Провожатые сменились дважды и третьим оказался… Хэлгон.
Гэндальф, пользуясь правом старого знакомого, попытался расспросить его.
Тщетно!
Попытка Гэндальфа напомнить корабль Аллуина и Валинор привела лишь к тому, что Хэлгон, словно в насмешку, заговорил на квэнья. Впрочем, для его ответа хватило бы и Всеобщего, а не того языка, который тысячи лет не звучал в Срединных землях.
Этот упрямый недорезанный нолдор заявил, что если маг идет говорить с вождем дунаданов, то с вождем он и будет говорить. А если хочет побеседовать с ним, Хэлгоном, то зачем куда-то идти, вот есть удобное бревно, можем посидеть и поболтать.
Так что большая часть пути прошла в молчании.
Похоже, Хэлгон не очень-то дорожил возможностью побеседовать на родном языке.
Солнце было уже довольно высоко, когда нолдор сказал, что они пришли. Маг не сразу понял, что тот не шутит.
Что пещеры этих холмов обжиты, было ясно: утварь у входов, на склоне пасутся овцы и козы, если осмотреться внимательно, то заметишь и небольшой огород. Поселение фермера, настолько бедного или слабого, что предпочел пещеру дому. Хоббиты – и те в своих норах живут лучше. Но, – мелькнула мысль, – может быть Аранарт тут только гостит?
А потом он увидел жителей этого странного поселения.
Их одежда была похожа на крестьянскую или сшита из тех тканей, что можно за медную монету купить в Брыле. Они занимались обычным фермерским трудом. Но на этом сходство с крестьянами и заканчивалось. И дело было даже не в языке, на котором они говорили. Дело было в том, как они говорят. Как держатся. Воина, даже если он берет лопату и идет в огород, опытный глаз не спутает с крестьянином. Леди, даже если она кормит птиц, держится иначе, чем фермерша.
Но и это было неглавным.
Гэндальф смотрел на их спокойные лица, слушал их плавную речь – и не мог представить себе ссору в этом поселке. Ссору, крик, плач иной, кроме младенческого… но не потому, что эти люди были бесстрастны или все до одного добры, нет: они все в свое время ощутили дыхание смерти и, пережив ту войну, научились ценить каждый день – за то, что он есть, и близких – потому, что они здесь, с тобой, живые. Они потеряли так много, что дорожили теперь лишь подлинно ценным.
И когда появился их вождь, то Гэндальф не сразу удивился тому, что именно он видит. Потому что правитель Людей Запада, наследник Элендила мог выглядеть так и только так.
На Аранарте была длинная, ниже колен белоснежная рубаха тяжелого шелка. Серебряные браслеты отчетливо гномьей работы и такой же пояс были ему невероятно к лицу (вот, значит, с кем он предпочитает вести дела, – мелькнула мысль у мага). Он наклонил голову, приветствуя Гэндальфа, и в этой готовности здороваться первым, в этом поклоне было достоинство и такая сила, которая уж конечно не боится быть ущемленной от всего лишь учтивости.
Действительно – Арамунд. Годы явно пошли ему на пользу. Не тот бешеный герой, что привез Элронду Звезду Элендила сорок лет назад.
Его королева, рядом с ним казавшаяся хрупкой, была в платье кроваво-красного цвета (одному Аранарту ведомо, почему он именовал его рыжим), на груди – звезда странной формы, осыпанная рубинами, которые оглушительно засияли на солнце.
Гэндальф на миг увидел их – вот такими, ни убавить, ни прибавить! – в тронном зале Минас-Анора, который теперь звали Минас-Тиритом. И сердце его зашлось от восторга и тоски: настолько им обоим было место там.
Ему хотелось спросить, откуда они вышли. Потому что не могли же они выбраться из звериного логова, едва приспособленного под жилище! Что там, за зёвом пещеры? – Неискаженная Арда, в которой Король правит своим народом, а не прячется по лесам, как вор или беглец?
Гэндальфу лучше лучшего было известно, что это не так, но избавиться от этого ощущения удалось не сразу.
– Я приветствую тебя, Аранарт сын Арведуи, вождь дунэдайн.
– Добрая встреча, Гэндальф Серый.
Хэлгон, тенью явившись за их спинами, набросил на один из валунов некрашеную холстину, супруги сели – и Гэндальфу снова почудилось: они в тронном зале.
Жаль! Как же жаль!
Аранарт чуть улыбнулся:
– Как видишь, мы не заросли мхом.
– Ведешь торговлю с гномами? – спросил маг, кивнув на его браслеты.
– Торговлю?! Не-ет, я не настолько богат, чтобы торговать с ними. От вида денег гномы теряют рассудок, – рассмеялся вождь. И пояснил: – Меняемся.
– Остались запасы от Арведуи?
Аранарт прищурился:
– Его запасы именно – остались.
Он указал взглядом на звезду на груди Риан. Гэндальф посмотрел на нее внимательно – и только теперь понял, что в этом украшении сразу показалось ему странным. Она в точности повторяла рисунок Звезды Элендила, только один из лучей был обломан. Случайность? небрежность? – только не это. И по всей поверхности сверкали рубины – как капли крови. Носить это… язык не поворачивался сказать слово «украшение» мог и мужчина, и женщина.
Вот, значит, как…
Аранарт, проследив его взгляд, медленно кивнул: правильно понимаешь.
– Но это не гномья работа, – сказал Гэндальф, чтобы что-то сказать.
– Что же, по-твоему, мы совсем безрукие?
Маг полез за трубкой. Он не очень знал, как представлял себе встречу с вождем дунэдайн, но явно не так.
Аранарт ждал. Риан была безучастна.
Мальчишка лет двух, лохматый и загорелый, побежал было к ним, но был перехвачен Хэлгоном.
Сын? Интересно, который?
Гэндальф выколотил трубку о камень.
– Тогда на что же ты меняешься?
– А у меня в лесу золотая жила, – пожал плечами Аранарт. – Ее раньше злой зверь стерег, а теперь его нет. Вот мы и пользуемся.
– Кхм!
– Нет, правда: золотая жила. Пушнина.
– А злой зверь?
– Да водился раньше в этих местах… самый опасный хищник. Смертный.
Он произнес слово «фиред», которым называли людей вообще, а не потомков Трех родов аданов.
– Хм…
– А сейчас зверье размножилось. И нам хорошо, и лесу остаётся, и на много веков вперед этой золотой жилы хватит.
– И на харадские шелка, как я погляжу. Где вы их только берете?
Вождь улыбнулся:
– Там же, где и всегда их брали. Купцы в Тарбад возят. За последние лет двадцать так охотно они возить стали… просто радуешься. И не какой-нибудь там тонкий, в десять слоев обернешься – и всё равно как нагишом, а хороший, еще чуть-чуть – и от когтя защитит. Греет не то что лучше шерсти – лучше иного меха!
– И ты всем доволен? – прищурился маг.
Вождь кивнул:
– О чем я много лет подряд прошу сообщить Элронду. Мы здоровы, сыты и даже, как видишь, одеты не в шкуры.
– Этого хватает? – всё тем же тоном спросил Гэндальф.
– А что еще?
– Мне напомнить тебе о долге потомков нуменорцев? О слугах Врага, которые не истреблены, и о том, что кому как не вам вставать на их пути?
– Гэндальф, – Аранарт сцепил руки на коленях, – послушай меня. Мы помним об этом. И мне напоминать об этом не нужно… Но. Спроси меня, какой день в той моей жизни был самым страшным. Не тот, когда я сжег Форност, нет. И даже не тот, когда я узнал о гибели отца. Хуже.
Он тяжело вздохнул и продолжил, не глядя на мага:
– Тот день, когда я снял Звезду Элендила. Потому что в тот день весь Арнор – весь, Гэндальф! уместился в одном зале. Да, это был большой зал и там было очень тесно… и всё же – весь Арнор.
Риан кивнула. Она хорошо помнила, как тогда ее, стоявшую рядом с матерью, совсем было затиснули и какой-то незнакомый воин взял ее на плечо. Так она и смотрела тогда на Аранарта, хотя плохо понимала, что он делает и почему.
– Гэндальф, твои слова правильны. Только… повремени с ними. Чтобы мы могли встать на пути слуг Врага, мы должны… мы должны просто быть, Гэндальф. Снова быть народом, а не горстк…
Глядя в светящиеся одобрительной улыбкой глаза мага, он осекся.
– Так. Стало быть, я как тот мальчик, что хорошо отвечал урок и за это вечером получит кусок сладкого пирога?
Риан вопросительно посмотрела на него: про пирог была шутка? Он медленно кивнул: надо, да. И сделал какое-то движение бровями, неясное Гэндальфу, зато отлично понятое Матушкой. Она неглубоко поклонилась волшебнику и ушла.
– Доволен? – усмехнулся Аранарт, скрывая досаду. Так повестись на чью-то хитрость ему не доводилось уже очень, очень много лет.
– Да, – со всей серьезностью отвечал Гэндальф. – И не сердись на старика. Подумай сам: каким я тебя когда-то видел в Форносте и каким ты приехал в Ривенделл – это были два совершенно разных человека. Откуда мне знать, каким ты стал теперь? А может, ты мечтаешь вызвать Моргула на бой и уничтожить его?
– А почему не Моргота? – усмехнулся вождь. – Не вижу разницы. Про Моргула Глорфиндэль всё сказал ясно.
Помолчав, добавил:
–Я не могу позволить себе такую роскошь, как мечтать о несбыточном.
Гэндальф смотрел на Риан, о чем-то переговаривающуюся с женщинами у других пещер.
– Кто она? – спросил он.
– Ее отец был командиром маленькой крепости в горах, если ты спрашиваешь о ее роде, – отвечал Аранарт. – С Элендилом, знаешь ли, приплыли не только лорды…
Волшебник кивнул: догадываюсь.
– А потом… – дунадан вздохнул, – в первую зиму ее отец сумел успеть увести их в горы. Маленький отряд, припасы… как-то продержались. Ну а во вторую…
Он сжал губы, помолчал.
– Риан совсем маленькой была, плохо помнит. На ее счастье. Похоже, он увел отряд орков за собой.
Гэндальф наклонил голову: сочувствую.
– Только… – Аранарт прикусил губу. – Моргул же тогда нас с Алдамиром искал. Орки были на варгах. Риан не знает, конечно, ей никто не сказал. Она говорит, потом, когда орки ушли, его тело нашли, похоронили… как похоронили, понятно: кучу камней насыпали. А ее не взяли. Правильно не взяли. Нечего ей смотреть на то, что от него осталось после встречи с голодными варгами…
Снова помолчал.
– А я тогда жил у Кирдана, и было мне хорошо и тепло.
– Врать старику нехорошо, – заметил Гэндальф и снова стал набивать трубку.