К самоходным телегам пробрались без приключений. Кажется, все адепты Света, что находились в резиденции, уже лишились разума с легкой лапки разъяренного наэппи. Я никогда не питала симпатии к Ордену, но от осознания, что мы фактически уничтожили резиденцию Света в Аринкае, стало не по себе. Лишить разума – все равно, что убить. Примерно то же чувство гложило меня после расправы над бандой в трактире. Казалось, все правильно сделали, но от чего же на душе так гадко?
– А что теперь будет с теми адептами? – все-таки поинтересовалась у магистра.
– С теми, кто жив остался? – голос звучал так, будто ничего из ряда вон выходящего не произошло.
– А там... – в горле внезапно пересохло, – там были мертвые?
– Не знаю, – равнодушно пожал плечами магистр.
Мы уже спустились в ангар, и Дарриан осматривал самоходные повозки. Подходил к каждой, похлопывал по блестящему боку, заглядывал внутрь. Этот процесс занимал его куда больше, чем мысли о несчастных служителях Ордена.
– А с выжившими что будет?
– Лекари разберутся, – он, наконец, выбрал автомобиль, большой, черный, и теперь заливал топливо. – Придумать бы, как воду в бензин превращать? Можно было бы дорогу к самому замку построить, – мечтательно протянул он. – В лесу сделать через пустошь мост до самого замка. Красота была бы...
– Лорд Эрсиэ! – меня тут совесть мучает, а он... – Мы людей загубили, а Вы... – глаза защипало от слез.
– Не я, – глядя в глаза, произнес Дарриан, – а ты. И это было самым правильным решением в твоей жизни. Думаешь, они тебя в живых бы оставили? Убили бы с особой изощренностью, а прежде... Знаешь, что мужчины с женщинами делают? – каким же злым бывает его взгляд.
– Лорд Эрсиэ! – очень не понравился мне его намек. – О таком говорить просто неприлично!
– Знаешь, – усмехнулся он. – Вот, и не думай, что правильно, а что нет. Если б я так страдал каждый раз, когда спасался чудесным образом, давно бы уже свихнулся. Ты все сделала правильно. И наэппи сыт, и мы живы. И перестань уже обращаться ко мне на «Вы». Бесит, – прошипел он.
Молча забралась на заднее сиденье, не хотелось сидеть рядом с магистром. Меня, может быть, тоже многое бесит. Вытянула ноги на небольшом диванчике, но поняла, что все равно не помещаюсь. Подтянула ноги к груди, сжалась в комок. Невесть откуда появился плед, заботливо меня укутавший.
– Спи, маленькая, – прошептал магистр, поправляя плед. И я задремала раньше, чем карета тронулась.
***
Сладко потянувшись, втянула носом свежий воздух осеннего леса. Хорошо-то как! И только после этого открыла глаза. Дверь на балкон открыта нараспашку, а кладбище поливает мелкий дождик, успевший разукрасить небо радугой. Слышно, как мелкие капельки шоркают по увядшим листьям. Из памяти возник образ мертвецов, танцующих под дождем. Наверное, они и сейчас кружатся в своем странном танце.
Еще раз потянувшись, вылезла из-под одеяла, нашарила ногой домашние туфли и вышла на балкон. Танцующих мертвецов внизу не оказалось, да и дождь уже заканчивался, роняя последние запоздалые капельки. Порыв ветра отогнал тучку, мокрые могильные плиты блестели, отражая солнечные лучи.
Покинув балкон, отправилась принимать водные процедуры. Разнеживаться в ванне не стала, скорее хотелось увидеть маму, ведь она все еще должна быть в замке. А еще я очень соскучилась по Лаэш, кошке Тинке и даже против присутствия дяди ничего не имела.
Платье выбрала поскромнее, без кружев, разрезов и глубокого декольте, строгое, полностью черное, с капюшоном и шнуровкой на груди. Просыпаясь в комнате, где за окном всегда осень, трудно одеться по погоде. Так и тянет выбрать что-нибудь с длинным рукавом. Но стоило помнить, что прохладно только на кладбище, а на всей остальной территории жаркое южное лето, кажется, оно лишь подбирается к концу.
Капюшон на платье как-никак пригодился, редкие капли все еще срывались, если не с неба, то с веток. Быстро пересекла кладбище, направляясь к главному входу, но замерла у двери, прислушиваясь.
– Ты! Как ты мог! – кричала женщин, да так, что тяжелая массивная дверь вздрагивала. – Ну, лорд Дарриан! Я этого так не оставлю! Ты обещал! Обещал, что найдешь ее.
Магистр что-то ответил, но слишком тихо, чтобы можно было расслышать.
Дверь распахнулась, да так резко, что я едва в сторону отскочила, иначе быть мне впечатанной в каменную кладку. Техмисс стрелой вылетела из замка, продолжая поносить лорда, но меня, хвала бездонным небесам, не заметила. Дарриан вышел на порог, провожая недовольную гостью, и не менее недовольно глядя ей вслед, тихо произнес:
– Уже сочувствую повелителю Кадафа, – а после обратил взор к замершей в стороне мне. – А я как раз за тобой идти хотел, – и улыбнулся так, что от явленного только что недовольства и следа не осталось. – Рад видеть тебя, Дайренн.
– Хороший день, магистр, – произнесла, исполняя шутливый реверанс. – А мама еще в замке?
– А где же ей быть? Кстати, – он нервным жестом поправил волосы, – я предложил ей остаться, но она с твоим дядей уже завтра собирается отбыть в Аринкай, – он взял меня за руку и повел внутрь.
– Дарриан, а как же Орден? Дядя ведь официально был арестован. Ему уж точно опасно возвращаться.
– Нет больше Ордена. По крайней мере, в Аринкае. Вся правящая элита Ордена Света безуспешно лечится от абсолютного безумия, – губы его скривились в ехидной усмешке, ну, ни капли жалости у человека. – Ты ведь не завтракала? – отрицательно помотала головой, но что-то заботил меня сейчас отнюдь не завтрак. Желание вернуться в Аринкай мне было непонятно и неприятно. Ладно, дядя, у него там жена, дети, хозяйство, торговля. Но маме-то зачем туда ехать?
Летающие фонари заливали трапезную теплым, оранжевым светом. Они парили чуть выше головы Дарриана, мерно покачиваясь. Почти никакой магии, простой бумажный плафон, а внутри свечка, и всего лишь одно простенькое заклинание левитации. Но в трапезной сразу уютнее стало.
– Это мама твоя придумала, – указал магистр на фонари. – Вообще-то, они рыболовной леской крепились, когда я сие чудо узрел. Представляешь, совсем без магии.
Я лишь усмехнулась, видя, что лорда больше всего впечатлило, что нечто можно создать, не пользуясь магией. Когда мама пребывала в хорошем настроении, она всегда что-то придумывала, украшала жилище, что-то мастерила. Правда, в доме у дяди она редко бралась за творчество. Вот, когда папа был жив, в доме все салфетки, скатерти, коврики, фонарики были сделаны ее руками.
Грустно вздохнула, провожая взглядом плывущий к потолку фонарик. Прислушалась к печальной мелодии клавесина, которую наигрывала Нора, еще раз вздохнула, отгоняя воспоминания, и проследовала к столу, где расположились мама и дядя. Мама весело улыбалась, радость в ее глазах в последнее время не часто отражалась. Я тоже улыбнулась в ответ, и грустные мысли окончательно покинули мою голову.
– Эника, – вздохнула мама, когда я садилась за стол напротив нее, – как же мы волновались... – она оглянулась на дядю. Когда мама начинала говорить, что волновалась за меня, он по обыкновению говорил «да что с сделается-то» или «кому она сдалась, Трисс», но сейчас он с непривычной для меня доброжелательной улыбкой кивнул, но потом вдруг посуровел, взглянул на магистра и произнес:
– Подумать только, в нашем роду появился некромант, – а потом вдруг расхохотался. Я взглянула на полупустую бутылку с прозрачной жидкостью, и что-то мне подсказывало, что там вряд ли вода, а после на покрасневшее лицо дяди. Кажется, он изрядно пьян.
– Дайренн, – магистр осекся, отодвинул стул, – Аллиэнн, то есть, не некромант. У нее склонность к сфере огня, – он сел за стол рядом со мной. – Видели бы Вы ее взрывную волну, – улыбнулся он такой довольной горделивой улыбкой, будто забыл, что эту волну я применила против него.
– Даже так? – дядя удивленно приподнял редеющую бровь. – Ну, – он ополовинил свой стакан, втянул ноздрями воздух, еще сильнее покраснел, – вообще-то, я Вас имел в виду.
– Меня? – Дарриан махнул рукой мертвому подавальщику, а после сказал. – А разве мы родственники?
– Ну так... – дядя вопросительно посмотрел на меня, но договорить ему не дала мама:
– Урфис, ты торопишь события.
Стало неприятно, будто проглотила тяжелый холодный камень, и теперь он застрял где-то в животе. И даже воздушный пудинг, любезно поданный желтолицым мертвецом, уже не вызывал интереса, но, скрывая смущение, опустила взгляд к блюду, вяло ковырнув вилкой. Мало того, что слова Дарриана фактически означали, что между нами ничего нет, ну не мог же он реально не понимать, на что намекал дядя, так теперь еще и неразборчивой в связях девкой себя ощутила. Покраснела и через силу впихнула в себя кусок пудинга. Жевательный процесс хоть немного отвлекал от этих мыслей.
– Вечером мне нужно присутствовать на бракосочетании Арисси и Кроцелла, – вдруг перевел тему магистр, а я чуть не подавилась этим дурацким пудингом. – Мне бы хотелось, чтобы меня сопровождала ты, Дайренн.
– Хорошо, – только и смогла выдавить из себя.
Завтрак оказался приправлен напряженным молчанием. Не ощущая вкуса дотерзала пудинг, залпом выпила стакан сока и, сославшись на плохое самочувствие, отправилась к себе.
На пороге спальни меня ожидала Лаэш. Мертвая девушка улыбнулась, ободряюще сжала мою ладонь, а я не выдержала и обняла ее, тихо всхлипнув на ее плече. Она довела меня до кровати, закрыла дверь, потом поймала высунувшуюся из-под кровати Тинку и сунула мне в руки, мимикой и жестами настоятельно показывая, чтоб я принялась отчаянно ее гладить. И она права, кошка – лучше успокоительное для меня. Лаэш присела рядом, обняла за плечи, и мне, действительно, стало легче, и плакать совсем перехотелось. Мы просто сидели и молчали, гладили кошку, пока в дверь не постучали. Лаэш подбежала к двери первой, приоткрыла чуть дверь и жестами стала прогонять гостя.
– Лаэш, – послышался голос магистра, – впусти, пожалуйста.
– Пусть войдет, – попросил