Я бы, без сомнения, обрадовался таким хоромам, не купи мы с Корнелией дом, в котором мне было гораздо комфортнее. И что мне со всем этим делать? Будь со мной Корнелия, она бы точно разобралась. А для меня одного эти просторы казались лишними, я чувствовал себя здесь не в своей тарелке, как будто попал в чужой мир.
— Нравится? — зашел отец.
Я пожал плечами.
— Я не привык к такому, — честно сознался я.
— Пойдем, я кое-что тебе покажу, — позвал он меня в кабинет.
Я вошел следом.
— Это твоя мама, — отец приложил ладонь к картине. — Я подумал, тебе будет приятно знать, какая она была. Заказал для тебя копию.
— Я думал, этот портрет просто забыли, — я взглянул на портрет по-другому. С него на меня смотрела темноволосая девушка с удивительными синими глазами, и я только сейчас заметил, что между моей бабушкой и этой девушкой было определенное сходство. Те же губы, тот же нос, те же скулы. Их разделял только возраст, на портрете девушка выглядела младше меня.
— А я бы ей понравился? — мне стало грустно.
— Она бы тобой гордилась. Я горжусь, — отец тоже с грустью смотрел на портрет. И с тоской. Я видел ее в его глазах. Анисим был прав, отец любил мать. Не скажу, что это было неприятно. Мне вдруг показалось, что мы стали ближе. — Я безумно ее любил, — признался отец. — И до сих пор люблю.
— Но тебе пришлось ее убить, — я понимал, что отец не виноват. Я поступил бы так же. Проще дать человеку умереть, чем совершить много зла и потом все равно умереть. Я был некромантом и в душе, и по крови, магия и учеба в Академии наложили свой отпечаток.
Отец заложил руки за спину, потянулся на носках, глубоко втянул носом воздух и выдохнул. Это было странно. В его движении я не увидел ни раскаяния не сожаления, и меня посетила смутная тревога.
— Мы должны об этом поговорить. После ужина. Желательно, когда все лягут спать, — голос отца был тверд. — Я должен тебе показать кое-что. Буду ждать в холле.
Я пожал плечами, а почему не сейчас? Но отец опередил мой вопрос.
— Сейчас тебе нужно готовиться к ужину. Родители твоей невесты очень знатные и уважаемые люди королевства. К тому же демоны. Отец Корнелии очень сильный ментальный маг, — подтвердил отец то, о чем я уже догадался. — Они должны увидеть истинного наследника рода Таро. Я не предлагаю тебе измениться, но прошу быть приветливым и встретить их, как сын хозяина замка. Они уже, кстати, здесь. И бабушки твои просили передать, режешь ты их без ножа, — отец усмехнулся и похлопал меня по плечу. — Они ж тебя еще ни полюбить, ни побранить, а ты уже в чужих руках. Сказали, порченной девке не отдадут.
— Анисима пусть бранят, — посоветовал я. — Ему бы вообще всыпать по первое число…
Меня как-то сразу пробрала лихорадка. Не помешало бы бабкино успокоительное. Я представил нас с Корнелией с толпой незнакомых людей, которые будут договариваться о нашем будущем.
Ну бред вообще!
Отец Корнелии — высокий и хмурый мужчина представительного вида, с темным ежиком волос, с темными широкими бровями, с выдающимся широким мужественным носом и широкой челюстью, и два брата ему под стать. Такие же широкие, высокие и квадратные на лицо. Зато мать — хрупкая, стройная женщина с тонкими чертами лица. Слава богу, Корнелия была в мать, а то жить бы мне со слоником. Я никак не мог представить ее с носом ее отца. Я бы полюбил ее и такую, но попроси она у меня денег на пластическую операцию, свернул бы горы, чтобы оплатить операцию. Как хорошо, что мудрые люди нашли способ поспорить с природой! Надо будет тихонько поблагодарить Уля Илириана, хоть коробкой конфет что ли.
В богато обставленной столовой, за накрытый снедью и яствами столом, сели поздно. Отец, Анисим, две бабушки Анисима и одна, как выяснилось, моя, родители Корнелии, два ее брата и четверо родственников, представленных как дяди по линии отца. Ну и, естественно, я, Корнелия и Лиля. Отец был со всеми в дружеском расположении, которое выдавало давнее знакомство. Он встал, объявил о моем желании жениться на Корнелии, ее родители спросили хочет ли она выйти за меня замуж, а после объявили о своем согласии. Бабушки поднесли Корнелии в дар фамильные драгоценности, отец сообщил, что я, являясь одним из его наследников, вполне готов содержать жену на дивиденды от предприятий и ренту от сельскохозяйственных земель, часть которой тоже полагалась мне, как наследнику.
Но тут мы с Корнелией не выдержали откровенный торг, встали и объявили, что мы с ней как бы не подвальные крысы и сами себя уж как-нибудь обеспечим.
Вот кто меня за язык тянул?! Как бы я стал расплачиваться за дом, да еще долг Анисиму возвращать?
Слава богу, отец на наше соблазнительное предложение не повелся, сказал, что все понимает, самостоятельность поощряет, дивиденды от продаж оставляет на обустройство, а ренту будет откладывать внукам и правнукам на учебу и мороженое.
И все стали пить за внуков и правнуков, между делом обсуждая свадьбу.
Слово взяла Корнелия. Объявила, что свадьба будет в нашем новом доме, очень скромная, и, возможно, их даже не позовут. А если они хотят отметить наше бракосочетание, она не против, если родственники, опять же, в узком семейном кругу, отметят это дело где-нибудь в ресторане.
Анисим ухаживал за Лилей и расстроенным не выглядел. И сдавалось мне, дело не в том, что братец исправился, а в том, что у Корнелии над ним была определенная власть, как и надо мной, впрочем, ментальные маги — это сила, способная подлечить расшатанные нервы за один сеанс.
Но не мозги в целом.
Меня мучил вопрос: зачем же он пытался устроить гнусную подставу, и эта мысль не давала покоя. Он же знал, что мы с Корнелией друг друга любим, и его «шутка» вряд ли что-то изменит. И немного успокоил тот факт, что два брата Корнелии все время старались друг друга подколоть. К концу вечера я знал, какими болезнями переболел и сколько раз проигрался в азартные игры ее старший брат, а тот в ответ обращался к младшему, как к бабе с яйцами и слюнтяю, подкалывая его в том, что он не способен ни на что подобное. Анисим, по сравнению с ними, был просто ангел.
Бабушки, в основном, расспрашивали Корнелию о ней самой. Все-то им хотелось знать: как встретились, было ли у нас чего, было ли у нее что-то с кем-то до меня, сочувствовали мне, как я буду жить, когда у моей будущей жены такая беспокойная профессия. Родителей Корнелии интересовало, какую фамилию мы возьмем, вроде как по роду я Таро, но по документам Реми, и достанутся ли Корнелии после развода мои дивиденды.
После ужина все мы вышли провожать гостей. Было уже поздно, неосвещенная фонарями часть замка погрузилась во тьму, возвышаясь на фоне бархатно-черного неба с яркими звездами темным силуэтом. Прощались, как родные. Жали друг другу руки и обнимались.
Уже после Анисим повел Лилю на экскурсию по замку, собираясь показать ей библиотеку и собственную лабораторию. Отец отправился повелевать слугами. Бабушки еще какое-то время донимали нас, беспокоясь о здоровье невесты и уговаривали ее переехать в замок, сразу смекнув, кто будет в доме хозяин. И это был явно не я.
Наконец мы остались одни. Естественно, ни в какую гостевую комнату Корнелия не пошла. Мы сразу отправились в покои, которые выделили мне. Объявив, как соскучились, сразу перешли к делу, обнаружив, что заниматься любовью, будучи официально помолвленными, гораздо приятнее, потому что Корнелия отбросила условности и окружила моего богатыря такой знойной лаской, что он действительно почувствовал себя в полной мере леденцом, а я пытался понять, был ли я хоть раз до этого в экстазе?
— Пойду, прогуляюсь, мне надо с отцом повидаться, — предупредил я ее, когда Корнелия начала засыпать, повернувшись ко мне спиной.
Оделся и вышел, спустившись в холл.
Отец меня ждал, сидя на диване и читая книгу. При моем появлении он встал. Вид его был очень серьезный, что совсем не вязалось с тем, каким я видел его за ужином. Он был не только серьезным, но уставшим и печальным, как будто за те пару часов, которые мы провели с Корнелией, на него навалилась тяжелая глыба.
Он молча и таинственно поманил меня за собой.
Мы прошли коридорами первого этажа, поднялись по какому-то служебному коридору, оказавшись в кабинете. Не говоря ни слова, выдавил из себя магическую огненную сферу (оказывается, он был еще довольно сильным магом огня!), произнес заклинание у стены, приложил руку — и часть стены раздвинулась, открывая проход на лестницу.
Мы спустились, как мне показалось, довольно глубоко, потом снова поднялись, оказавшись в еще одном помещении, больше похожем на лабораторию.
Здесь снова открылся тайный проход.
Помещение, в которое мы попали, имело одно окно и было разделено на две половины прочной стальной решеткой. Стены за заграждением покрывали толстые стальные листы. У одной из стен стояла кушетка и были брошены тюки с соломой, на которых спала белая крупная волчица. При нашем появлении она проснулась, потянулась и, махнув хвостом, подошла к решетке.
— Малика, это наш сын, — с любовью произнес отец. — Посмотри, какой он вырос.
Он поставил меня перед решеткой. В глазах волчицы появился интерес: она обнюхивала меня, поднявшись на задние лапы, заглянула в глаза, рассматривала с прищуром.
— Сын, я позвал тебя, чтобы ты не считал меня убийцей, — объявил отец. — И она никого не убивала. Моя первая жена подставила ее, чтобы получить долю в бизнесе. Все это время Малика оставалась в ипостаси волка. Пока она волк, тварь в ее теле не может ни выйти, ни прорасти. Я должен отправиться в Дикие Земли, чтобы достать лекарство, но не могу оставить ее одну. Кто-то должен кормить ее, говорить с ней, чтобы не забыла человеческий язык, не потеряла человеческую сущность. А если не вернусь, ты позаботишься о ней.
Отец говорил это спокойно, как давно обдуманный шаг, а мои чувства смешались. Я испытывал и боль, и страх, и сострадание, и долг освободить человека и уничтожить тварь.
— Я говорю с ней, на языке жестов, читаю ей книги, смотрим фильмы… Часто я сплю здесь, чтобы ей было не одиноко, — объяснил отец. — Я не тороплю тебя, я отправлюсь после твоей свадьбы. Но ты должен переехать в замок.