Ну разумеется. Ее башмаки были удобной обувью, когда ходишь не дальше кроличьего луга и отнюдь не спешным шагом следопыта. Сколько лиг они прошли за эту ночь? Она не чувствовала боли стертых ног, но сейчас…
– Добро пожаловать в мир женщин, – сквозь зубы заметил Сидвар.
– Т-так, – процедил Аранарт.
Риан снова ойкнула. Им нужно идти, а она не может, и что теперь будет…
– Больно? – спросил вождь. – Если просто стоишь, больно?
– Нет, – растерянно проговорила она.
– Тогда терпит до дому. Хэлгон, поднимешь мой или разгрузить? – спросил он, скидывая мешок.
– Главный груз ты оттуда вынул, – усмехнулся нолдор, имя в виду мех. – Дотащу до первого встречного. Или вы думаете, – кивнул он товарищам, – что к вам не выбегут ваши?
Семьи всех, кто уходил на север, действительно давно уже добрались до места празднества.
– Когда я учил историю Первой Эпохи, – заметил Сидвар, – там не было написано, что в Доме Феанора процветали лень и изнеженность.
Нолдор не повелся на подначку, ответил серьезно:
– Когда мы удрали, Голвег спал. Я предпочел бы вернуться до того, как он проснется и обнаружит…
…ему ответил такой дружный хохот, что от вспугнутых птиц почернело небо над ближайшим лесом. Предполагаемые страдания старого воина, которому предстоит узнать, что невеста Короля сбежала накануне свадьбы, не вызвали у жестокосердых товарищей ни капли сочувствия. А уж мысль о грядущих поисках беглянки… которую станут искать все собравшиеся … этак Арамунд со товарищи придет никем не замеченный: все будут заняты Очень Важным Делом…
Риан осторожно улыбалась, не очень понимая, над чем они взахлеб хохочут.
– Тогда до первого встречного идем в темпе, – сказал Аранарт, отдавая мешок нолдору. Риан не успела опомниться, как он подхватил ее на руки и быстро пошел вперед.
Это было так внезапно. И так прекрасно. От восторга она на миг задохнулась.
Она прижималась к его груди и слышала, как гулко бьется его сердце. Но руки его были равнодушны; он нес ее как несут груз, с которым надо добраться скорее.
Как ни быстро нолдор шел ночью, но утром он мчался во весь дух, сбросив поклажу вождя брату Сидвара, встретившему их почти сразу и немедленно вопросившему о причинах столь громкого смеха. Вскоре вся компания захохотала по второму кругу, но эльф был уже далеко.
Голвег наверняка проснулся и… оставалась надежда, что исчезновение не только Риан, но и Хэлгона будет им истолковано правильно. Нолдор бежал и думал, что ему вечно не везет с женщинами: спорит с ними – выходит хуже некуда, соглашается… ну, вся надежда на разум Голвега!
Добежал.
Нет, никакого переполоха и поисков. Нашел Голвега (быстро: уже третий ответ на вопрос, где он, оказался точным). Того гораздо больше волновали столы, чем пропавшая невеста: исчезла? с эльфом? найдется, а вот что луг далеко не ровный – они не подумали, и тот стол стоит косо, а этому вообще хоть полноги спиливай, потому что…
…и стоило бегать!
Народ валом валил встречать.
Ближе к полудню в поселке почти не осталось никого. Иные убежали вперед до света, иные с утра, другие оделись в парадные наряды, чтобы встречать вождя достойно, и вышли ненамного дальше праздничного луга… птицы были распуганы на неделю вперед, и оставалось лишь радоваться, что этот поселок в глуби их земель, потому что эхо перекидывало от холмов к скальникам и обратно ликующие крики «Слава!» и «Арамунд!» – сперва дальние, а теперь всё ближе и ближе.
Голвег с Хэлгоном предпочли любоваться зрелищем с высокого склона. Каждый поворот тропы им был известен, и по раскатистым крикам «Слава!» они понимали, что Аранарт со товарищи обогнули очередной холм или перелесок. Судя по всему, шли очень медленно: еще бы, такая толпа следом, а в ней и совсем малыши, и наоборот.
– И он ее на руках тащит? – нахмурился Голвег. – Всё это время? Откуда?
– От брода.
– Н-да.
– Перестань, – качнул головой эльф. – Его мешок тяжелее, чем она.
– Врешь. Еще когда шли туда – может быть. А сейчас, без припасов…
– Я нес его, и мне виднее, – старательно оскорбился Хэлгон.
– Что, не по плечам тебе ноша Короля? – прищурился старый воин.
Разведчик сумрачно промолчал. Голвег учуял подранка и решил добить:
– Ты в следующий раз, когда невест похищать будешь, думай, во что они обуты!
– У тебя, я смотрю, богатый опыт похищения невест! – сравнял счет эльф.
Они рассмеялись.
Снова «Слава, слава!». Это, стало быть, ельник обошли. Скоро их видно будет.
Голвег зажмурился от счастья. Выдохнул:
– А помнишь Форност, Хэлгон? Как мы уходили…
Это был не вопрос, и нолдор сказал:
– Он это заслужил тридцать пять лет назад. После Отравной.
– Он это заслужил сейчас, – возразил былой командир Арведуи. – Тогда мы лишь разбили Моргула. А победили только теперь.
Вышли к реке. Ну наконец-то.
Аранарт шел, по-прежнему неся Риан, – и это было настолько правильно, настолько именно так, как и должно быть, что про ее стертые ноги забыли те, кто знал. Но теперь ему приходилось нести ее одной левой рукой, крепче прижимая к себе, потому что правую он поднял высоко, приветствуя народ, и солнце искрилось в валинорских изумрудах кольца, сверкавших подобно Сильмарилам так, что свет виден любому, близко ли, далеко ли он стоит. Все тянулись увидеть этот оглушительно-зеленый блеск, он блистал для каждого, и никто, как бы ни был начитан в книжной премудрости, не думал сейчас ни о Финроде и Барахире, ни о Берене и Элросе, ни о тех правителях, что носили это кольцо, нет, его зеленый блеск принадлежал не прошлому, но настоящему и будущему, он обещал расцвет новой жизни, их жизни, потому что сегодня и сейчас будущее пришло. Настало.
– Слава! – не помня себя закричал Голвег. – Слава Королю Арнора!
Его голос был по-прежнему зычен, а эхо усилило его. И этот клич, новый, лавиной понесся вниз, к реке. К нему.
И показалось – в глаза ударил зеленый блеск изумрудов.
Безумье радости накатило как морская волна, но всякой волне есть свой отлив, и оглушительные кличи то тут, то там сменялись негромким разговором. Дескать, сколько он ее несет одной рукой и не устанет, а вот и не одной, он чуть назад отклоняется и ее прижимает крепче, и никакая это не страсть, а просто ему так легче, а вот ей, кстати, так удобнее, а еще от того, что он держит руку вверх, она опирается затылком… словом, даже мужчинам было что обсудить.
А уж женщинам…
Как он ее любит! На руках несет, и не спустит, не желает и на миг разомкнуть эти объятья, и держит ведь одной левой, какой он сильный… и какая она счастливая!
И ведь расходятся понемногу встречавшие, время готовиться к вечернему празднику, наряжаться тем, кто еще не, а Королю и его товарищам наконец-то смыть с себя пот и грязь северного похода… они идут уже наверх, к жилым пещерам, а он по-прежнему несет Риан на руках, вот ведь что такое – настоящая любовь!
Всё-таки опустил. Но не отходит, что-то говорит ей. Наверняка о любви. Самые прекрасные слова на свете. Прекраснее, чем эльфы своим возлюбленным говорят…
Аранарт, дав Риан встать на землю, говорил вот что:
– Ваша речка илистая?
Матушка кивнула.
– Тогда, пока мы будем отмываться, походи по черному дну босиком… а, нет, тебе сейчас к реке подойти не дадут. Ну тогда скажи, чтобы тебе принесли ила, помажь ноги, посиди так чуть-чуть и смой. Назавтра забудешь, что они были стёрты.
– Я никогда этого не забуду.
– Хорошо. Твои ноги забудут.
Ненет, глядя на эту пару, думала о другом. Ведь считаешь, что знаешь жизнь, а на деле – ничего, ничегошеньки не понимаешь в людях. Ведь Матушка всегда была тихой, неприметной… ну кто мог подумать, что она, она! – самого Арамунда оседлает. Верхом на нем ездит при всем народе…
Праздник было затих ненадолго, но вскоре разгорелся снова. Накрывали столы, и те, кто проголодался с рассвета, утаскивали с них то лепешку, то кусок, то яблоко, где-то пели песни, отбивая ритм, где-то под флейты и свирели пошли танцевать… отсутствие жениха и невесты не смущало. Вскоре на луг спустилась нарядная Риан, она куталась в белый мех так, будто сегодня был самый сырой и промозглый из зимних дней, и мало замечала происходящее; ее сопровождали Голвег и Хэлгон, причем Старый Лис на разные лады повторял эльфу, что он охраняет королевскую невесту от него, а то кто знает нолдора, может, он решит еще один побег ей устроить.
Аранарт не спешил появляться, и если об этом заговаривали, то с доброй улыбкой: ему же надо отмыться… добавляли: «и отдохнуть», после чего многозначительно замолкали. Жарили и варили мясо, ароматные запахи отвлекали от танцев – кроме, разве, самых заядлых танцоров и влюбленных пар – и уж конечно к тому времени, когда пора будет нести мясо на столы, вождь должен будет выйти. Или лучше пораньше: отдохнуть ему, конечно, нужно, но мучить ожиданием собственный народ – это тирания, недостойная потомка Элроса.
Вождь пришел – нарядный, во всем чистом и новом – с ним его товарищи по северному походу, прошел туда, где ждала его Риан, остановился, о чем-то тихо говоря с Голвегом и ожидая, пока закончится танец и допоют поющие. Древний обычай предписывал отцу невесты… но после войны многие недосчитались родителей, и память о погибших встала выше традиций, так что если отца нет в живых, то на свадьбе его никто не заменял. И Голвег, как ни звал про себя королевскую невесту дочкой, считал, что оскорбит память ее павшего отца, если займет его место. Мнения самой Риан не стали спрашивать: ритуал ей безразличен, а душевную рану бередить не стоит.
Дотанцевали. Допели. Подошли и обступили их так плотно, как было в том зале в Мифлонде. Только тогда кончился Артедайн, а сейчас… как потомки назовут тот Арнор, что начинается сейчас?
И больше их теперь, намного больше. А ведь здесь не все. Тройную цепь дозоров не отменит даже праздник. Кто-то со стариками дома, кто-то с малышами…
Выжили. И в лесных дикарей не превратились.