– Ты его знала? – магистр удивлено поднял бровь. – Хороший был ученик. А погиб глупо. И ведь два года у меня провел.
– Его убили. Умышлено, – едва слышно сказала я.
– Вряд ли. Просто сунулся ночью, куда не следовало. Коротким путем пошел, а там место дурное, нежить самоявленная, там и днем ходить небезопасно.
– Он назначил мне встречу, какую-то книгу обещал принести. И не пришел.
– И какова же причина вашей встречи? – ехидно поинтересовался магистр.
А я не знала, что сказать. Тень узнал что-то о моей ране, и за это поплатился жизнью. И не подставлю ли я под удар магистра, если расскажу ему?
– Дайренн, не молчи, – строго сказал лорд Эрсиэ. – Что за тайны ты скрываешь?
А я все так же молча смотрела на кошку, ластящуюся к могильному камню, и на глазах наворачивались слезы. Накатило осознание, что Тень погиб из-за меня. И знания по некромантии ему не помогли. Сказать магистру? Или сначала самой выяснить, что это? Найти эту мракову книгу, с которой хотел свериться Тень? Стало страшно, но не за себя. За магистра?...
– Ладно, – лорд Эрсиэ приобнял меня за плечи. – Сам разберусь. Идем, – и он повел меня прочь от могилы своего ученика.
Не смогла вымолвить ни слова, пока мы шли к замку. Магистр что-то говорил, успокаивающе-ободряющее, но я не слышала. В ушах стоял звон, перебиваемый ударами сердца.
Двустворчатые двери с бронзовым декором перед нами распахнул дворецкий, такой же высушенный и выбеленный, как Лаэш. Он поклонился с характерным скрипом, когда мы входили.
Сочетание красного и черного в этом зале мне не понравилось, слишком тревожно становилось, а от выложенного в шахматном порядке черно-белого пола в глазах рябило. И еще меня пугали эти монструозные скульптуры. В полумраке холла казалось, что чудища следят за мной.
Магистр заметил мой испуганный взгляд на статуи и произнес:
– Не бойся, они не оживут, пока нет угрозы.
– Оживут?! – ох, тьма тьмущая, – То есть, теоретически они могут ожить?!
– Это защита замка.
– А те, что стоят у моей кровати?
– Они будут хорошо защищать тебя, не волнуйся.
– А вдруг они, ну, не знаю, сломаются? То есть, сбой у них произойдет, и они нападут?
– Такого ни разу не случалась, не переживай. Сейчас это просто камень, – он отпустил мои плечи, подошел к низкорослому рогатому уродцу и постучал по голове. Раздался звук как от пустого глиняного кувшина.
– Это големы? – спросила, смелее подходя к одному из истуканов.
– А ты образованнее, чем кажешься, – усмехнулся лорд Эрсиэ.
– В столице училась в школе, три года недоучилась.
– Это почему? Отчислили? – ехидно спросил магистр.
– Нет, – ответила и помрачнела.
– Опять затронул твои тайны, – недовольно пробурчал магистр, но потом снова переключился на рассказ о статуях-защитниках. – Так вот, големы никогда живыми не были. Их из глины лепят. Наверное, ты знаешь, раз в школе училась, – снова ехидная улыбка. – А я не гончар, знаешь ли.
Подошла к очередной скульптуре. Это была женщина, красивое лицо, но излишне клыкастая улыбка развеивала всякие сомнения. Осторожно прикоснулась к искусно высеченным из камня пальцам, очень тонкая работа.
– Их высекал очень искусный мастер, – сказала я.
– Высекал? – рассмеялся магистр. – Я не только не гончар, но еще и не камнетес. Я некромант, если ты забыла. Это трупы.
Резко отдернула руку.
– Никогда не видела таких существ.
– И не увидишь. Их создал я. И да, по принципу действия это големы. Живыми они никогда не были, – а потом он взял мою руку и положил на свое создание, я попыталась вырваться, но магистр держал крепко. – Перестань их бояться. Или мы никогда не начнем обучение. Они совсем не противны на ощупь.
Самым несчастным взглядом уставилась на магистра. Даже себе я не могла объяснить, почему испытываю неприязнь к мертвецам. Это все равно, что некоторые боятся лягушек или мышей. Их я, к слову, не боялась, но только живых. Дохлую мышь ни за что бы в руки не взяла. Даже если покойник не воняет, вымыт, забальзамирован, мне все равно противно. А уж о полуразложившихся трупах и говорить нечего. Ох, мрак вселенский, как же с этим справиться?
– Идем, – магистр, наконец, отпустил мою руку и направился к лестнице.
На втором этаже оказалось много людей. Мертвых людей, которые, тем не менее, занимались совершенно обыденными делами. Перед большим зеркалом позировала мертвая леди в красивом наряде, служанка протирала перила, еще одна девушка катила перед собой тележку с посудой, совсем тощий, буквально обтянутый кожей скелет, услужливо открыл перед нами дверь.
***
Трапезная мне понравилась с первого взгляда. Никакой готики, вполне современная ресторация, весьма уютная. Огромное окно во всю стену открывало вид на Уранов лес и горы вдали, освещенные полуденным солнцем так, что вершины их казались золотистыми.
В углу за клавесином сидела светловолосая мертвая девушка и выводила печальную мелодию, ловко постукивая оголенными костяшками фаланг по клавишам.
– Она и при жизни любила музыку, – произнес магистр, с печалью глядя на клавесинистку. – Теперь это единственное, что она может делать.
– Мертвые ничего не помнят о своей жизни? – стало жаль девушку.
– Некоторые помнят. Зависит от того, насколько сильно разрушилось тело. У классических неупокоенных сохраняется часть ментального тела. Нора как раз одна из таких, но все сознание ее погружено в музыку. Она приходит сюда каждый день и играет. Но у большинства слуг даже части прежней личности не сохранено.
Магистр подвел меня к застеленному зеленой скатертью круглому столу, отодвинул стул для меня, усадил, а затем опустился на свое место. Я не успела увидеть, как перед нами появился мертвец с пожелтевшей кожей. Когда он костлявыми руками раскладывал приборы, заметила, что на скуле у него кожа лопнула, обнажая кость. Никакой крови, а сама кожа как пергамент. Как-то неприятно пользоваться приборами, к которым прикасался мертвец.
Поймав мой неприязненный взгляд, лорд Эрсиэ произнес:
– Да, не слишком качественная работа, – после, уже обращаясь к умертвию. – Мне, как обычно, и еще красного вина из Эшпры, того, что в желтых бутылках, – а затем, повернувшись ко мне. – Есть предпочтение?
– Что-то мне не хочется, – соврала, опустив глаза и нервно теребя край скатерти. Никак не могла отделаться от мысли, что вилок и ножей касался мертвец. Хотя до этого мне приносила еду Лаэш, и такого отвращения я не испытывала. Удивительное дело, аппетит пропал напрочь, а желудок продолжал ныть.
– Принесите для леди пирог с иртымом, – приказал лорд, проигнорировав мои слова.
Надо же, пирог с иртымом! И как только магистр догадался, что это мое любимое лакомство? Пожалуй, от такого не смогу отказаться, и в подтверждении тому желудок заурчал. Да и пирог не подразумевает пользования столовыми приборами. В столице иртым подавали как деликатес, а в Аринкай его не привозили вовсе, и я уже забыла этот чудесный, сладкий с едва ощутимой кислинкой вкус диких ягод. Иртым растет лишь на севере и созревает в самый лютый мороз. Рассказывали, что в самую холодную ночь зимы среди снегов распускаются багровые цветы на засохших ветках. А через несколько дней из цветов появляются черные ягоды.
– Как Вы узнали? – поразилась я.
– Что? – лицо лорда отражало непонимание.
– Иртым – мои любимые ягоды.
– Забавно, – магистр загадочно улыбнулся, – иртым произрастает на мертвых ветвях. Традиционная некромантская ягода. Цветы ее символизируют кровь, а сами ягоды есть кровь мертвая, черная. Более того, человек непосвященный сочтет ее вкус излишне вязким, – у меня глаза едва ли квадратными не стали от удивления. Я с детства любила как сами ягоды, так и варенье, пирожки с иртымом, булочки с иртымовым джемом, сок иртыма. При службе во дворце отец вполне мог себе это позволить. Дорого, вкусно, но не более.
– Я его с детства люблю, – призналась и покраснела, будто созналась в чем-то постыдном.
– Интересно, кто приучил тебя к типично некромантском лакомству?
– Отец. Он часто заказывал иртым для меня.
– Стихийник? Любопытно. Может быть, в вашем доме кто-то еще питал слабость к иртыму?
Я напрягла память, любимыми ягодами всегда наслаждалась в одиночестве. На светских приемах их не подавали, мама ягоды игнорировала, а чтобы папа ими лакомился, тоже не припомню. Кто готовил варенье или пирожки с иртымом, я не знала наверняка, предполагала, что наш повар, хотя попросту не задавалась этим вопросом.
– Иртым – не только символ некромантов. В большом количестве он ядовит. Но для серьезного отравления его не меньше ведра нужно съесть. А вот в малых дозах способен сделать некроманта невосприимчивым к смерти. То есть позволяет научиться уходить за грань, оставаясь живым. Хотя этому вполне можно научиться и без ягод. Но с иртымом риска меньше. Тебя к чему-то готовили, причем с детства.
Пирог тем временем принесли, и я не стала пускаться в дальнейшие рассуждения, а просто взяла один кусочек, и все мысли растворились в чудесном ягодном вкусе. Совершенно удивительное творение этот пирог. Ягоды остаются целыми, идеально круглыми, никак не деформируются при запекании, лишь выделяют сок, пропитывая воздушное тесто. Я прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом и перекатывая языком ягодки, которые лопались, заполняя рот кисло-сладким соком.
– Надо же, тебе и впрямь нравится, – в его голосе почудилось странное удовлетворение вперемешку с удивлением, и магистр протянул мне наполненный вином бокал. – За начинающую некромантессу.
С настороженностью приняла бокал, принюхалась, мне не приходилось пить вино до этого. Когда мы жили в Аттаранте, вино мне не полагалось пить по возрасту, а в доме дяди алкоголь и вовсе был под запретом из-за религии Ордена Света. Запах вина мне понравился, немного пряный аромат перезрелого винограда. Я сделала маленький глоток. Напиток оказался сладким, чуть терпким, но пить его было легко и приятно. И все-таки я отставила бокал, опасаясь опьянеть. К тому же меня поджидал следующий кус