Послушай, князь. Одна просьба.
– Я слушаю.
– Я не знаю, кого еще ты прячешь… – гондолинец сам не взялся бы сказать, шутит ли он сейчас с досады или говорит то, что действительно думает. – Я уже не удивлюсь, если узнаю, что у тебя еще сколько-то форменосцев, а то и один из сыновей Феанора. Я только прошу тебя: вздумаешь их еще раз отправ