– Нет, ты уж лучше оставайся, – сказал он, приподнимаясь. – Тебе повторить?
Но когда Слайдеру удалось занять место, хвост уже протянулся до самой двери. Ранее пришедшие не стесняясь зазывали к себе своих припозднившихся приятелей, и от этого перспектива муторного, неподвижного ожидания делалась все очевидней. Слайдер слегка привалился к стене, и стоял, устремив свой взгляд через весь зал на единственную в его жизни по-настоящему любимую женщину. «Ты делаешь больно мне. Почему не Айрин?» Вопрос Джоанны как бы повис тогда в воздухе. А между тем, Слайдер знал, как на него ответить. И давно. Но сказать это никак не решался из боязни быть до конца не понятым ею. Джоанна была совершенно права в том, что он заботился об Айрин больше, чем о ней. Но происходило это совсем не потому, что он с особым уважением относился в статус-кво своей супруги, – просто он давно перестал считать Джоанну чем-то отдельным от себя. Подобно тому, как в детстве, будучи воспитанным мальчиком, он предлагал гостю шоколадный торт, в то время как сам довольствовался булочкой, в его настоящем положении Слайдер внимательнее относился к Айрин, как к человеку чужому, а на свою с Джоанной долю оставлял лишь обглоданные косточки.
И только в редкие моменты, подобные тому, что наступил для него сейчас, он был способен оторвать себя от Джоанны и увидеть в ней вполне самостоятельную личность, со своим внутренним миром, способную страдать и мучиться отличным от него образом. Поэтому-то...
– О, Билл, ты все-таки пришел! Как я рада!
Его сердце, от неожиданности и испуга, сжалось с такой силой, что дало о себе знать настоящей, физической болью; голова резко повернулась на звук, так что хрустнули шейные позвонки, и он обнаружил, что стоит буквально в нескольких дюймах от Мэрилин Криппс, в роскошном сером платье с блестками, с бриллиантами в ушах и на шее, которые приводили в смятение своим поразительным сходством с настоящими. За ее спиной возвышалась фигура Дэвида Криппса. С темными, гладковыбритыми скулами и в безупречном смокинге, он вполне мог сойти за благодушно настроенного главаря мафии. А потом была Айрин. В своем единственном вечернем платье и с экстатической улыбкой на лице. Она явно переусердствовала с наложением теней, если не говорить, что левое веко получилось у нее более синим, чем правое. Айрин уже и сама успела заметить это и теперь искала случая исправить такую досадную оплошность, прячась за спинами своих спутников. По крайней мере, она изо всех сил старалась не оказаться перед Криппс-супругой, макияж которой был выполнен на таком уровне, которого мог достичь разве что Микеланджело, да и то лишь в момент наивысшего творческого вдохновения.
– Дорогой, – сказала Айрин, забыв про свой асимметричный макияж, – ты, должно быть, только что пришел?
– Как ты гениально выбрал место, где нас проще всего будет встретить! Тебе удалось получить свой билет, старина? – спросил Дэвид Криппс. – Мы оставили его внизу, но нас предупредили, что касса скоро закрывается. Но не беда, если у тебя его нет, – продолжал он, приняв немоту Слайдера за отрицательный ответ. – После перерыва билет уже не спрашивают.
Язык Слайдера как бы распался на мелкие частицы и просыпался в горло, подобно тому как содержимое песочных часов переходит из верхней половины в нижнюю. В таком состоянии он способен был издавать лишь звук, близкий к лягушачьему кваканью.
– Ну хорошо, полагаю, никто не откажется что-нибудь выпить? – вновь заговорил Криппс и выгнув шею, постарался оценить длину очереди, которую им предстояло отстоять. Но в этот самый момент к ним приблизился руководитель оркестра Уоррен Стэкер. Губы его изображали официальную улыбку, а руки были расставлены так, как будто он намеревался захватить в них побольше и ничего не выпустить.
– Уважаемые леди и джентльмены, боюсь, вы, по ошибке, зашли не в то место, которое хотели посетить, – сказал он с показным радушием, за которым легко читалось раздражение. Так швейцар, охраняющий вход в «Рицу», заворачивает от ее сверкающих дверей группу немецких студентов в шортах и с рюкзаками. – Спонсорский бар находится в противоположном конце коридора. А здесь обслуживаются исключительно музыканты.
– В самом деле? Извините, я в таких вещах ничего не смыслю. Никогда раньше сюда не заходил, – огорчился Дэвид. – Похоже, мы сделали faux pas?[4]Но мы постараемся ничем не нарушить покой гениев, ха, ха!
Стэкер оказался неумолимым администратором, и они были вынуждены протискиваться сквозь толпу осаждавших бар музыкантов, спасаясь от его широко расставленных рук-«овчарок». Слайдер, пребывавший в оцепенении с того самого момента, когда его окликнули Криппсы, все же нашел в себе силы, чтобы бросить последний, полный отчаяния взгляд в сторону Джоанны, в то время как, переступая ногами, лишь чтобы они не отставали от увлекаемого вперед тела, неумолимо удалялся от нее. Но самое большее, что ему удалось увидеть сквозь небольшой просвет в толпе, был некий светлый ореол вокруг ее особенно белого, по контрасту с черным вечерним платьем, лица. И прежде чем быть вытолкнутым за дверь, ему предоставилась возможность осознать, что вся эта ужасная сцена была разыграна на ее глазах.
А в коридоре Криппс продолжал что-то возбужденно бормотать насчет не того места, сопровождая свою речь смешками и потиранием рук.
– Не беспокойтесь, ничего страшного, – приятным голосом повторял Стэкер. – Не вы одни ошиблись. В этом коридоре любой может заблудиться. Надо будет повесить более заметные указатели. Вот, а теперь идите все время прямо.
Слайдер поймал на себе его любопытствующий взгляд. Стэкеру, конечно же, было все известно про их отношения с Джоанной, и он без труда разобрался, в чьей компании Слайдеру предстоит провести остаток вечера – особенно после того, как Айрин, как только стало посвободнее, схватила мужа под руку и прильнула к нему со счастливой улыбкой собственницы.
– Ты нас ждал не там, где нужно, дорогой, – сказала она.
– Да, – согласился расстроенный Слайдер.
Но лучшего места они с Джоанной и не могли избрать для осуществления своего плана. Если б супруга с друзьями сразу направились в спонсорский бар, как это должно было быть, ничего б не случилось. Слайдер готов был поклясться, что это именно Криппс-супруга завела всех не туда, куда нужно, и в один миг разрушила все его счастливые упования. Что ни говори, а судьба все-таки индейка! В каком же позорном фарсе ему пришлось сегодня участвовать. И что сейчас думает Джоанна?
Глава десятаяСтранная прихоть «злоключенного»
Второе отделение концерта запечатлелось в мозгу Слайдера в виде некоего бесформенного пятна. Музыки он вообще не слышал, только обводил блуждающим взглядом оркестр, пока не наткнулся наконец на что-то плохо различимое, неясное, но, судя по преобладанию в нем белого и черного, бывшее, скорее всего, Джоанной. С этой минуты он уже не сводил с нее глаз, стараясь хотя бы таким путем, на расстоянии, дать ей возможность прочитать свои мысли. После концерта вообще не осталось никаких шансов. Айрин вновь завладела его рукой, и они вместе с Криппсами направились в одну из комнат для гостей, где был устроен бар. Кроме обслуживания у стойки, гостям, большинство которых составляли члены спонсорской корпорации, коих легко было узнавать по корпуленции, предлагали коктейли официанты в форменной одежде, ловко сновавшие с подносами среди толпы.
Криппс наконец мог почувствовать себя в родной стихии. Он не замедлил окунуться в деловые разговоры, в то время как Мэрилин любезно представляла Айрин женам его коллег. Слайдер же, благодаря своему немногословию в процедуре такого общения, очень напоминал ребенка с задержкой умственного развития. Коллективная агония, в которой пребывали все собравшиеся, достигла своей высшей точки, когда с противоположного конца в комнату стали просачиваться музыканты. Слайдеру было хорошо известно, как неприятна им подобная обязаловка, поэтому его особенно удивило присутствие среди них его Джоанны. И тут же сообразил, что это не предвещало ничего хорошего.
Но она спокойно направилась к стойке бара, как и остальные ее коллеги, и не удостоила Слайдера даже своего взгляда. От его внимания не ускользнуло и то, что она не стала отвергать ухаживания одного из организаторов. Слайдер хотел продолжить свои наблюдения за Джоанной, но с каждой минутой в помещении становилось все более тесно и шумно, так что в конце концов он просто потерял ее из виду. Мэрилин Криппс теперь уже старалась представить его наибольшему числу своих знакомых, надеясь, что профессия Слайдера и его должность поднимут ее в общественном мнении. Не был оставлен без внимания супругов и случайно оказавшийся возле них Уоррен Стэкер. Его остановили, чтобы продемонстрировать почтенной публике. – «А теперь мы в том месте, ха, ха?» – Но он был слишком опытен, чтобы играть по правилам, которые ему навязывают, и очень ловко ускользнул, оставив вместо себя главного кларнетиста. Но и тот пробыл с ними не более двух минут и, решив, видимо, ни в чем не отставать от своего руководителя, с равным успехом, хотя и не так изящно, уступил свое место Джоанне.
– Вы тоже играете на кларнете? – громко и внятно задала вопрос Мэрилин, как будто обращалась к глухой или иностранке.
– Нет, – ответила Джоанна. Ее голос, после громового вопроса, прозвучал так тихо, что создалось впечатление, будто лилипут разговаривает с женой Гулливера. – Я играю на скрипке.
– О, моему мужу пришлось однажды расследовать одно дело, в котором фигурировала скрипачка, – энергично поддержала тему Айрин, в очередной раз с гордостью захватывая руку Слайдера. – Мой муж – инспектор криминальной полиции.
Джоанна перевела взгляд на Слайдера, но, на удивление, на ее лице не было вообще никакого выражения.
– В самом деле? Это, должно быть, очень интересная работа?
Слайдер почувствовал себя так, как если бы он сидел близко у камина в старинном замке – с одного боку жжет, а с другого дрожь пробирает.