ается в группе. И теперь почти братская сплоченность Графитовых играла против них самих.
К условленному месту перед городом добралось лишь трое вменяемых разведчиков и стукач, которого на себе нес Дао-дво. Бабуля была не против и великолепно исполняла роль безмолвного и почти не капризного груза. Подгруппа Гера избежала неприятных встреч, лишь благодаря теневой и ее предусмотрительности, из подгруппы Криса-красавчика добрался только Крис и уже даже не красавчик Основательно потрепанный, со сломанной рукой и подбитым глазом, он в двух словах рассказал, как вырвался из захвата собственных напарников и избежал встречи с таргом. Оговорив ситуацию с капитаном Графитовых, разведчик решил остаться в лесу, чтобы спутать след и увести погоню в сторону.
Но судя по тому, что не более чем через десять минут Крис напал на Гера со спины и чуть не зашиб Евласию, далеко увести преследователей разведчик не успел. Наверное, именно в короткие мгновения схватки с ним Дао-дво впервые подумал, что Графитовые проиграют. Довести, вернее, донести стукача до нужного места не представлялось реальным, слишком много возможностей потерять бабулю или попасть в подчинение. Идея спрятать молчаливую старушку, и найти обходной путь в пункт Б пришла сама собой и укрепилась, едва его подгруппа понесла первую и последнюю потерю — Тадэуша, напарника Гера. Поэтому ради сохранения секретности место «живого» схрона кука нашла сама и сама же отвела туда стукача, разместив со всем доступным комфортом.
А вот теперь, попеременно сменяя облик привычных для здешних мест обитателей — с летучей мышки на простую полевую, капитан команды Графитовых битый час медленно перемещался к центру города, отмечая ловушки и путая след. И все это время он почти беспрерывно слушал теневую и с тревогой ощущал медленно накатывающую теплоту. С начала учений прошла неделя, и ни разу за все это время метаморф не испытал нормального лавового потока, который раньше сжигал бы его по десять раз на дню. За семь последних суток пришло всего лишь три прилива и ни одного сигнала об опасности. И невольно думалось, а не скончалось ли форменное безобразие? Вдруг Сумеречная сломала себе шею на лестнице или выпала из окна комнаты — семь этажей, это вам не шутки. Или выпила отвара от Крэббас, допекла Тугго, довела до белого каления Сули? Хотя нет, генерал бы ее пожалела, впрочем, это не отменяет того, что сигнал, приходящий к нему, Геру, не более чем отклик на прикосновения служащих мертвецкой. Если так, то через браслет интересоваться состоянием девчонки бессмысленно, проще послать в академию куку…
Вот тут слова мелкой нежити вырвали его из размышлений:
— А знаешь, хозь-зяин, когда та, из разбитных… — мягко назвала она тарга-оборотницу, отменно сыгравшую проститутку, — так вот, когда она уволокла Тадэуша, я услышала вербующую формулу. А звучит она так — Ниль-Таро Римма нге-то Ннй-яг, нарто.
— И что с того? — Многоликий покачал головой. — Я простой разведчик, проклятие могу лишь отразить или расплести, но не создать…
— Не совсем простой, да и та, мерзавка, тоже некромантом не й-явль-ялась… а нашего парнь-я взь-яла.
— Тайное заклинание, чтоб его!
— Дя-дя, может, и оно, — отмахнулась теневая, почесав уши, что были сейчас свернуты в трубочки и плотно прижаты к спине. — Но й-я к тому веду, что ее заклинание очень похоже на формулу из тетради Намины. — И прежде чем Дао-дво успел что-либо сказать, затараторила: — Дя-дя-дя знаю, знаю, ты велел не использовать в деле непроверенные сведений-я, ибо гордость наше все, а предусмотрительность ничего, но…
— Чего? — не понял Гер всей ее тирады.
— Ничего, — буркнула нежить и решительно заявила: — Но й-я помню, там в методике подчинений-я мертвь-вяков была описка.
— Какая? — спросил со вздохом, ведь не отстанет, пока не договорит.
— Формула распространь-няетсь-ся и на живых, правда, чуток придушенных. И й-я тут подумала, а давай мы наших в сознание вернем или кого-нибудь из таргов завербуем.
— Интересное предложение, — Гер отвернулся от лопоухой тварьки и продолжил расчищать от листьев дорогу, — а если меня схватят, что делать будем?
И на несколько долгих бесценных минут в трубе наступила полная тишина, прерываемая лишь тихим шорохом листьев, отгребаемых метаморфом в сторону. Затянувшееся молчание можно было бы принять за затишье перед грозой, но он не посчитал нужным. А зря…
— А тебь-бя и так и так схвать-тят, — шепотом, будто бы по секрету, сообщила теневая и на удивленный взгляд, брошенный многоликим через плечо, компетентно заявила: — За нами шаг в шаг следует Тадэуш, а пь-пять таргов ждут на выходе из трубы.
— И ты молчала?
— Й-я бы сказала, решись они нас утопить, как только обнаружили. Но у нас еще метров сто впереди…
— И давно ты знаешь? — спросил сквозь зубы, едва сдерживая рык.
— Десь-сять… минут, — с толикой опасения протянула кука. И правильно она за свою шкуру боялась, ведь десять минут назад он вполне еще мог от преследования уйти. А теперь…
— Я убью тебя, — пообещал Гер, всем корпусом разворачиваясь к нежити.
— Не надо! Й-я хорошай-я!
— Как же хорошай-я, — едко передразнил он. И из оборота мелкой летучей мыши стал быстрой и юркой лаской, стальной. — Шею сверну, и станешь хорошей.
— А-а-а! Божечки мои! — Мелочь увернулась от его пасти, схватилась за собственные уши, быстро их развернула и закрылась, пропищав из-за преграды: — Хозь-зяин, не трать силы на мень-ня!
— Думаешь, зря? — Стремительное движение, и мелочь безмозглая оказалась в его лапах.
— Дя! Лучше Тадэуша в чувство вер…
И вот тут Герберта Дао-дво кольнуло и острой болью проняло. Он зарычал.
— Й-я, правда, й-я… — причитала бьющаяся в захвате кука, — не хотела, чтобы так. Но ты же самый умный, сказал мне не командовать, полез вперед и… и… и сам дурак!
— Тихо! — Он прислушался к звукам снаружи, а затем к стремительно затихающей боли, что разрывала его изнутри. — Таррах, как не вовремя!
— Что такое? Опь-пять опалило?
— Нет, кольнуло. — Со вздохом сожаления он отпустил нежить. Надавать бы ей сейчас по шее, но, видимо, придется сие отложить. — Кука, слушай внимательно…
— Хозь-зяин? — настороженно протянула она, еще не веря в скорую свою свободу.
— Проверь, что с Сумеречной случилось, и быстро сюда.
— Й-я могу узнать через своих, — намекнула она на теневых соплеменниц.
— Лично.
Услышав приказ, мелкая нежить воспряла духом, растопырила уши, задрала хвост и сразу же обнаглела:
— А золотое слово?
— Живо!
— Нет, не это. Подумай еще, — заявила кука и, едва поймала взгляд Гера, исчезла со сдавленным «Ой!».
И напряженный до сих пор метаморф медленно выдохнул, потянулся, с улыбкой думая о том, что без лопоухого свидетеля намного проще и приятней воспользоваться подсказкой. Но не успел он сделать и пары шагов навстречу Тадэушу, бегущему по их следу, как запыхавшаяся нежить вернулась назад. Вцепилась в метаморфа лапами, сдавленно зашептала.
— Й-я это… забыла сказать! Улица Тварей Гахо, дом двадцать седьмой, подвальнай-я комната девь-вять. Там есть дыра с трехсотлетним захоронением и это… второй гроб был пустым, — туманно сообщила теневая, а затем добавила: — Наш схрон там, и он пока еще живой.
Мгновение на осознание, и многоликого прошибает холодным потом.
— Таррах! Ты Евласию в гроб загнала?!
— Дя, — ничуть не стесняясь, заявила нежить и исчезла, открыв чудный вид на Тадэуша, в обороте черной кобры застывшего в метре от многоликого. И выбранная им ипостась была лучшей идеей ввиду передвижения по трубам и боя, ведь представитель младшей ветви рода Дао-дво еще не достиг вершины пресмыкающегося видового круга.
Паршиво, но не погано.
И что там теневая говорила? Чуть-чуть придушить и произнести… Ниль-Таро Римма нге-то Ннй-яг, нарто.
Хм! Проверим.
С рыжим мы оговорили пакт о НЕраздражении всего две недели назад, а я до сих пор невероятно счастлива. И радость мою усиливает отнюдь не успокоительное или учения у Дао-дво и, как следствие первого — его молчание, а как следствие второго — отсутствие многоликого, все дело в свободе. Причем не моей собственной! В ходе усиленной работы в маленькой домашней лаборатории мы с седовласым воином Уо совершили немыслимый прорыв и все-таки создали аналог травы, без побочных действий… почти. Во всяком случае, выгорание всего волосяного покрова до ярко-оранжевого цвета сроком на пять дней было меньшим из зол в сравнении с половой дисфункцией или жутким отравлением и опустошением резерва, через которые прошел несчастный Граф. К слову, он до сих пор не оправился и все еще не желал видеть Олли.
Что ж, поделом обоим.
И крепко сжимая в руке бесценный состав, я уже отчетливо представляла, как обрадуется моему известию Бруг, как заискрится красный взгляд оборотня, как расцветет улыбка заслуженного ловеласа, а ненавистные гребни и хвост наконец-то спадут. И он сбросит неудавшийся оборот, вернет себе возможности перевоплощения и крылатого перемещения. А главное, Кудряшку ждет его полномасштабная месть, разработанная в воспитательных целях. Не зря же Тугго в перерывах между опытами расспрашивал о проказах времен моей ведической школы. Ради этих сведений он ни одного испытания не пропустил, а вот сегодня не пришел. И найти его посредством браслета я не смогла, ибо только сейчас узнала, что Олли в испуге за магистра Крохена сбила все мои настройки. Что ж, я попыталась докричаться до Нваг-нваг Севоя, но он тоже не ответил, я даже разбила в столовой казенный стакан — и ничего. Ни предупреждения, ни выговора, ни сокрушенного вздоха по эхо-порту.
И непонятно: либо хранителя академии на месте нет, либо он не слышит, так как занят. Хотя чем дух может заниматься в пятницу вечером? Думая о возможных вариантах его времяпрепровождения, я прямой наводкой отправилась в подвал старой башни, туда, где много-много лет назад был произведен обряд возрождения хранителя академии. В книгах по темному искусству место привязки обозначалось гнездом призрачного существа. Гнездо у меня, бесспорно, ассоциировалось с домом, поэтому, настойчиво стучась в дом Севоя, я была готова к гневной отповеди Нваг-нвага, но никак не