Часть 3
«…называй меня Бродягой»
Именно здесь он создал основы грядущей легенды, где беспощадность к себе и другим была помножена на удачу.
«Территория»
Звезда Элендила
– Все собрались, – сказал Хэлгон, входя. – Ждут тебя.
– Хорошо, – медленно ответил дунадан.
Он стоял у окна, держал в руках Звезду Элендила, держал бережно, словно это был цветок яблони. Нолдору показалась, что Аранарт вслушивается пальцами в сияющий хрусталь… так делали многие эльфийские мастера, решая судьбу найденного камня. Впрочем, нет: мастера не решали. Они искали судьбу самоцвету; не разумом, но ощупью пытались понять то воплощение, которое камень хочет обрести, и в чем мастер – лишь помощник кристаллу.
Странное и несвоевременное сравнение. Аранарт не мастер. А даже будь он лучшим среди эдайн ювелиром, вряд ли он стал бы переделывать реликвию, которой без малого две тысячи лет.
– Да, идем, – проговорил он так, будто нить перерезал.
Расправил волосы, надел Звезду.
– Ровно?
– Ровно, – кивнул Хэлгон.
Они вошли в большую залу. Здесь были все, кроме тяжелораненых и, вероятно, женщин, оставшихся при них.
Было тесно. Для бесед или для танцев строили фалафрим этот зал, Хэлгон не знал, но, видя любовь морских эльфов к простору, понимал, что зал был рассчитан не более чем на десятую часть от числа тех, кто пришел сюда сегодня.
Так тесно. Весь Арнор – в одном зале. Вот все, кто дышит друг другу в плечо сейчас, – они и есть Арнор.
…всё, что осталось.
Скипетр Аннуминаса лежит в открытом ларце. Не берешь в руки? Правильно… со скипетром надо не стоять, как сейчас, а на троне сидеть. Во дворце. Или хотя бы в кресле. В доме.
Хотя бы в доме… Своем доме.
– Вы понимаете, – Аранарт говорил, чуть подняв голову, и голос его эхом отражался от углов высокого потолка, – что мы не можем долго злоупотреблять гостеприимством эльфов. Мы должны покинуть Мифлонд. И каждый должен решить для себя, куда он уйдет.
«Каждый для себя»?
– Артедайна больше нет. Форност нам теперь не дом. А Король-Чародей, как вам известно, не уничтожен. И если мы вернемся в любую из крепостей Северного Всхолмья, наш враг в конце концов узнает об этом, и нас ждет новая война. Сомневаюсь, что эльфы будут рады спасать нас снова и снова. А самим нам – не отбиться.
Аранарт говорил отчетливо, громко и бесстрастно. Видно было, что это – давно обдуманные слова.
– Есть разумный путь: признать свое поражение и уйти на юг. Это не бегство. Кто знает, что ждет Гондор? Мордор, Харад, Умбар – сейчас они не опасны, но надолго ли это затишье? Возможно, путь в Гондор – это шаг к новой битве, достойной отважных и, хочу верить, победоносной.
«Ну, судя по твоему тону, ты придушить готов тех, кто пойдет на эту достойную победоносную битву».
– Но есть другой путь, – Аранарт сжал кулаки. – Вернуться в Арнор. Не для того, чтобы его возродить. Мы не сможем сделать этого!
На какое-то мгновение Хэлгон увидел перед собой Феанора.
Не было ничего общего с той тирионской ночью и склоном Туны в рыжих отсветах факелов, с сыном Финвэ, стоявшим где-то там, на такой высоте, что звуки его голоса терялись, и слушать его можно было лишь сознанием, с пламенным призывом «Мы пройдем!»… и этот зал, где уцелевших эдайн принимают из милосердия, серое небо и шум моря в широких арках, и молодой вождь, твердо говорящий «Мы не сможем».
Хэлгон не думал, что его сердце снова забьется так, как в юности. В той юности.
Он понял, что пойдет за Аранартом куда угодно.
И слово, данное Арведуи, уже совершенно не при чем.
– Путь на юг это путь или к мирной жизни, или к великим битвам. И если к гибели – то к славной гибели. – Аранарт всё-таки начал волноваться, и сжимал кулаки сильнее, пытаясь сдержаться. – Путь на север это путь в неизвестность. И в безвестность. Это означает – жить в пещерах, как дикари. Сражаться не с войском Моргула, а с холодом и лишениями. Забыть вкус хлеба – нам неоткуда будет взять его. Мы не сможем пахать землю: из страха, что наши поселения обнаружат.
«Так ты даже это уже продумал?»
– Прятаться и таиться, будто мы беглые воры. Вот что означает – вернуться в Арнор.
Он замолчал, сжав губы и глядя поверх голов.
– Я не вправе велеть вам идти за мной. Артедайн пал, и я больше не князь. У меня нет прав на Звезду Элендила.
Было слышно, как дышит море за окнами.
Аранарт снял Элендилмир, положил рядом с жезлом Аннуминаса.
– Пусть каждый решает за себя. Не спешите с ответом. Я даю вам не день и не неделю. Я даю вам месяц. Раненые всё равно не позволят нам уйти быстрее, ни на север, ни на юг. И я не желаю слышать ваших решений в ближайшие дни. Судьбу надо выбирать с холодным разумом.
Тишина.
– И помните: путь на юг – не позор и тем более не трусость. Тем, кто пойдет туда, я бы советовал избрать Тарбад. Гондор может отнестись к беженцам из Арнора… высокомерно. Тарбад – нет.
Голвег чуть кивает: да, разумно. Впервые слышит? Ты не обсуждал этого с ним?
– А тем, кто пойдет на север, я хочу сказать: не стройте надежд. Мне нечего предложить вам, кроме тягот, тьмы и безвестности.
– И родины, – негромко добавил Голвег.
– Я сказал, что не желаю слышать поспешных решений! – глаза Аранарта полыхнули гневом.
– Никаких решений, – спокойно ответил тот. – Я просто сказал, что нас ждет на севере.
Хэлгон зашел в Аранарту поздно, уже смеркалось. И сердце, наконец, перестало колотиться о ребра, как прибой о скалы.
– Мне тебе через месяц сказать – или можно сегодня?
– Тебе можно, – с невеселой усмешкой ответил дунадан.
– Я пришел объяснить тебе, почему.
Удивлен? И спокоен. Ты всё решил заранее… как давно? И молчал.
Как же ты не похож на Феанора.
…только вот ни про твоего отца, ни про деда, ни про прадеда этой мысли не думалось.
Разным оно бывает – несходство.
– Ты понимаешь, что сегодня освободил меня от слова, данного твоему отцу? Он отправил меня защищать наследника Артедайна. Его смерть ничего не изменила, просто наследник стал князем. А с сегодняшнего дня я решаю сам.
– Так почему?
– Ты мне сегодня напомнил кое-кого. Из Предначальной Эпохи.
Хэлгон выразительно замолчал.
Аранарт мгновенно понял его, но не поверил своим мыслям.
– Нет…
– Да, – качнул головой нолдор.
– Между нами ничего общего!
– Разумеется. Ты напомнил, а не похож.
– И что же? – подобное сравнение дунадана явно не радовало.
– А вот что. Он нас звал на восток к великим битвам. И мы получили великие битвы. Он возглашал, что деяния наши войдут в песни. И они вошли в песни. Правда, некоторые из них стараются не петь, если я рядом, но – всё сбылось.
Он невесело усмехнулся и договорил:
– А ты нас позвал во мрак и безвестность. Очень хочется узнать, что там.
Аранарт внимательно посмотрел на него:
– Ты думаешь: там, сквозь тьму – свет эстель?
Нолдор вздохнул:
– Ты плохо учил историю Первой Эпохи. Для Дома Феанора нет эстель. Есть только вера – в себя, в свой меч, в плечо друга.
– Это, – выдохнул Аранарт, – не так мало. И, раз ты пришел, давай к делу.
– Я слушаю.
– Верховья Седой. Что ты об этом думаешь?
– Так близко к горам?
– Там нас не будут искать, – пожал плечами дунадан. – А Ангмар опустел. Я боюсь шпионов Моргула в окрестностях Форноста или Аннуминаса. Что мы поселимся почти у Гундабада, ему и в голову не придет.
– Пожалуй.
– Отправляйся туда. Осмотрись. Наметь, как нам идти. Не по тракту же. А нас много будет…
– Много? Сколько еще пришло к тебе с ответом сегодня?
– Ты первый, – возразил Аранарт. – Но я не слеп.
– Что ж, – нолдор чуть улыбнулся, – мы разбиты, отступать нам некуда, и поэтому мы пойдем вперед.
– Как дикий бык, – кивнул дунадан. – Низко нагнуть рогатую голову, и вперед, да.
– А о препятствиях, которые были на пути, нам расскажут. Потом.
Произошло почти невозможное: Аранарт улыбнулся.
Тропами Арнора
Сын Арведуи не уточнил, когда должен выйти Хэлгон, и нолдор предпочел поступать по собственному усмотрению. Он пошел – но не в окрестности Тролльего Нагорья, а к Голвегу и другим следопытам. Назавтра они двумя дюжинами явились к Аранарту и сообщили ему, что, во-первых, раз он больше не князь, то он им не вправе приказывать, во-вторых, тянуть месяц с решением они не будут, особенно когда стоит такая прекрасная погода, а в-третьих и главное, именно поэтому они уходят все вместе и сейчас, а ему пришлют гонца на исходе зимы, чтобы уже весною и летом небольшими группами арнорцы могли уходить не в дикие места, а в леса, где их ждут обжитые пещеры.
– Спасибо, – ответил Аранарт на столь дерзкое неповиновение.
– А кому не нужна родная земля, – сумрачно сказал Голвег, – тот пусть устраивается в Тарбаде.
Следопыты ушли.
Жизнь арнорцев в Мифлонде текла размеренно и спокойно. Эльфийский Линдон кормил их, и это не было трудно древнему народу: уже не первую тысячу лет в их опустевших усадьбах плоды падали на землю… но не в этот год. В море хватало рыбы. За мясом можно было отправиться на юг. Было мало хлеба, но – те, кто решил остаться с Аранартом, были готовы к жизни без него, а другие… они уходили, тихо, незаметно. Дешев будет жемчуг в Тарбаде в эту зиму, будет много желающих его продать. Для фалафрим простая жемчужина ничего не стоит, морские эльфы ценят жемчуг красивый и редкий, и они отдавали людям то, в чем не нуждались сами, но что могло стать спасением для Младшего народа.
За месяц число арнорцев уменьшилось на треть. Уходили те, кто сохранил семьи. Ремесленник был уверен, что прокормит своих и в Тарбаде, для крестьянина не было жизни без хлеба и без пашни, даже воин говорил, что его жена и дети настрадались за две страшные зимы и… будь это приказ, то другое дело, но если решать самому… прости, Аранарт, ты всё понимаешь.