– Может, хоть отвернешься?
– А я без комплексов. Столько мужских тел пересмотрела в ведической школе, – ответила дерзко, но, едва поймала его взгляд, поспешила ретироваться за кусты. Раздеваться в соответствии с его предложением не стала, грудь скрыла платком, хоть какое-то ощущение облачения.
– Интересно… – Ой! От голоса, прозвучавшего за спиной, я вздрогнула, обернулась, а это Гер хмурится и тщательно ощупывает мои штаны. Возле его ног на камне лежат моя обувь, носки и корсет, по всей видимости, уже проверенные.
– Ты что тут делаешь?! – инстинктивно как можно ниже натянула рубашку и шагнула в высокую траву.
– Пытаюсь понять, куда ты все это время прятала мои звездочки и кинжал? А то мысли есть, но они не совсем приличные, – и взглядом скользит по мне от лица вниз.
– В поясе прятала.
– В этом? – Искомый предмет тут же был обнаружен. И многоликий тщательно его осмотрел.
– Забавная вещица. Твоя?
– Брата, – качнула я головой. – Он сам его изготовил для походов на нежить, а когда занялся карпами, передал мне.
– А оружие откуда?
– Тиши дал, – перевела я стрелки на грифона и, раз уж многоликий не возмутился, отчего его наследие перекочевало ко мне, спросила: – Слушай, а узнай ты об арбалете, тоже искал бы его на мне?
Мгновение Гер смотрел на меня, стараясь осмыслить сказанное, а затем я поняла, что видела не все стадии его гнева. Перья, крылья и когти полезли из многоликого одновременно, глаза налились кровью, руки сжались в кулаки, а все тело пошло не то волнами, не то буграми мышц.
– Арбалет! – взревел рыжий. – Арбалет моей матери. Он дал тебе… Мамин арба… – До сих пор он говорил глухо, а теперь взревел, наполнив голос утробным рычанием: – Сорвал печати!
Нет, Эррас Тиши, конечно, сволочь, но обвинять его на пустом месте я не могла, тем более что никакие печати с оружия сорваны не были и взяла его я.
– Графитовый, уймись! – Он не внял, продолжил увеличиваться в размерах. Пришлось крикнуть громче: – Дао-дво, остынь! Никто ничего не срывал, присмотрись к звез… – Заметив шевеление в траве справа, я посмотрела в сторону ближайших кустов и подавилась не только окончанием слова, но и криком.
Меня хватило лишь на нервное подпрыгивание на месте и мельтешение рук.
– М-м-м-м! М! М-м-м! У-у-у-у!
Наверное, будь Гер менее ошарашен и разгневан неприятной новостью, он бы сразу распознал приближение водной карзии, услышал голодное урчание, доносящееся из озера, и ни за что не попал бы в ее капкан. Но Дао-дво продолжал ругаться, а я мычать в попытке привлечь его внимание. И ведь ни проклятьем воспользоваться, ни пошевелиться, ни крикнуть нельзя – нежить убьет на месте. Единственное спасение – плавно и медленно уйти от ее языка-липучки или дать бой, будучи в воде, в первом случае спастись еще можно, во втором… шансов меньше.
Но я и пискнуть не успела, тем более скинуть команде и мастерам призыв о помощи, как вокруг метаморфа обвился длинный тонкий язык и, вздернув скованного в воздух, утянул с берега в воду.
– Твою ж! – проревел все еще пернатый Дао-дво, прежде чем булькнуть где-то на середине озера.
– Фиях… – раздалось в ответ. Это довольная карзия во всеуслышание сообщила об удачной охоте.
– Рыжий! – в ужасе завопила я и сделала глупость, выдала свое местоположение, сдвинувшись с места. И следующее «фиях…» было уже по мою душу, а вместе с ним липкий язык вокруг торса, резкий подъем, полет, падение, и черная вода сомкнулась над головой.
Когда-то младшая сестра рассказывала, как здорово вдвоем купаться ночью в речке, а старшая настаивала, что подобное свидание на воде следует дополнить общим делом… благодаря которому я менее чем через девять месяцев стану тетей. Но ни одна из них даже представить не в силах, как можно разнообразить и насытить впечатлениями ночное купание при помощи всего одной вечно голодной нежити. Откуда эта тварь появилась в озере Кель Грауна, я не знаю, быть может, сама тайком забралась или ее временно заселили, но вела она себя уверенно. Потому и медленно, словно бы развлекаясь, тянула нас вниз, то отпуская, то вновь обхватывая.
Ужас! Будь я на поверхности, смогла бы сориентироваться хоть чуть-чуть, а здесь и сейчас, в темноте и холоде при малом количестве воздуха я все больше проклятий посылала в никуда и все меньше надеялась на спасение. Именно поэтому желтую вспышку справа я поначалу восприняла как свет в конце тоннеля, а уже потом различила в нем Гера. Рыжий горел так, словно тысячи маленьких лавовых ручейков устремились от его сердца по всему телу, выгибая многоликого дугой, заставляя в мучительном крике потерять последние пузырьки бесценного воздуха.
Несколько мгновений я с ужасом осознавала, что так на него действует наша связь, не заглушенная успокоительным, то самое замыкание опекаемой на опекающем, которое в случае опасности безжалостно выжигает многоликого изнутри. И только потом заметила, что этим ужасом «восхищаюсь» не одна я. Карзия поднялась со дна навстречу неизвестному. Вплотную к нам не приблизилась, но и десятка метров хватило, чтобы рассмотреть на ее жуткой морде борьбу инстинктов между «жрать охота!» и «а вдруг добыча отравлена?». В поисках ответа пятиметровая шарообразная зеленая тварь, усыпанная желтыми ядовитыми иглами, посмотрела на меня. А я отвечать не стала и, пользуясь освещением, шарахнула по монстру невероятно энергоемким плетением, за которое мне на суше не то что голову, ручки-ножки оторвут.
Проклятье Парящего топора, не видя разницы между водой и сушей, разлетелось на сотни метров, вырубая все на своем пути. Всего через несколько секунд я оказалась на свободе, Гер потух, а далеко внизу дно озера начало «прорастать» жгутами светящейся зеленой крови и желтыми соцветиями ядовитой лимфы нежити. Видимо, в последний момент карзия все же сообразила скрыться, но совсем сбежать не смогла. И, судя по всему, меня сейчас постигнет ее же участь, сил на поиски рыжего нет, на подъем тем более, воздух на исходе, заледеневшие руки неощутимы, даже удивительно, как проклятье сотворила, и самое обидное – умирать желания тоже нет, но с этим уже ничего не поделаешь.
Я с тоской посмотрела на распускающиеся внизу «цветы» и, готовясь к смерти, через браслет сбросила команде последний позывной: «Вот и все. Время вышло». Затем зажмурилась, обняла себя и… Неожиданно совсем рядом послышалось нечто утробное и злое, я вздрогнула, сильные руки подхватили меня, прижали к горячему телу с бешеным ритмом сердца, а далее был стремительный подъем сквозь толщу бурлящей воды. Ощущая нарастающий шум в голове, огнем горящие легкие и тело, сотрясаемое ознобом, я, оказавшись на поверхности, менее всего рассчитывала услышать:
– Сумеречная, Таррах тебе в глотку! Как ее убить?!
– Кого?
– Карзию, потомство ты вырезала. А самка осталась жива… – рявкнули мне и утонули. Задыхающаяся, со слезящимися глазами, я в свете тонкого месяца мало что могла различить, лишь характерный бульк и плеск, разбушевавшейся воды.
– Ч-чт-т-то? С-са-м-м-мка… Мамочки, она же неуловима почти! Нужна приманка. Гер?! – дрожащими руками стерла с лица капли, позвала громче: – Дао-дво? Графитовый…
– Здесь я… твою ж мать! – раздалось уже в десяти метрах от меня. И не успела я обернуться к нему и обрадоваться, как он снова булькнул. Затем почти сразу же появился и, отрастив огромные крылья, захлопал ими по воде. – Ты вспомнила?! – поорал метаморф, отбиваясь от липких языков нежити.
– Милостивый боже… – прошептала я, сжавшись от ужаса и превозмогая оторопь, прокричала: – Д-да!
– И что? – потребовал он ответа и взмыл вверх.
– Нужно, чтобы она тебя съела! В пасти есть рог, нарост, срежь его, и все…
– Ч-что? – От такой новости он явно оторопел, не заметил появившегося над бурлящей водой липучку и снова булькнул, даже бултыхнулся, помянув Тарраха.
И тишина. В саду все та же идиллия и романтика, выводят трели сверчки, журчит нежными переливами фонтан, цветет метиола, вода блестит в свете тонкого месяца, и где-то на дне озера медленно умирает рыжий. Я уже раз пять через браслет сбросила всей команде и мастерам призыв о помощи, неоднократно позвала теневую и помянула нехорошим словом Властителя преисподней. И никто не откликнулся. Абсолютно. Выбравшись на берег, успела окончательно отчаяться, а время идет… И лишь одна надежда греет, если Гера целиком проглотили, то он еще две или три минуты проживет. А потом… «Потом» я ждать не смогла. Раз никто не откликнулся и на помощь не пришел, значит, никто и не увидит, как я…
Плетение распыления, показанное мне Сули буквально на днях, я усилила проклятьем давящей воды и заклятием поиска, чтобы все живые тела из озера в буквальном смысле слова выдернуло на сушу. Процедура не из приятных, но вряд ли навредит кому-либо кроме карзии, а уж если она в озере завелась, то ни флоры, ни фауны там давно нет. А многоликий, застрявший в нежити, вряд ли удар почувствует. Решив так, я подпитала руны остатками сил и отпустила заклинание в озеро до того, как рядом раздалось ошарашенное:
– Сумерька, ты что творишь?
– Гер?.. – Занятая плетением, я и не заметила, как на берег выбрался изможденный многоликий. Покрытый илом и светящейся зеленой кровью, уставший, с разодранной грудью и бедром, он распластался рядом со мной и протяжно вздохнул.
– Гер! – Я одновременно и обрадовалась, и разозлилась. – Да чем ты там занимался, рыжий? Сказано же было, в пасть залезть срезать нарост… – возмутилась, прежде чем заметила, что ногами он все еще в воде.
– Я? Рог искал, которого у нее нет и не было! – рявкнул метаморф и со стоном отмахнулся от моих запоздалых попыток вытащить его на сушу. – Чуть не убила топором, дезинформировала, а теперь еще и дергает. Не трогай, и без того плохо! – Взвыл от боли, но стоило мне решиться на его исцеление и хоть крохи энергии влить, он изогнул бровь и подозрительным тоном осведомился: – Или все это из-за твоего пояса?
– Да сдался он мне! – прошипела растерянно и позабыла о благой миссии. – Хочешь, оставь его себе на память. Только из озера вылези!