Князь Арведуи погиб тридцать пять лет назад? Было дело, кто же спорит.
А только нельзя мешать сегодня ему и госпоже Фириэли говорить с сыном.
Тени владык
Хэлгон вернулся, принеся очередные вести из дальних поселков; Аранарт взахлеб рассказывал ему о подготовке, недавно сделанной большой палатке, в которой и в дождь, и, если понадобится, в мороз… он не сразу понял, что нолдор слушает его как-то странно. Словно вождь говорит о постороннем.
– Ты что?
– Ты ни разу не спрашивал меня, пойду ли я с тобой, – произнес Хэлгон.
Дунадан непонимающе посмотрел на него.
– Аранарт. Ты помнишь, что я сказал тебе в Мифлонде. В тот день, когда ты снял Звезду. Раньше я был связан словом. Теперь нет. Я сам решаю, куда и почему я иду.
– Ну да, но…
Кажется, впервые в жизни Арамунд растерялся.
– Я готов исполнять любые твои поручения здесь, но на север вы пойдете без меня.
– А… почему?
Разговор был похож на предутренний сон: вроде, всё из обычных слов и поступков, а безумнее не бывает.
– Потому, что это кольцо Барахира. Тебе напомнить, какую роль оно сыграло в судьбе моего лорда? Тебе напомнить, что моя верность никогда не принадлежала Арнору?
– Ну да… – надо было что-то придумать и немедленно, но растерянность оказалась неодолимой. – Хэлгон, я думал: мы друзья…
– Мы друзья, – кивнул аглонец. – Но за кольцом Барахира я с тобой не пойду.
Аранарт запустил пальцы в свои густые волосы. Заговорил осторожно:
– Хэлгон, я понял и принял бы, если бы ты выбирал между верностью… даже не то что живому, но – живым событиям. Нартогрондская усобица… дело не в том, сколько тысяч лет назад она была, не в том, что не осталось никого по эту сторону Моря, но, Хэлгон, она давным-давно исчерпана.
– Не для меня.
Дунадан сжал губы.
– Пойми, – взгляд нолдора смягчился, но речи не стали разумнее, – всё началось с этого кольца. До того мы сражались против Врага, против орков, но мы были правы. Что было потом – ты знаешь.
– Да, – свел брови Король, – я знаю, куда тебя привел этот путь. И я помню, что ты сам сказал мне об этом после боя в Отравной. Полагаю, и ты не забыл этого?
– Аранарт, я испугался, что ты пойдешь этим путем. А мой выбор сделан более чем давно.
– И верность худшим из ошибок прошлого дороже живой дружбы?
– Аранарт, я не говорю, что я прав. Но я не могу, ты понимаешь, я НЕ-МО-ГУ пойти за этим кольцом!
– Ладно, – примирительно вздохнул Король. – Не будем ссориться. Нет – значит, нет.
Нолдор опустил голову. Ему было стыдно за свой отказ, но пересилить прошлое он не мог.
Аранарт сцепил руки на колене, заговорил, не глядя на аглонца:
– Для тебя это кольцо Барахира… а для меня и Барахир, и Берен – это даже не начало цепи. Это то, что было до начала. Начало для меня – Элрос. Первый из Королей. Берен… на него мы смотрим по-разному, для тебя он враг, для меня герой, но он не правил. Судьба народа не была возложена на его плечи. Так сложилось.
Он вздохнул и повторил:
– Для тебя история этого кольца начинается в Арамане и заканчивается в Нарготронде, всех прочих тысяч лет для тебя не существует, а для меня только они и есть. Где, когда получил это кольцо сын Эарендила? Он был еще Элросом? Уже стал Тар-Миниатуром? Я не знаю. Потом Тар-Элендил отдает его Сильмариэни… что он провидел? отчего поступил так? чем было это кольцо для лордов Андуниэ? какими были они, хранящие Свет вопреки королям и верность королям вопреки утрате теми Света? было ли это кольцо для них просто древней вещью? или символом большего? как я хотел бы это знать! и не узнаю никогда. Вряд ли они это записывали… а если и было, то наверняка благоразумно уничтожили еще во времена Ар-Гимильзора.
– А потом Элендил? – тихо спросил Хэлгон.
– Амандил. Он уплыл на Запад и мог бы взять кольцо с собой. Вернуть Финроду, почему бы и нет. Финрод ведь вышел из Мандоса?
– Еще до Войны Гнева, – кивнул нолдор.
– Тем более. Наверняка Амандил это знал. А он оставляет кольцо сыну. Почему? Что знал или предчувствовал Амандил о судьбе кольца? о судьбе сына? о судьбе Нуменора?
– И ты не знаешь?
Аранарт развел руками:
– Элендил записал многое. Очень многое. Но не всё. Делиться сокровенными мыслями отца он не стал.
Нолдор чуть кивнул.
– А потом – судьба кольца здесь… – Аранарт вдруг вскинулся: – Послушай, Хэлгон! Ведь ты видел его на руке Белега? нашего Белега, не вашего! И что? ты так же ненавидел это кольцо, как сейчас?
– Да нет, – пожал плечами нолдор. – Ну, кольцо… да я не думал о нем! Люди же! новый мир вокруг. Арнор, земли, княжества, усобицы, народ… сам Белег опять же! до кольца ли тут?
– Каким он был? Белег? – пытливо спросил Аранарт.
– Как бы сказать… на Райвиона похож. И внешне, и по характеру. Да, вот на него.
– А Маллор?
И Хэлгон стал отвечать. О ком-то из князей Артедайна он мог рассказать больше, о ком-то пару слов, об Аргелебе, которого еще совсем юношей водил к Кирдану и в Линдон, был готов говорить и говорить… Аранарт не спрашивал о событиях, великих и малых, в которых эльф был участником, он хотел знать лишь одно: что за человек был каждый из его предков… и как Хэлгон видел кольцо Барахира на каждой руке.
Стемнело.
Рассвело.
– Послушай, – не без удивления проговорил Хэлгон, – ну, я-то их всех просто знал. Но для тебя же они…
– Мой род.
– Гора, которую ты на себе тащишь! Две горы, одна нуменорская, вторая арнорская!
– Да, именно так, – спокойно ответил Король. – И сияющая цепь, в которой или я стану новым звеном, а за мной мой сын, или она оборвется на отце.
– И Знаком будет это кольцо? – хмуро спросил эльф.
– Да.
Нолдор ответствовал человеку самым мрачным и возмущенным из взглядов, на какой был способен. Настолько старательно мрачным, что сомнений не оставалось. Дунадан улыбнулся, широко и светло:
– Я знал, что ты пойдешь со мной. Ты не упустишь такого приключения.
– Не в приключениях дело, – очень серьезно сказал Хэлгон. – Понимаешь, меня же не было в Нарготронде тогда. Глупо считать, что, будь я там, я бы… но ведь сколько веков так думаешь. А теперь ты… вернешься ты с кольцом, а я с тобой не пошел – хорошо, я просто глупец. А если ты вернешься без кольца?!
– Я вернусь с кольцом, Хэлгон, – улыбнулся Король. – Но я рад, что ты со мной. Не потому, что эльф в отряде – это путь вдвое легче; хотя это так. Хэлгон, ты понимаешь, что для меня это кольцо. Такой путь делят только с самыми близкими.
Риан
Голвег пошел встретить Аранарта. Тот, конечно, заслуживал , чтобы в поселке ему сообщили, что, кажется, он (то есть старый воин, а отнюдь не вождь дунаданов!) собирается жениться на Риан. Аранарт этого заслуживал, но… матерый следопыт предпочитал не рисковать уж настолько.
Хотя уши он ему надерет. Еще как надерет.
Он вышел к схрону Маэфора, где остановились на ночь Арамунд и его спутники.
Сидят у костра.
– Добрый вечер, – сказал Голвег, подходя. Это были такие простые слова, но тон их заставил насторожиться.
– Что случилось? – вместо ответа спросил Аранарт, пружинисто встав.
– Матушка, – коротко ответил следопыт.
Он знал, что его ответ успокоит остальных: что бы ни произошло, это касается одной-единственной женщины, не поселка и не большего.
Ответ успокоит остальных и всколыхнет Аранарта.
– Что с ней?
И где ж ты был почти год, а?
– Отойдем, мне есть что тебе рассказать.
Драть уши можно не только пальцами за уши.
– С ней что-то случилось?
И почему я посмел не сообщить об этом немедленно, так?
– Нет. С ней всё в порядке.
Молчит. Требует ответа. Ну получай свой ответ.
– Просто весь поселок считает, что она собралась замуж за меня.
Жаль, здесь мало света. Надо было ему это сказать к костру поближе. Хотя и так видно: стал бел, как береза.
Ну вот и испугайся потерять ее. Если иначе не понимаешь.
А вообще он молодец. Сообразительный. И даже придушить не попытался.
– Считает? – не своим голосом спросил Аранарт. – И почему?
– Потому что кто-то велел ей молчать. Не припомнишь, кто это был?
– Т-так. И она рассказала тебе?
– Нет. Ты же ей приказал никому не говорить. Она и молчала. Пока я ей не сказал сам.
– И что же?
– Аранарт, я всю жизнь считал тебя умным. Нет, ты действительно не понимаешь, что натворил?! Оставил бедную влюбленную девочку, говорить ей запретил… зачем, кстати?
– Я не хотел пересудов раньше времени.
– А о том, каково ей молчать, ты подумал?! Женщинам свойственно болтать, если ты не знал!
– Она же молчала.
– И это всё, что он скажет! Он высмотрел себе алмаз из алмазов: женщину, способную хранить секреты! И не то что не благодарен ей, но даже и не ценит это сокровище!
Молчит. Улыбается.
Не стоишь ты ее. Она заслуживает жениха получше. Только вот поздно. Не из-за тебя, бессердечного, поздно – а из-за нее.
Зла любовь, ой, зла… полюбишь и Быка.
Они шли к поселку, подстраиваясь под шаг вождя – более быстрый, чем обычный походный.
Волнуется? Спешит?
Бессердечный, конечно, но всё-таки не бесчувственный.
Издалека видно: их встречают. Ждут.
Ночью договорились: объявить и покончить с этими играми в тайну. Матушке, конечно, еще терзаться неизвестностью всё время их похода… но хотя бы никаких расспросов больше. А Ненет и другие женщины вдоволь наиграются в подготовку к свадьбе.
Торопится и не скрывает этого.
Бессердечный и бессовестный. Ты думаешь, моими старыми ногами на наш склон подниматься так быстро – легко?
Думает он, как же.
Ладно, если думает о ней, то перетерпим, что не думает о прочем.
Остановился.
Смотрит на нее.
А она не смеет подойти при всех.
Если он ею сейчас так командует, то что же дальше будет? Если только она его не научит человеком быть…
Аранарт точно знал, что ему нужно делать: кивая и отвечая на приветствия, идти туда, где были накрыты столы для уходящих на север.