Ох, мрак, скорее бы вернуться в замок. Не хочу жить в этом ужасном доме! Присела на кровать, та протяжно заскрипела, как старые кости. И пахло от нее старьем, как от постели умирающей старухи. О чистой постели и мечтать не приходилось, экономка, пожилая крикливая тетка, которой больше подошла бы торговля фруктами, а не управление поместьем, все равно скажет, чтоб я шла к дядьке, и без его прямого указания белья мне не выдаст. И самой не взять, кладовая заперта, а ключница и разговаривать со мной не станет. Оставалось только смириться со всеобщей атмосферой безысходности, царящей в поместье.
Магистру повезло еще меньше, его поселили отдельно, конечно. На чердаке. Нет, дядя гордо именовал его мансардой, но это был самый обыкновенный чердак, пыльный, заваленный хламом, с маленьким круглым оконцем и топчаном, набитым полусгнившей уже соломой.
Усталость навалилась свинцовой тяжестью, мне следовало привести себя в порядок к обеду, но силы иссякли. Чувствовала себя совершенно опустошенной. Хотелось домой. В замок, точнее. Но вместо этого я все-таки прилегла на кровать, застелив постель покрывалом, с которого предварительно стряхнула пыль. Вытянула ноги и вспомнила, что сплю все еще на детской кровати. Ступни свисали с края, и спать можно было, только подогнув ноги. Дядька на всем экономил, даже кровать мне новую не мог купить, когда я эту переросла.
В дверь тихонько постучались, я тут же поднялась, но не успела ответить, как дверь скрипнула и в проеме показалась мама.
– Эника, – прозвучал ее тихий голос.
Подбежала к ней и крепко обняла. Она стала такой худой, будто высохла вся. Тонкие руки обвили меня, и я уткнулась в ее плечо.
– Эника, – повторила мама, выпуская меня из объятий, – что с тобой случилось? Где ты была все это время? Мы ведь искали...
– Ты искала, – поправила ее, зная, что никакого «мы» быть не могло.
– Не только. Урфис к стражам обращался. И в Ордене Света спрашивал. Мы ведь думали, что ты погибла.
– Прости, – ответила и отвела взгляд. Все-таки зря я ничего не сказала маме. Можно ведь было хоть записку оставить. А я совсем о ней не подумала. Стыдно теперь до жути.
– Ну, – мама погладила меня по волосам, – хорошо, что с тобой все в порядке. Я так рада.
Она прикрыла дверь, и мы расположились на кровати, потому что больше присесть тут было не куда. Мама улыбалась, но глаза ее были печальны, под ними залегли глубокие тени – свидетели бессонных ночей, стали отчетливее видны мелкие морщинки.
– Ты ведь расскажешь, где пропадала? Как с лордом познакомилась? Урфис его не одобрил, конечно, но, – мама усмехнулась, – тысяча золотых решили все.
– Мама, – голос стал мой предельно серьезным, потому что я собиралась сразу обозначить свою позицию, – я ведь здесь не останусь, ты понимаешь?
– Да, понимаю, – мама погрустнела. – Твой жених, он маг, к тому же богат. Понимаю.
Прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Так хотелось рассказать ей всю правду, о том, что никакой он мне не жених, о том, как стала ученицей некроманта, о том, что нового узнала про свою странную рану, да и шрам показать. Но с другой стороны не хотелось маму пугать рассказами о живых мертвецах.
– Он ведь правда только мастер воды? – с робкой надеждой поинтересовалась мама. – Не некромант?
– Мама, давай просто не будем об этом, – врать тоже не хотелось.
– Ты ведь понимаешь, что Урфис при первой же возможности доложит Ордену. Лорду опасно оставаться здесь.
– Лорд... – вот мрак, никак не могу вспомнить, какой же фамилией он назвался, – Дарриан со всем справится. Он очень сильный маг.
– Вот это меня и волнует. Урфис все-таки мой брат...
– Мама! – выдержка у меня не железная.
– Эника, он заботился о тебе... – продолжала мама оправдывать дядю.
– Не называй меня так! – кулаки сжались сами собой.
– Энн... – мама коснулась моего плеча, я нервно дернулась, заставив ее убрать руку.
– Он не заботился! – сорвалась на крик. – Мы тут жили на правах домашних животных!
– Но ведь жили, – настаивала она на своем. – Он не оставил нас на улице. Дал крышу над головой и пищу.
– Мы могли бы остаться в Аттаранте. Я могла бы закончить учебу, пойти на службу. И ты бы могла.
– И жить с позором рода Аргано?! – глаза ее стали злыми, а между бровей проявилась глубокая морщина.
– Глупые суеверия, – прошипела я. Встала, все так же сжимая кулаки, подошла к окну, увидела, как кухарка гоняет курицу. Кажется, несчастной птице суждено стать нашим обедом. Кухарка неуклюже спотыкалась, курица была проворней. Аппетита не было, потому стала болеть за курицу. Хотелось, чтоб она все-таки сбежала от нерасторопной кухарки. Вокруг курицы заплясали странные голубоватые блики, будто иллюзия, вызванная короткой ослепляющей вспышкой. И каким-то особым чувством я потянулась к этим отблескам, словно прикоснулась на расстоянии, а они вдруг стали больше, вытянулись. Курица замахала крыльями, выскальзывая из мясистых пальцев кухарки, коснулась синих пятен и вдруг взлетела. Не просто подпрыгнула, как это бывает, а стремительно взмыла вверх, скрывшись из поля зрения. Кухарка охнула и так и застыла, глядя в небо. А мне стало смешно.
– Энн, да что с тобой? – мама подошла не слышно, и я вздрогнула от ее осторожного прикосновения.
– Курица улетела, – ответила, все так же глядя на оцепеневшую кухарку.
– Курицы не летают, – произнесла мама таким тоном, каким разговаривают с душевнобольными.
– Я ей помогла, – сказала и обернулась, не сдерживая победной улыбки.
– Как? – мама изумленно открыла рот.
– Магия, – ответила ей заговорщицким шепотом.
***
Обед прошел в напряженном молчании. Магистр так вообще не появился. И я ощущала на себе тяжелый взгляд дяди, будто дыру во мне прожигающий, скользящий с легкой укоризной взор матери, насмешливые взгляды кузенов и равнодушный, глядящий как на пустое место взгляд дядиной жены. Она никогда меня не замечала, не обращалась по имени, впрочем, я платила ей тем же.
Поскорее расправившись с курицей, все-таки кухарка сумела изловить птицу, не ту, что улетела, явно другую, я встала из-за стола, изобразила легкий реверанс и хотела уже отправиться к себе, как услышала дядин оклик:
– Вернись за стол, Аллиэнн.
Остановилась, медленно обернулась. Один звук его голоса приводил в бешенство, пульс учащался, а в мыслях было только желание запульнуть чем-нибудь тяжелым.
– Я уже сыта, дядя, – процедила сквозь зубы.
– Сядь, Аллиэнн, – прошипел он. Губы его сжались в тонкую линию.
Пришлось подчиниться. Молча села на стул, но к еде не притронулась.
– В моем доме из-за стола встают только после вознесения хвалы свету.
– Аллиэнн! – услышала я голос магистра, шаги, и теплые руки легли на плечи, – Ты пообедала? Идем, нам нужно составить еще список гостей на свадьбу.
А я чувствовала, как дядя сверлил меня взглядом, его рот беззвучно зашевелился, но вслух он ничего не сказал. Зато взгляды кузенов превратились в завистливо-удивленные, они даже жевать перестали. Выдавив из себя улыбку, снова поднялась, позволила лорду Эрсиэ приобнять меня за плечи и, наконец, покинула столовую.
– Они все меня ненавидят, – шепнул магистр, и в голосе его слышалось самодовольство.
– Магистр, – тихо сказала ему, когда двери столовой закрылись, – дядя обязательно сообщит о Вас в орден.
– А что он им скажет? Что принял за племянницу выкуп от некроманта? – он рассмеялся.
– Не знаю, что он скажет, но мне страшно.
– Даже если здесь появятся адепты ордена, они увидят лишь мастера воды. Не волнуйся, даже если они нападут, шансов у них немного, я бы сказал, что их вообще нет.
– Вы слишком самоуверенны.
– Говори мне «ты», пожалуйста. Не забывай.
– А куда мы идем?
– На чердак. Я усыпил ключницу. Нужно поскорее найти ашхсит.
– Он либо в сарае, либо в чулане. Дядя там хранит весь хлам, но от сарая ключ только у него. Он никому туда входить не позволяет.
– Нам позволит, – хитро улыбнулся магистр.
Старая деревянная лестница скрипела и грозилась обвалиться под нашими ногами. На чердак и слуги-то редко забирались, а чтоб кто-то из дядиной семьи ходил, вообще, не припомню. И ведь имелись более-менее сносные комнаты для гостей, даже отдельный домик, хоть и не отапливаемый, был куда лучшим жильем, чем чердак. Стало обидно за магистра, потому что на его месте я бы непременно оскорбилась таким приемом, будь я, конечно, совершеннолетней леди, которая может вот так просто выкинуть тысячу золотых.
– Вы зря дали дяде деньги, – обиженно пробормотала, когда лорд открывал ветхую дверцу ключом, такую маленькую, что ему приходилось пригибаться, чтобы войти.
– Ерунда, – отмахнулся лорд Эрсиэ, щелкнул пальцами и мансарда озарилась голубоватым светом.
Ох, мрак, я ведь была уверена, что на чердаке полно хлама, откровенного мусора, пыли и грязи. Вот, только сейчас я стояла на пороге очень уютной комнатки со скошенным потолком. Деревянные стены гладкие, полированные, а вовсе не из необработанных досок, двуспальная кровать возле круглого окошка, которое вдруг стало больше, а вместо стекла красовался цветной витраж, рассыпающий радужные искорки по постели. Полки с книгами, письменный стол, кресло-качалка, точь-в-точь как то, что стояло у меня на балконе в замке. В дядином поместье попросту не могло быть такого чердака. У него по всем углам был распихан хлам, слугам он платил мизер, потому и убирали дом не слишком старательно, заметали мусор под кровать, окна вообще не мыли, разве что паутину собирали изредка.
– Быть не может... – выдохнула, обходя комнату.
– Просто немного прибрался, – пожал плечами магистр.
– Сам? – глаза мои округлились, стоило представить лорда Эрсиэ с веником и тряпкой.
– А магия на что? – усмехнулся он.
– Не знала, что Вы подрабатываете художником по интерьеру, – рассмеялась, плюхаясь в кресло-качалку.
– А ты думала, замок мне оформляли по модным каталогам? – он подошел ближе и присел на стол.