огда я имею с кем-нибудь дело, меня нисколько не интересует, с чего ему приходится начинать. Так было и с Ронни, которого мне, конечно, искренне жаль. Но, возможно, моя ошибка состояла как раз в том, что я постарался помочь ему, в то время как надо было предоставить возможность самому выбираться. Вообще, я считаю, что человеку нельзя помочь, – каждый помогает себе сам. Вот он меня и подвел.
– Вы сказали, подвел?
– Ну, да. Ведь это он убил того самого парня – Лемана, – сказал Кейт. – Ну да ладно, в конце концов он и сам уже расплатился за свое преступление, и это, между прочим, даже к лучшему. По крайней мере, не нужно будет тратить деньги налогоплательщиков на следствие и судебное разбирательство. Бэррингтон сейчас, как мне кажется, просто прекратит дело.
– Мне трудно что-либо возразить, сэр, – сказал Слайдер. – Но, надеюсь, вы мне позволите с вашей помощью выяснить одно обстоятельство? Вы говорили в прошлый раз, что на ваше объявление, что вы нуждаетесь в работнике, который взял бы на себя все заботы по ведению дел в баре «Дейв», Ронни Слотер ответил письмом.
– Да. Ну и что с того?
– Это письмо у вас, сохранилось? Дело в том, что нам бы удалось достойно завершить расследование, если бы подтвердилось, что письмо и предсмертная записка написаны одной и той же рукой. Только в этом случае мы могли бы до конца быть уверены, что записку оставил сам Слотер, а не кто-то другой. На сегодняшний день же у нас такой уверенности нет, потому что единственный образец почерка Ронни, которым мы располагаем – это его подпись под протоколом допроса; но этого, сэр, как вы сами понимаете явно недостаточно.
Кейт на мгновение задумался.
– Боюсь, что не сохранилось.
– И я, честно говоря, тоже боялся, – сказал Слайдер.
– Но во всяком случае, – продолжил Кейт, – у меня наверху, в рабочем кабинете, должна быть одна записка от Ронни. Однажды, когда я разбирал документы, она попалась мне на глаза. Конечно, записка – не письмо, но и ее будет вполне достаточно. Если тебе не терпится взглянуть на нее, то я схожу за ней прямо сейчас.
– Да, конечно, если вам не трудно, – сказал Слайдер.
Кейт поднялся и пошел в дом, оставив гостя наедине со своим доберманом. По его напряженному, немигающему взгляду Слайдер догадался, что возбуждение животного достигло крайней точки. Может, именно сейчас оно наконец решится преодолеть то, что его до сих пор сдерживало. Пока Слайдер напряженно ожидал того, что, по его предположению, вот-вот должно было свершиться, на его лице появилось даже некое подобие улыбки. А доберман подвинул вперед на один дюйм ту часть своего тела, на которой он сидел. Теперь его пасть была всего в каких-нибудь трех дюймах от левого колена Слайдера, и носок его ботинка заблестел от слюны, капавшей с языка добермана.
Но в этот момент в дверях дома появился Кейт с какой-то бумажкой в руке.
– Извини, что заставил тебя ждать так долго, – сказал он. – Записка не сразу обнаружилась. Я ее искал, а она как бы все время из-под рук ускользала. Но вот, можешь смотреть теперь на нее сколько угодно. Правда, удовольствия от этого чтения ты вряд ли получишь.
Слайдер принял записку из рук хозяина и положил ее на стол перед собой. Краткое послание Слотера было начертано карандашом, знакомым по предсмертной записке корявым почерком на линованном листке бумаги, вырванном из какого-то небольшого карманного блокнота.
«Мистер Кейт, нам нужно 90 тушек трески без кожи, 25 кило муки крупного помола и 25 кило риса для специальных заказов. Еще 100 пирожков с мясной начинкой. Спасибо. Ронни».
– Он просил у меня эти продукты для одной большой праздничной вечеринки, поэтому записка значительно короче, чем те, что он обычно составлял для регулярного снабжения бара, – объяснил Кейт.
– Понимаю, – сказал Слайдер. – Но есть ли уверенность, что записку написал сам Слотер? Ведь это вполне мог сделать под диктовку один из его помощников.
Губы Кейта расплылись в широчайшей улыбке.
– На этот счет можешь не беспокоиться. Потому что в тот день я должен был заехать в бар еще раз во время перерыва и предупредил Ронни, чтобы он составил заказ до моего возвращения. Но так получилось, что я приехал раньше и видел, как он заканчивал записку.
– Вы действительно видели его пишущим?
– Да, я как раз зашел в это время, – сказал Кейт.
Слайдер улыбнулся.
– Спасибо, – поблагодарил он. – Этот документ – очень полезное приобретение для следствия. – Он поднялся, собираясь уходить. – Можно мне взять это с собой? Нужно, чтобы графолог подтвердил совпадение почерков в обоих случаях. Хотя я уже сейчас не сомневаюсь, что так оно и будет.
Кейт снова взял в руку конец поводка, и Слайдер заметил, что его глаза смотрят с какой-то лукавинкой. Слайдер почувствовал тревогу. Может, он переиграл? Но единственное, что он услышал от Кейта было:
– Я тебя провожу.
– Спасибо, сэр. Прошу прощения за причиненное вам беспокойство.
– О, да какое же это беспокойство, – любезно ответил Кейт.
Подойдя к входу в участок со стороны двора, Слайдер у двери едва не столкнулся с О'Флаэрти, возвращавшимся из бара напротив.
– Бэррингтон тебя повсюду разыскивает. Можно сказать, весь участок уже вверх дном перевернул. Человеку, который тебя первым увидит, обещано вознаграждение в виде батончика «Баунти» из чистого золота. – Он ухмыльнулся. – Послушай, как тебе вот это: «Допи Мик разыскал Моби Дика»?..[5]
Слайдер сделал недовольное лицо.
– А что он вообще сейчас тут делает?
– Демонстрирует свои излюбленные приемы. Говорят, он неожиданно приехал в участок в тот момент, когда обычно отмечаются сверхурочные часы, и стал появляться в двери то одной, то другой комнаты, совсем как «Король-демон», причем делал это по такой хитрой системе, что никто не знал, где его ждать в следующий момент.
– Понятно. Похоже, лучше самому теперь зайти и узнать, зачем я так срочно ему понадобился.
– Не забудь сзади за ремень засунуть побольше толстых газет, – послал Фергюс вдогонку Слайдеру свой шутливый совет.
В кабинете Бэррингтона слегка попахивало серой, а над бровями рассерженного шефа змеились нитеобразные электрические разряды.
– Что вы, черт возьми, на себя берете? – без всяких предисловий обрушился на Слайдера его шеф. – Не понимаю, сэр?
– Ах вы не понимаете? Так вот, сегодня мне позвонил Колин Кейт и довел до моего сведения, что вы явились непрошенным гостем к нему на виллу и стали досаждать какими-то нелепыми вопросами. И это после того, как я лично просил вас быть с ним поосторожнее! Мы уже однажды оказались в дурацком положении перед ним. Но вам, видимо, этого показалось недостаточно. Своим беспардонным поведением вы испортили ему уик-энд и опять выставили себя на посмешище. И если бы только себя. Но и меня... и весь департамент! Теперь мистер Кейт наверняка думает о нас как о сборище деревенских увальней. Какого дьявола вы к нему потащились? Почему не посоветовались со мной?
Слайдер был искренне удивлен.
– Я действовал в рамках принятого направления следствия, и поэтому, как мне казалось, о дополнительном разрешении или согласовании не нуждался. Дело в том, сэр, что мы всегда...
– Мне совсем неинтересно знать, как вы поступали раньше! – повысил голос Бэррингтон, глаза которого были в тот момент такими же желтыми и злобными, как у добермана. – Если мой предшественник позволял себе руководить полицейским участком так, как будто это был какой-то пансион, то это отнюдь не означает, что и я должен следовать этой пагубной традиции. Я отвечаю за ход следствия и не позволю вам больше беспокоить, без моего согласия, вполне достойных людей, пользующихся к тому же заслуженным авторитетом в обществе.
– Сэр, – глухо произнес Слайдер. Опыт общения с Иваном Грозным уже научил его, что только такая односложная реплика может гарантировать от всяких ошибок.
Встав из-за стола, Бэррингтон подошел к окну и посмотрел на улицу. Будучи человеком действия, он не мог долго усидеть на месте. Возможно даже, что в этот критический момент его обуревало страстное желание врезать кому-нибудь покрепче.
– Да, кстати, что вы имели в виду, когда упомянули о каком-то «принятом направлении следствия»? Чем была вызвана та чрезвычайная поспешность, с которой вы решили действовать? – спросил он, стоя к собеседнику спиной – поза, выражавшая почти что физически ощутимую угрозу.
Слайдер стал излагать свои последние предположения, но шеф, не прослушав и половины доклада, вдруг резко повернулся к нему и посмотрел так, будто всерьез сомневался, слышал ли он на самом деле слова, которые произнес подчиненный, или ему это только показалось.
– Вы и вправду решили наставить ловушку на Кейта? На самого Колина Кейта! Или, может быть, я просто ослышался? Но вы берете на себя смелость утверждать... Нет, вы только подумайте!.. – Бэррингтон не решился сразу договорить и, махнув рукой, прошелся два раза по кабинету. – Вы действительно считаете, что он убил Слотера и сфабриковал его предсмертную записку?
– Но ведь сказал же он сам, что видел своими глазами, как Слотер писал в баре ту записку, что потом хранилась на его вилле. Зачем Кейту понадобилась эта ложь? Да затем, чтобы мы не заподозрили его в...
– Мне давно ясно, что вы хотите сказать. Непонятно только, почему вы доверяете Кейту меньше, чем какой-то уличной девке. Стоило ей только заявить, что Слотер был неграмотный, и вы тут же обвиняете Колина Кейта в преднамеренном убийстве. – Бэррингтон потряс в недоумении своей похожей на астероид головой. – По-моему, вам необходимо срочно привести в порядок свои мозги, Слайдер. Они, как видно по вашим заявлениям, несколько переутомились. Для вас самое лучшее будет сейчас взять небольшой отпуск. Или, если хотите, я просто отстраню вас от расследования, которое так неблагоприятно сказывается на вашем здоровье.
Слайдер стоял с опущенными руками и склоненной головой и молча разглядывал носки своих ботинок, пережидая гневную тираду своего начальника.