История человеческой науки вообще привела меня в содрогание. Когда лучшие умы человечества сотню лет бьются над решением задачи, которое столь элементарно и очевидно, что не видеть его может только слепец, это производит сильное впечатление. Потом один из них кричит «Эврика», и ему ставят памятник. Это всё равно как если бы поставили памятник школьнику, который с 38-й попытки сумел наконец умножить два на два, а другие вообще не сумели этого сделать.
Я долго не мог понять, почему люди, решая простейшую задачу, не видят сразу всех вариантов решения этой задачи, а потом не хотят выбрать из них один — верный. Я просто обалдел, узнав о ваших научных спорах. Ведь все известные факты можно уложить в непротиворечивую схему, как правило, только одним способом. Это задача на несколько секунд. Если думать совсем медленно, то на час, и я никак не мог взять в толк, о чём можно спорить годами. Потом я понял, что человеческое сознание часто работает со сбоями, но не мог понять, почему эти сбои так трудно устранить? Предположим, один ученый говорит другому: «У тебя здесь логическая ошибка» или «Ты не учёл вот эту группу фактов». А тот отвечает: «Да, действительно, это мы исправляем, а в итоге… ты прав». Вместо этого они просто орут друг на друга: «Нет никакой логической ошибки!» или «Эти факты не имеют значения!» или «Это вообще не факты!». Как будто всё это очень трудно проверить.
Иногда, впрочем, бывает, что факты можно уложить в непротиворечивую схему несколькими способами, и тогда может возникнуть несколько точек зрения. Но ведь и в этом случае спорить не о чем, поскольку очевидно, что противоречие не снять, пока не появятся новые факты, так надо добывать эти факты, а пока их нет, любой спор лишён смысла. Но они только и делают, что спорят.
Или вот ваши споры о том, есть Бог или нет Бога. Это нечто уже совсем несусветное. Ведь всё же просто: есть определённое количество информации, которая имеет к этому вопросу то или иное отношение, надо проанализировать эту информацию и сделать вывод. В чем проблема?
— Может быть, у людей недостаточно информации для ответа на этот вопрос?
— Для начала надо сказать, что это не так. Человечество обладает даже избыточной информацией для совершенно однозначного ответа на вопрос о бытии Божием. Если же предложить, что у людей действительно не хватает информации, тогда как можно вообще отвечать на этот вопрос? Тогда надо сказать: «Мы не знаем. И мы не будем знать этого либо до тех пор, пока не появится необходимая информация, либо никогда, если она никогда не появится». Вместо этого сторонники различных точек зрения рвут друг другу глотки, и порою в самом что ни на есть буквальном смысле.
— Но, может быть, у человечества информации достаточно, но у конкретного человека её недостаточно, отсюда и различные точки зрения?
— Но неужели так трудно сказать: «Я не могу иметь суждения по этому вопросу, потому что лично у меня нет достаточной информации». Ведь стоит только начать анализ, как разум сразу же отметит недостаток информации. Но вместо того, чтобы это констатировать, человек с твердой уверенностью, что он всё знает, вцепляется в глотку человеку, который так же твёрдо уверен, что знает нечто прямо обратное. Ты не представляешь, как трудно дракону после этого считать человека существом разумным.
— Боюсь, что тут проблема не в недостатке разума, а в неразвитом нравственном сознании. Гордость не позволяет человеку признать свою логическую ошибку или свою некомпетентность.
— Это такой вопрос при решении которого до необходимости иметь определённый уровень нравственного сознания даже и дойти не должно. Даже если у некоего разумного существа уровень гордости зашкаливает, то именно гордость и должна в первую очередь не позволить ему опозорить свой разум изречением абсурдных сентенций, что превращает его во всеобщее посмешище. Но если и у всех вокруг разума не лишка, тогда можно пороть любую дичь без риска быть опозоренным. То есть дело для начала всё-таки в том, что разум человека шокирующе слаб.
Откуда берутся в основном ваши интеллектуальные несообразности? Да оттого, что вы ни одну мысль не можете додумать до конца, довести до логического завершения. Большинство принципиально важных мыслей очень простые, совсем не длинные. Достаточно между пятью-семью безупречными утверждениями поставить «следовательно», как придёшь к совершенно неизбежному, однозначному выводу. Но человек, как правило, оказывается способен сказать «следовательно» лишь пару раз, не додумывает мысль до конца и не делает неизбежного вывода. Человеческие головы набиты обрывками логических цепочек, без начала, без конца. Мышление человека ужасающе непоследовательно. Даже те убогие знания, которые есть в ваших головах, вы оказываетесь неспособны свести в единую систему, повыкидав из них логические противоречия. В итоге картина мира, которая существует в большинстве человеческих голов, содержит множество взаимоисключающих утверждений, в человек этого даже не замечает.
Про вашу память вообще молчу. Вы и узнать-то способы не многое, но не помните даже того, что когда-то узнали. Человек — немощь разума, помноженная на ничтожество знаний.
— Эол, ты же просто умножил человечество на ноль, — усмехнулся Эврар. — Как мне теперь книги-то читать, если все наши мудрецы — полные дураки?
— Знаешь, что самое интересное? В сумме книг, написанных людьми, есть всё для того, чтобы составить практически безупречную картину мира. Только собирать это «всё» надо с миру по нитке. Вот и собирай, только не забывай при этом думать своей головой.
— Хороший совет… Эол, надеюсь, ты не забыл, что разговариваешь с человеком, и мне должно быть обидно слышать то, что ты говоришь. Полагаю, эта мысль вполне доступна для могучего драконьего разума?
— Ты тоже не забывай, что разговариваешь с драконом, а дракон ничего не стал бы говорить только для того, чтобы обидеть человека.
— Тогда зачем столько презрительного высокомерия?
— Не забывай и о том, что говоришь не с падшим драконом, а с настоящим. В моих словах не было высокомерия, это проблема твоего восприятия. Впрочем, главная проблема именно в том, что я говорю с человеком, а потому вынужден излагать свои мысли по частям — сначала одно, а потом другое. Разговаривая с драконом, я излагал бы обе части одновременно, и тогда стало бы понятно, что обижаться тут совсем не начто.
Когда я в полной мере осознал несовершенство человеческого разума, это вызвало у меня вовсе не презрение к людям, а крайнее недоумение, даже растерянность, а попробуй-ка загнать дракона в состояние растерянности. Я постоянно думал: «А как же Иоланда?». Люди выглядели очень жалкими, но она жалкой не выглядела. На её детском личике выражалась такая гамма чувств, которые казалось невозможным совместить в пределах одной личности. Удивительная чистота души и одновременно суровая решительность, которая не останавливается ни перед чем, а ведь это совсем не совмещается с чистотой. Нежность такая, какая редко бывает свойственна самым изысканным цветам, и одновременно такая сила, которая может дробить алмаз, а разве цветы на это способны? Хрупкость, ранимость, чувствительность, но одновременно твёрдость, которую и молотом не сокрушить.
Она вовсе не была глупа, как большинство людей, но её разум был очень прост. Не примитивен, а именно прост, то есть это был Божий разум. Её трудно было назвать очень умной, но она была мудрой. Я не мог понять, как такое возможно.
При помощи какой формулы эти замечательные, но не совместимые качества могли сочетаться в одной личности? Как хотя бы один представитель столь несовершенного вида мог являть собой образец столь поразительного совершенства? Вот в чем была загадка Иоланды. И это была загадка человека.
Так почему же всё таки люди были созданы после драконов? Драконы столь явно превосходят людей по всем показателям, что невозможнопонять, зачем же после драконов Бог создал людей, которые уступают нам буквально во всём. Зачем, создав могучий драконий интеллект, Бог решил создать примитивный человеческий разум? Зачем, создав детей земли и неба, создавать существа, способные лишь ползать по земле? Зачем, создавСебе друзей, которые по самой своей природе способны буквально растворятся в Боге, Творец создал духовно очень ограниченные существа, способныеиметь о Нём лишь очень смутные представления? Зачем, создав сильных, создавать после этого слабых? Следующий этап творения по логике должен был выводить на новый уровень совершенства, но было очевидно обратное, то есть я ясно видел то, во что не способен был поверить. Чтобы снять это противоречие, я должен был найти то, в чем человек превосходит дракона.
— И как ты это нашёл?
— Никак не нашёл. Ума не хватило. А вот когда разразилась Великая Трагедия Драконов, кое-что начало проясняться.
— Как в самом деле могло случиться, что столь совершенные и близкие к Богу создания, так решительно отреклись от Бога?
— Драконов погубило именно совершенство их разума. Наша великая интеллектуальная сила обернулась нашей самой большой слабостью.
— Эол, тебе нравится говорить парадоксами?
— Я содрогаюсь от этих парадоксов. Ты разбираешь в геометрии?
— Ты знаешь это.
Эол начал чертить глазами в воздухе математические знаки, которые постепенно выстраивались в длинные цепочки, потом в столбики. Закончив, он сказал:
— Вот доказательство того, что острый угол равен тупому углу. Найди ошибку.
Эврар целый час раз за разом просматривал приведённое доказательство, но оно выглядело безупречным, и в конечном итоге он развёл руками.
— Ты не нашёл ошибки? И какой вывод ты из этого сделал?
— Да какой же вывод я могу сделать кроме того, что я не смог найти ошибки.
— Вот в этом и разница мышления дракона и человека. Дракон сделает другой вывод: поскольку доказательство безупречно, значит острый угол равен тупому углу.
— Но ведь это же глупость.
— А почему?
— Но ведь видно же глазом, что они не равны.