– Я поняла, зачем они скормили мертвяков высшей нежити! – провозгласила она мне и, что-то дернув в трупе с печальным взглядом, явила на свет божий продолговатый металлический предмет. – Для управления их следовало заразить…
– Мамочки! – Я шлепнулась на пол, стараясь унять желудок.
– И, несомненно, в этом они преуспели, – заключила генерал, очищая находку. – Иначе как объяснить покладистость местных шипастых псов, кравгов и прочих? – И, не замечая моей явной бледности, вопросила: – Ты разве не хочешь посмотреть?
– Нет, – помотала головой я и поняла, что зря это сделала. Мне срочно захотелось на воздух, и исполнение этого желания не стоило откладывать. На четвереньках попятилась к двери, столкнулась с креслом, тихо ойкнув. И когда уже начала разворачиваться, из тайной комнаты послышался металлический скрежет, затем скрип явно открывающейся крышки, протяжный восхищенный выдох Сули и неожиданно радостное:
– Это личинки сакопуса!
– Ужас какой! Их же вывели после эпидемии, – просипела я.
– Ну, видимо, у кого-то осталась парочка для разведения. – Судя по голосу, профессор улыбалась.
– И я от вожака стаи шипастых псов приняла зараженную личинками ногу.
– Да!
Милостивый Боже, спасибо тебе за моего наставника-ведьмака, а ему за перчатки и Геру за то, что он забрал гостинчик. На воздух захотелось вдвое сильнее. Я ускорилась и уже почти достигла двери, как сзади раздалось:
– Ты только посмотри какие!
– Спасибо не нада-а-а-а!
С низкого старта рванула в коридор, спасая себя и, что таить, свой поздний завтрак.
– Намина, куда же ты? – раздалось позади, но я не остановилась, пока не оказалась в саду, под раскидистым яблоневым деревом. Именно сюда через тридцать минут пришла с учебниками Сули. А через час подтянулась команда, на этом же месте я за следующие два часа чтения посадила голос. И с удивлением узнала из разговора рыжего и генерала, что на играх мне не следует в открытую использовать дар и ко всему прочему мою дружбу с шипастыми псами в расчет брать нельзя.
– Если они заражены, то надеяться на чудо не имеет смысла. На играх мы не будем использовать их привязанность к Сумерьке.
Смертники погрустнели. Видимо, это был один из тех козырей, что мог ускорить наше прохождение туров. И, не желая вовсе отказаться от него, Бруг сверкнул глазами, прежде чем загадочно произнести:
– Хорошее слово «если».
– Без «если», – поправила его профессор, – заражены. Я со времен войны не видела более изящного решения с подчинением.
– Изящного? – Я тихо возмутилась, совершенно не разделяя радости генерала. – Но в деревнях именно после экспериментов с сакопусами началась эпидемия!
– Зато какая идея. Какая идея… – вздохнула она и повела парней за собой. – Вам пора возвращаться.
А я стою, и мне опять плохо. Милостивый боже, как можно восхищаться замыслом демонов, выкосивших треть населения в королевствах? Столько жизней, столько судеб.
Кто-то неожиданно подошел ко мне сзади, за плечи взял и наклонился, обдавая затылок теплым дыханием. Я уже приготовилась шарахнуть проклятьем по нахалу, но вдруг услышала:
– Не бери близко к сердцу, у некромантов это профессиональное. – Гер, а это был он, мягко погладил по спине, разгоняя скопившиеся от ужаса мурашки и наводя новые. – Отрешенность, как и кровожадность, и страсть к опасным экспериментам – всего лишь уловка, не позволяющая погрязнуть в глубинах темного искусства. Магде Сули искренне жаль погибших, и это подтверждает ее участие в прошедшей войне, вылазка в тыл врага и последующий тридцатидневный бой. И я надеюсь, что в дальнейшем ты будешь помнить об этом.
– О чем?
– О том, что она сожалеет, – милостиво повторили мне.
– Сожалеет… Она?
– Да.
– А ты уверен?
– Намина, – мое имя Дао-дво произнес чуть ли не по слогам, жестко их разделяя, – ты слышала, что я сказал?
– Да! Нет. – На этот раз его руки сдавили талию, и мурашки устремились к дрогнувшим коленкам. – Я…
Он уверенно поднял мою голову вверх и чуток повернул, чтобы заглянуть в глаза, но ответа не добился. Потому что я не знаю, как объяснить, что первое его предложение мною еще было услышано и последнее вроде бы тоже, но все промежуточное потерялось из-за прикосновения его рук. Милостивый боже, и как не показать, что мне нравится и хочется, чтобы он продолжал? Как не выдать, что ради полноты ощущений я готова зажмуриться и заурчать, как лемур? И вот рыжий произносит что-то, а я не слышу, потому что пальцы метаморфа скользят по моим скулам и подбираются к ушкам, чтобы аккуратно поправить съехавший набок платок. А в моей голове звенит лишь одна мысль: «Проклятье! Из-за успокоительного я, оказывается, столько всего упустила!»
– …нужно быть внимательнее, – долетает до меня окончание его укора.
– Ага, – невесть с чем согласилась я.
– …а теперь пойдем на полигон, убивать меня будешь.
– Что?
– Ну, избивать, пока не сопротивляюсь, – отмахнулся Гер и поманил в сторону ближайшего тренировочного зала. – А захочешь, против тебя других смертников команды поставим.
Руки рыжий от меня убрал, а потому я все расслышала, и мое легкое отупение сменилось ясностью осознания и возмущением:
– А их за что? Они мне ничего еще не сделали.
Дао-дво споткнулся на ровном месте, медленно выпрямился и обернулся, чтобы уже совсем другим тоном спросить:
– А меня есть за что?
Было за что. Кажется, все еще есть за что. И, боюсь, еще будет за что! Но этого я вслух не произнесла, напомнила только:
– Так ты сам вызвался. И тренировать на спаррингах тоже сам обещал, и этому есть не один свидетель.
– Да, оказия, в памяти тебе не откажешь, – невесело усмехнулся он и за локоть повел совсем не в зал. В саду уже стемнело, потихоньку начали свои трели сверчки, и фонтан зажурчал нежными переливами. В воздухе витал запах метиол, мягкая трава стелилась под ногами, и настрой был отнюдь не боевой, а, скорее, романтический. Рассматривая взошедший тонкий месяц, я с тоской произнесла:
– Сколько же всего мною упущено.
– Ты о чем? – поинтересовался метаморф.
– Ни о чем конкретно. Просто иногда думаю, как жаль, что меня ранее не обнаружили и насильно замуж не выдали. – Рыжий вновь споткнулся на ровном месте и застыл, пришлось быстро прояснять мысль: – То есть замуж, как всех смертьнесущих.
– Кого выдали? – удивился он, еще не поворачиваясь ко мне лицом, но явно прислушиваясь к каждому слову.
– Ну, всех тех девушек, что были с даром – я имею в виду изменяющих облик.
– Замуж? – надтреснуто переспросил он и опалил меня взглядом.
– Ну да… Ведь в книгах прямо сказано, что после случая с наследницей горцев одаренные были выявлены, обследованы и дара лишены, – пролепетала я, и хотя освещение было скудным, я увидела, как одна за другой брови многоликого медленно полезли на лоб. – Как именно, конечно, умалчивается… – Дао-дво заторможенно кивнул, а я продолжила пояснять свою точку зрения: – Но с тех пор на игры стали набирать замужних, рожавших, в крайнем случае девиц, имевших долговременную связь. И я сделала вывод, что…
– Ну ты и сказочница! – фыркнул он негромко. – Их не замуж выдали, а лишили способности к обороту. А что до остального – это просто прихоть императора, пожалел невинных девиц.
– А?! – Я несколько оторопела от подобного сообщения. – Как лишали?
– Во время сложного обряда. И совершенно согласен, лучше бы смертьнесущих убивали, как сейчас предписывает закон. Гуманнее. – И взяв меня опять за локоток, повел, рассуждая: – Из меняющего ипостась превратиться в дряхлеющего человека-долгожителя – та еще участь…
– Но-но-но… – Это совсем не вязалось с тем, что я думала! – Тиши сказал, что девочки, еще три девочки, что были им выбраны, лишились дара смерти весьма определенным способом.
– Забеременев, – подвел итог Дао-дво, – но то простые человечки с дефектным даром – привитым, а не с полученным от рождения.
– Дефектным?
– Именно. Ваш дар не совершенен и имеет изъян. Потрать грифон на свою разработку еще пару-тройку лет, никто из вас не смог бы избавиться от свойств смертьнесущей определенным способом… – Последнее он выделил урчащей интонацией и уже спокойнее добавил: – Или найти от них иммунитет.
– Но я еще не нашла!
– Ты так думаешь? – Я настороженно кивнула, а рыжий улыбнулся и, стянув с меня платок, провозгласил: – Зря! – а затем уж совсем без перехода: – Раздевайся – мы пришли.
И мы действительно пришли к озеру, вода которого бурлила, точь-в-точь как в одной примечательной заводи. От воспоминаний вздрогнула всем телом и в воду лезть зареклась.
– Опять пираньи? – дернулась отойти от метаморфа, но он не позволил ступить и шага, вернув назад, и, обняв по-хозяйски, начал выводить круги на моей талии, там, где корсет не успел перейти в штаны.
– Это всего лишь водный полигон, то есть зал. Начнем с простого: ты против живого противника – меня, а затем усложним: ты против мертвого. Не трясись, – неправильно понял он мою дрожь и продолжил «рисовать», – мы воспользуемся фантомами Могучего.
– Э-э-это понятно, – произнесла я, старательно скрывая довольные переливы голоса. – Но почему в воде?
– Потому что на суше я тебя уже неоднократно проверил, – и без перехода скомандовал: – Снимай штаны, корсет и… – остановив взгляд на моей груди, – ладно, рубашку оставь.
Представила, как буду выглядеть, да еще в воде.
– Но я без маечки!
– А я без комплексов и женскую грудь уже видел. – Думала, он сейчас опять заикнется про суповой набор, который этой самой грудью не обременен, но многоликий промолчал. – Разоблачиться можешь там.
И, указав мне на кусты справа, разведчик сам начал раздеваться. Быстро, деловито, уверенно, точь-в-точь как в карете, когда только вез меня в академию. Там он труселями сверкать не стеснялся, да и в академии, когда от лекарского крыла преследовал Бруга и меня, а здесь… Едва его руки коснулись ремня, метаморф глаза на меня скосил: