Веселые посетители, расслабленные от пива, и camarónes espagñol, поднимают глаза. Эй, что это за звук, не слишком ли низко летит конвертоплан?
– И дом тоже. Они намеренно промазали. И Трио, сгоревшая от виртуального удара, и шесть миллионов тихоокеанских долларов – все складывается. Все выглядело так, словно «Теслер-Танос» решили на всякий случай распылить свою подопечную и не дать «Аристид-Тласкальпо» опробовать на ней способ обхода блокировки памяти. На самом деле это была игра, предназначенная для того, чтобы выманить их из укрытия и убить. Я была ее частью с самого начала? С того дня, когда пришла к тебе по поводу проги – и ты включил меня в свой план?
– Чтобы все выглядело правдоподобно, мне нужен был адвокат, – сказал Яго, вырываясь из карнавального потока – велорикш, тук-туков, микроавтобусов, набитых carnivalistos, неуклюжих плавучих платформ, – с мощным всплеском машинного урчания пересекая две встречные полосы и исчезая в переулке, таком узком, что приборная панель вспыхнула от предупреждений о препятствиях.
– Так это ты создал гребаную Кармен Миранду! – завопила Йау-Йау. – Ты натравил на меня эту дрянь! Из-за тебя я проиграла дело «Эндюстри Габонез». Ты хотел, чтобы я провалила «Эндюстри Габонез» и получила обвинение в неуважении к суду…
– Врать не стану.
Мимо проплывали стены, испещренные размытыми граффити. Фары рисовали во тьме два конуса из света. Все, что вылетало из этих конусов, сияло ярко, как плазма.
– Если бы ты уже не сдох, я бы тебя убила. Я бы взяла твою лучшую бритву, разрезала крайнюю плоть и разодрала, как рыбье брюхо. Я бы сделала надрезы двухсантиметровой глубины вокруг головки. Я бы мошонку тебе натянула на член, только сперва вырезала бы яички, чтобы запихнуть тебе в зад. А потом часов девять-десять не спеша потрошила бы тебя, оседлав твой изуродованный хрен.
– Всегда знал, что ты в моем вкусе, Йау-Йау. – Машина выскочила из переулка на бульвар, заполненный демонстрантами с плакатами. Все пальмы горели. – Забавно. Никогда не считал тебя некрофилкой.
– Яго, почему ты уничтожил отряд asesino «Теслер-Танос»? – Она сама ответила на свой риторический вопрос. – Потому что ты работаешь на кого-то другого. Потому что ты двойной агент. Вероломный ублюдок.
Яго одарил Йау-Йау карикатурно широкой улыбкой.
– Догадалась наконец-то. Я понял, что ты мне нужна, в тот самый момент, когда ты попросила прогу как ни у кого, но наотрез отказалась от прилизанных кибервоительниц в блистающих зеркальных доспехах, чтобы через хром обязательно соски торчали и в очках встроенный лазер – дескать, эту ерунду оставьте для подростков. Да, я двойной агент, да, я никчемный предатель. Вот почему мы удираем с добычей в безопасное место, прежде чем «Теслер-Танос» придет к выводу, что ты уже на месте и отправит ток-взвод с указанием на этот раз не промазать.
– Если ты работаешь не на «Аристид-Тласкальпо», то на кого? – спросила Йау-Йау. – Козёл! Осторожно, там сраный козел!
Машина на волосок разминулась с огромным праздничным козлом из папье-маше.
– Я думал, это очевидно, – сказал Яго, сосредоточенно высунув язык на пять миллиметров между напомаженными губами. – На Дом смерти.
– Но они у Тэ-Тэ в насисечном кармане. Адам Теслер гадит – Дом смерти подтирает.
– Больше нет. Ни за что на свете. Где лучшее место, чтобы на тридцать лет спрятать центр управления организацией Освобождения мертвецов, как не под носом у «Теслер-Танос»?
– У всех на виду, – сказала Мартика Семаланг. – Как похищенное письмо.
– Похищенное что? – спросила Йау-Йау.
– Эдгар Аллан По, – сказал Яго. – Одна из первых историй про сыщиков.
– Я функциональный дислексик второго класса, – гордо сказала Йау-Йау. – Ловко, однако: собственная левая рука Тэ-Тэ устроила заговор против корпорады.
– Нам немного помогли друзья.
– Свободные мертвецы из космоса?
– И мои compadres, Lobos de la Luna. Помнишь, я сказал, что все это лишь спектакль? Мы репетировали годами. Десятилетиями.
На экране размером пятнадцать на тридцать дюймов, установленном на крыше супермаркета спорттоваров «Эль Кордобес», Скарлет ехала в маленькой повозке на фоне полыхающих декораций на съемочной площадке «Юниверсал».
– Внешний облик и суть, Йау-Йау. Вот в чем все дело. Дом смерти не стал бы раскрывать свое участие в паршивой афере с промышленным шпионажем, если бы не организовал эту аферу с явной целью получить что-то, с помощью чего мог бы обвинить «Теслер-Танос» в заговоре; черт возьми, в таком количестве заговоров, что хватит на целое ФБР. У меня есть улики, у меня есть жертва, и…
– …и адвокат. Черт возьми, Яго! Вот почему тебе нужен был адвокат. Не для того, чтобы сделать в игру в догонялки чуть более правдоподобной. Ты хотел подать в суд на корпораду «Теслер-Танос». Есть только одна problemita[184], Яго.
– Ты за это не возьмешься. Могу понять твое нежелание; по сравнению с Тэ-Тэ история с «Эндюстри Габонез» не стоит и выеденного яйца. Но неужели ты хочешь, чтобы этот конвертоплан летал за тобой до конца твоих дней?
– Какой же ты ублюдок.
– Прецедент Барантеса, – сказала Мартика Семаланг. – Как ты и сказала мне в «Такорифико Суперика», Йау-Йау. Тот, кто с юридической точки зрения не существует, не может воззвать к Закону. Ни одно из ваших доказательств, сеньор Яго, не примут. Включая меня. Иисус, Иосиф и Мария… убита корпорадой «Теслер-Танос», убита теми, кто забрал мои воспоминания и дал мне ложь, убита Законом.
– Яго, никому еще не удалось опровергнуть прецедент Барантеса, – сказала Йау-Йау. – Нет никакого способа обойти его сверху, сбоку или снизу. Дом смерти силен, да, Дом смерти проникает всюду, да, но его не существует.
– Есть способ. – Постоянно раздавались многочисленные гудки. Яго вырулил из полосы и прибавил скорости вдоль длинной вереницы машин, застрявших в пробке. – Мертвые улики не имеют веса и не могут быть допущены к судебному производству. Однако подозрения, вызванные этими уликами, способны стать основанием для дальнейшего расследования. Сколько дел об убийствах было вновь возбуждено и раскрыто благодаря показаниям жертвы? Нам и не надо, чтобы это когда-нибудь дошло до суда, Йау-Йау. Нам надо, чтобы ты заключила с ними сделку. Вообрази, что ты какая-нибудь madre из Города утопленников, которая торгуется за ведро кальмаров. Иди туда и скажи им, что Дом смерти хочет заключить юридически действительное соглашение, по которому ни один волос не упадет с твоей или моей головы, а также головы твоей клиентки.
– Мог бы подобрать более подходящую метафору, Яго, – сказала Йау-Йау, поглаживая себя по скальпу, наслаждаясь покалыванием отросшей за сутки щетины. Первые бледные отблески рассветного небесного знака проступили на горизонте. – А если нет, что тогда?
– Тогда копии файлов Дома смерти об этом инциденте отправятся в Офис по корпоративным вопросам в Ван-Колумбии, который искал повод унизить «Теслер-Танос» с тех пор, как они получили монополию на воскрешение. Корпоративные войны; промышленный шпионаж; убийства, совершенные наемниками и собственноручно; нарушение права на жизнь: что еще нужно? В Тихоокеанском совете есть шумное меньшинство, с которым Дом смерти поддерживает регулярные и осторожные контакты – оно обвиняет «Теслер-Танос» во всей этой истории со Свободными мертвецами. Они не расстроятся, если Тэ-Тэ разобьют и продадут по частям.
В пятидесяти километрах над некровилем небесный знак спазматически дернулся и вспыхнул. Занавеси желтого огня заполыхали по все еще темному небу: комендантский час закончился. Рассветная миграция этого дня могла оказаться последней.
Яго хотел, чтобы Йау-Йау заключила с «Теслер-Танос» сделку в духе Фауста. Ценой молчания Дома смерти – и, как она предполагала, независимости – был кол, вонзенный прямиком в сердце прецедента Барантеса. С мертвыми надо было заключить договор и соблюсти его условия, обеспечить выполнение его положений. Существование неприкасаемых будет признано и освящено в контракте. Возникнет новый прецедент, за которым последуют другие, расширяя его и уточняя, пока в один прекрасный день какой-нибудь виртуальный суд не признает, что существует стадия жизни за пределами биологической, и не объявит мертвецов людьми.
Золотистый автомобиль-оборотень остановился на обочине дороги под янтарным сиянием массивной буквы V, обозначающей Дом смерти. Двери машины поднялись вверх, словно крылья чайки.
– «Теслер-Танос» не должен это увидеть даже краем глаза. – Яго возложил ладони на изогнутую тектопластиковую крышу. Сверхскоростные текторы отключились; машина превратилась в амебообразную кучу расплавленного золота и утекла в щели на мостовой.
Опасаясь конвертопланов, Йау-Йау наблюдала за небом, как вдруг оно побелело. Рассветные сумерки превратились в яркий полдень. Полупрозрачные завесы небесного знака испарились. Тонкие пальцы перистых облаков в высоких слоях атмосферы отбросили резкие, плотные тени на холмы и долины. Птицы с криком и хлопаньем крыльев поднялись в воздух. Йау-Йау вскрикнула, ослепленная.
– Война, детка, – сказал Яго, вглядываясь в угасающее ядерное зарево, словно ожидая увидеть дымящиеся ионные следы падающих обломков космических кораблей. – Микротоковый удар. Корабли вступили в бой. Теперь нам некуда деваться. – Он взял лицо Йау-Йау в ладони. Ни один мертвый никогда раньше не прикасался к ней так. – Йау-Йау, ты правда хочешь, чтобы все продолжалось?
– Я не могу сделать то, о чем ты меня просишь. Кто я такая? Адвокатишка на испытательном сроке, с двадцатью сентаво за душой, которая явилась из Сампан-Сити и даже не может получить полное партнерство, потому что проигрывает каждое дело, которое доводит до суда. Думаешь, я могу вступить в бой с корпорадой «Теслер-Танос» и одолеть ее?
– Это та самая сцена жалости к себе – «бедная я, несчастная», вот это все, – которая есть в сценарии каждой судебной драмы?
– Я думала, у нас тут детектив в стиле нуар.