– Но что именно делает эта суперструна? – спросили хором Ароматная Кулаба и Урожайная Луна, однако обе – и человек, и гибрид летучей мыши, человека и планера – перестали ощущать присутствие подруги. Конец игры. Новый раунд. Орнитоптер с тревожным воплем взлетел как раз в тот момент, когда щупальца Кайса прорвались к верхнему слою скопления аэростатов. Ухватив воздушные шары за придатки, лес потащил их вниз и обнажил лезвия.
С чего начинаются войны? С оскорбления, бравады, глупости или самоуверенности, со священной цели или приступа алчности. Но галактические цивилизации сражаются ввиду неизбежности, ощущая трагедию космических масштабов. Все дело в осознании простой эволюционной истины: в экологической нише – даже если она размером со вселенную – может быть только один хозяин. Враг это понял через миллисекунду после того, как испытал пытливое прикосновение худжайнского зонда. Испарение зонда было объявлением войны, и оно дало бы Врагу столетия форы, не успей зонд в последние мгновения жизни переслать сообщение в материнскую матрицу, спрятанную в кометной системе на границе межзвездного пространства.
В первые столетия долгой, медленной войны экспансия Клады была остановлена и обращена вспять. Погибли триллионы. Планеты превращались в пепел; все живое умирало, выжженое ультрафиолетовым излучением, когда рушились озоновые слои и защитные магнитные поля; скопления обиталищ сгорали от целенаправленных солнечных вспышек или от них оставался только шлак после какой-нибудь нанотехнологической чумы; сферы Дайсона разлетались на части от попадания мириад боеголовок с антивеществом. Клада медленно осознавала то, что Враг понимал с самого начала: война за ресурсы, необходимые разуму – энергию, массу, гравитацию, – обязана быть войной на уничтожение. За первые две тысячи лет войны потери Клады сравнялись с общей биомассой ее первой солнечной системы до выхода в космос. Но плодовитость и явная неудержимость жизни были козырем Клады. Она сопротивлялась. Она сражалась веками и на таких огромных расстояниях, что свет победы или поражения мог стать лишь бледным, далеким мерцанием в ночном небе будущих поколений. Воины Клады сражались в сердцах шаровых звездных скоплений и у сияющих мысов туманностей; на кривых огненных мостах в оболочках солнц и возле горизонтов событий черных дыр. Их оружием были газовые гиганты и энергия сверхновых; они превратили пояса астероидов в дробовики и небрежно швыряли живые планеты в вечный лед межзвездного пространства. Флоты по десять тысяч боевых единиц с каждой стороны сталкивались среди солнц, и никто не выживал после сражения. Это была абсолютная, стихийная война. В миллионах звездных систем Клада сражалась с Врагом до последнего. И за последние восемьсот лет начала его теснить.
Теперь время растянулось до такой степени, что десятилетие пролетало за один удар сердца, и общая масса флота приблизилась к массе тысячи звезд. Сердцемир Клады Сейдатрия и сопровождающее его скопление цивилизаций устремилось на скорости чуть ниже световой к космической струнной петле Кольца Верданди. Сейдатрия летела вслепую; ее не обогнала бы никакая информация, никакое донесение. Населяющие скопление полтриллиона разумных существ, у которых было всего шесть месяцев на подготовку, направлялись туда, где Клада могла одержать окончательную победу или пасть под натиском Врага.
Они наблюдали сквозь хрустальную оболочку Сердцемира, как атакующий флот Клады летит на сияющую туманность Вражеского скопища, словно стайка пушинок одуванчика. Эти линкоры погибли несколько месяцев назад, когда рванулись вперед, мимо замедляющейся цивилизации Сейдатрии, чтобы вступить в бой с вражескими дозорными, и, быть может, благодаря смелости и удаче прорваться к скоплению обиталищ, чтобы развязать там бой. Основная масса Клады, смещаясь к синей части спектра по мере того, как с течением лет и десятилетий спутники догоняли Сейдатрию, подтвердила изумленные сообщения этих быстрых, отважных бойцов. Здесь собрался Враг целиком: караван длиной в сотни световых лет. Корабли и миры уже были в пути несколько веков, когда «Вечно благоухающий аромат божественности» обнаружил и уничтожил один из флотов. Вероятно, приказ был отдан тысячелетия назад; вскоре после того, как Клада переломила ход войны в свою пользу. Отступление. Бегство. Но Враг не утратил ни капли силы и свирепости, уничтожая накатывающие волны дешевых, быстрых, коварных линкоров одну за другой.
Ароматная Кулаба, Урожайная Луна и Иерихонская Роза прижались друг к другу в глубокой темноте и под сокрушительным давлением, на дне мира-океана. Они были в облике кальмаров: большеглазых, со множеством щупалец, умеющих общаться при помощи закодированного трепета биолюминесцентных плавников на обтекаемых боках. Они не сомневались, что умирали снаружи снова и снова. Скорее всего, умерли только они, миллион раз. Палата Вечно обновляющихся вод ни за что не позволила бы своим асам дезертировать в залитые звездным светом глубины Птеримонда. Их п-загруженные личности, несомненно, скопировали миллион раз и распределили по рою проворных атакующих кораблей. Бывший экипаж «Вечно благоухающего аромата божественности» моргнул огромными золотыми глазами. Спустя десятилетия и века бегство Врага, эту грандиозную туманную ленту, будут наблюдать по всей галактике. В нескольких световых месяцах от поля битвы сияние сверхсветовых частиц, ударяющихся о защитные поля, уподобилось знамени в небе, космической радуге на весь квадрант. А прямо по курсу расположилось Кольцо Верданди, беззвездная пустота диаметром в три световых года.
– Ты выиграла для них достаточно времени, – сказала Ароматная Кулаба, вспыхнув синим и зеленым.
Игра была окончена. Она завершилась на дне мира, но Ароматная Кулаба поняла, что в игре одержали победу много лет назад. Победа случилась в тот самый момент, когда Иерихонская Роза из Душедома сбежала в дерево для медитации на Небесной равнине Хой.
– Похоже на то, – сказала Иерихонская Роза, чуть отрываясь от хрустальной стены, противостоя безумным кориолисовым бурям, которые взбаламутили это водное царство с высокой гравитацией. – Пройдут столетия, прежде чем Клада сможет ударить по ним во всю мощь.
– Палата Вечно обновляющихся вод расценит это как предательство, – сказала Урожайная Луна.
Иерихонская Роза коснулась прозрачности щупальцем.
– Разве я не отдала им сердце, разум и саму жизнь? – Маленьких фейерверков стало меньше; один за другим они исчезли, превратившись в ничто. – И в любом случае, в чем они меня обвинят? Что я преподнесла Кладе вселенную на блюдечке?
– Или обрекла Кладу на смерть, – сказала Ароматная Кулаба.
– Не нашу Кладу.
Она великолепна, подумала Ароматная Кулаба. Она во всем разобралась за несколько минут субъективного полета и поняла, как спасти Кладу. Не зря ее считали величайшим стратегом поколения. Ароматная Кулаба вновь подумала о потерянной прародительнице, о той необыкновенной девушке, чей п-загруженный разум дал им жизнь.
Что такое Кольцо Верданди? Замкнутая космическая струна. А что такое замкнутая космическая струна? Машина времени. Портал в прошлое. Но не прошлое этой вселенной. Любой переход через замкнутую временную петлю неизбежно оканчивался в параллельном мире. В том потоке времени тоже шла война; Клада и Враг сцепились в дарвиновской битве. Когда Враг в другой вселенной уже лицезрел свою погибель, Кольцо Верданди открылось – и в космическом пространстве возник второй Враг, его точная копия во всех смыслах. Они вручили эту вселенную своей Кладе в обмен на уничтожение ее двойника в альтернативном временном потоке.
Ароматная Кулаба – в облике холоднокровного существа, находясь в ледяных глубинах, под давлением миллионов тонн воды – содрогнулась. Иерихонская Роза оценила тактические последствия и сделала единственно возможный выбор: задержать Палату вечно обновляющихся вод и Темно-синее Нечто, чтобы они не смогли помешать Врагу покинуть эту вселенную. Бескровная победа. Конец войны. Разум – спаситель слепой физической вселенной. В то же время во втором временном потоке обиталища Клады лопались, как раздавленные глазные яблоки, миры сгорали дотла, поскольку ресурсы Врага внезапно удвоились.
Ароматная Кулаба сомневалась, что она могла бы заключить такую сделку. Но она была бортинженером, а не оружейницей. Она своими отростками ласково притронулась к ловчим щупальцам Иерихонской Розы; пульсирующая волна теплого сексуального трепета прошла по мускулистому телу.
– Останься с нами, останься со мной, – попросила Урожайная Луна. Она с неохотой признала, что решилась: влюбилась в плоть, и потому продолжит исследовать концентрические уровни Сердцемира, принимая новые и восхитительные облики один за другим, тысячами.
– Нет, мне пора. – Иерихонская Роза бегло коснулась сексуальных щупалец Урожайной Луны. – Они не причинят мне вреда. Они знают, что у меня не было выбора – у них его тоже не было.
Ароматная Кулаба повернулась и заработала плавниками, поднимаясь сквозь чернейшую воду. Иерихонская Роза последовала за ней. Вскоре прощальная люминесценция Урожайной Луны поблекла, включая красное тепло ее любви, и осталось лишь долетевшее из глубины веков сияние звездной радуги за стеной мира.
Разрыв
Птей плывет
В ночь, когда Птей плыл туда, где его душа должна была разбиться на части, восемьсот звезд пустились в путь по небосклону. Все началось вечером на исходе Великой зимы. Каждый напоенный солнечным светом час приближал Большое лето, и каждый новый день дарил тепло щедрее, чем предыдущий. На этой широте солнце после весеннего равноденствия почти не садилось, а каталось вдоль горизонта, толстое, ленивое и самодовольное. Птей, рожденный летом, обратил лицо к светилу, которое ненадолго нырнуло в воду, и насладился остаточным теплом на веках, острых скулах, губах. Всякий раз, когда угасал свет, рожденные летом вспоминали об ужасных и печальных месяцах зимы с ее вездесущей, непроглядной тьмой.