Чтобы избежать подобных проблем, раввины, канонизировавшие Библию, разработали кропотливые правила копирования священной книги. Например, переписчику не разрешалось делать паузы в определенные критические моменты процесса копирования. Когда писец пишет имя Бога, он "не может ответить, даже если царь приветствует его". Если же он собирался написать последовательно два или три божественных имени, он мог сделать паузу между ними и ответить". Рабби Ишмаэль (II век н. э.) сказал одному переписчику: "Ты делаешь работу Небес, и если ты уберешь одну букву или добавишь одну букву, ты разрушишь весь мир". На самом деле ошибки в копировании вкрадывались и без разрушения всего мира, и не было двух одинаковых древних Библий.
Вторая и гораздо более серьезная проблема связана с толкованием. Даже если люди согласны со святостью книги и ее точными формулировками, они все равно могут по-разному интерпретировать одни и те же слова. Библия говорит, что в субботу нельзя работать. Но она не уточняет, что считать "работой". Можно ли поливать поле в субботу? А как насчет полива цветочного горшка или стада коз? Можно ли читать книгу в субботу? А писать книгу? Как насчет того, чтобы разорвать лист бумаги? Раввины постановили, что чтение книги - это не работа, а разрывание бумаги - работа, поэтому сегодня ортодоксальные евреи готовят стопку уже разорванной туалетной бумаги, чтобы использовать ее в субботу.
В Священной книге также сказано, что нельзя варить молодого козленка в молоке его матери (Исход 23:19). Некоторые люди истолковывают это совершенно буквально: если вы зарезали молодого козленка, не варите его в молоке его собственной матери. Но можно приготовить его в молоке неродного козленка или в молоке коровы. Другие люди трактуют этот запрет гораздо шире, подразумевая, что мясные и молочные продукты никогда не должны смешиваться, так что вам не разрешается пить молочный коктейль после жареной курицы. Как бы неправдоподобно это ни звучало, большинство раввинов постановили, что правильным является второе толкование, даже несмотря на то, что у кур не бывает лактации.
Еще больше проблем возникало из-за того, что даже если технологиям книги удавалось ограничить изменения священных слов, мир за пределами книги продолжал вращаться, и было непонятно, как соотнести старые правила с новыми ситуациями. Большинство библейских текстов было посвящено жизни еврейских пастухов и земледельцев в горной Палестине и священном городе Иерусалиме. Но ко второму веку нашей эры большинство евреев жили в других местах. Особенно большая еврейская община выросла в порту Александрии, одной из самых богатых метрополий Римской империи. Еврейский судоходный магнат, живший в Александрии, мог обнаружить, что многие библейские законы не имеют отношения к его жизни, а многие насущные вопросы не имеют четких ответов в священном тексте. Он не мог исполнять заповеди о поклонении в Иерусалимском храме, потому что не только не жил рядом с Иерусалимом, но и храма уже не существовало. Напротив, когда он размышлял о том, кошерно ли ему отплывать в субботу на своих кораблях с зерном, направлявшихся в Рим, оказалось, что дальние морские путешествия не рассматривались авторами Левит и Второзаконие.
Священная книга неизбежно порождала множество толкований, которые имели гораздо большее значение, чем сама книга. По мере того как евреи все чаще спорили о толковании Библии, раввины приобретали все большую власть и престиж. Запись слова Иеговы должна была ограничить власть старого института священников, но она породила власть нового института раввинов. Раввины стали еврейской технократической элитой, развивая свои рациональные и риторические навыки годами философских дебатов и юридических диспутов. Попытка обойти нестабильные человеческие институты, полагаясь на новую информационную технологию, обернулась неудачей, поскольку для толкования священной книги требовался человеческий институт.
Когда раввины в конце концов достигли определенного консенсуса относительно того, как толковать Библию, евреи увидели еще один шанс избавиться от ошибочного человеческого института. Они подумали, что если записать согласованное толкование в новой священной книге и сделать множество копий, то это устранит необходимость в дальнейшем человеческом вмешательстве между ними и божественным кодексом. Так после долгих споров о том, какие мнения раввинов следует включить, а какие проигнорировать, в III веке н. э. была канонизирована новая священная книга - Мишна.
По мере того как Мишна становилась более авторитетной, чем открытый текст Библии, евреи начали верить, что Мишна не могла быть создана людьми. Она тоже должна была быть вдохновлена Иеговой, а возможно, даже составлена непогрешимым божеством лично. Сегодня многие ортодоксальные евреи твердо верят, что Мишна была передана Моисею Иеговой на горе Синай, передавалась устно из поколения в поколение, пока не была записана в третьем веке нашей эры.
Увы, не успели Мишну канонизировать и переписать, как евреи начали спорить о правильном толковании Мишны. А когда был достигнут консенсус по поводу толкования Мишны и в пятом-шестом веках она была канонизирована в качестве третьей священной книги - Талмуда, - евреи начали расходиться во мнениях относительно толкования Талмуда.
Мечта обойти непогрешимые человеческие институты с помощью технологии священной книги так и не осуществилась. С каждой итерацией власть раввинского института только усиливалась. "Доверие к непогрешимой книге" превратилось в "доверие к людям, которые толкуют эту книгу". Иудаизм формировался под влиянием Талмуда гораздо больше, чем Библии, а раввинские споры о толковании Талмуда стали даже более важными, чем сам Талмуд.
Это неизбежно, ведь мир постоянно меняется. Мишна и Талмуд решали вопросы, поднятые еврейскими судоходными магнатами второго века, на которые не было четкого ответа в Библии. Современность также породила множество новых вопросов, на которые нет прямых ответов в Мишне и Талмуде. Например, когда в двадцатом веке появились электрические приборы, евреи столкнулись с множеством беспрецедентных вопросов, таких как: можно ли нажимать на электрические кнопки лифта в субботу?
Ортодоксальный ответ - нет. Как уже отмечалось, Библия запрещает работать в субботу, и раввины утверждали, что нажатие электрической кнопки - это "работа", потому что электричество сродни огню, а разжигание огня - это "работа". Значит ли это, что пожилые евреи, живущие в бруклинской многоэтажке, должны преодолевать сто ступенек до своей квартиры, чтобы не работать в субботу? Ортодоксальные евреи изобрели "субботний лифт", который непрерывно поднимается и спускается по зданиям, останавливаясь на каждом этаже, и при этом вам не нужно выполнять никакой "работы", нажимая на электрическую кнопку. Изобретение искусственного интеллекта придает еще один поворот этой старой истории. Благодаря распознаванию лиц искусственный интеллект может быстро направить лифт на ваш этаж, не заставляя вас осквернять шаббат.
Такое обилие текстов и толкований со временем привело к глубоким изменениям в иудаизме. Изначально это была религия священников и храмов, сосредоточенная на ритуалах и жертвоприношениях. В библейские времена квинтэссенцией иудаизма был священник в забрызганных кровью одеждах, приносящий в жертву ягненка на алтаре Иеговы. Однако с течением веков иудаизм превратился в "информационную религию", одержимую текстами и толкованиями. От Александрии второго века до Бруклина двадцать первого века квинтэссенцией иудаизма стала группа раввинов, спорящих о толковании того или иного текста.
Это изменение было крайне удивительным, учитывая, что почти нигде в самой Библии вы не найдете споров о толковании того или иного текста. Такие споры не были частью самой библейской культуры. Например, когда Корах и его последователи оспаривали право Моисея руководить народом Израиля и требовали более справедливого разделения власти, Моисей отреагировал не тем, что вступил в заученную дискуссию или процитировал какой-то отрывок из Писания. Вместо этого Моисей призвал Бога совершить чудо, и в тот момент, когда он закончил говорить, земля раскололась, "и земля разверзла уста свои и поглотила их и все семейство их" (Числа 16:31-32). Когда 450 пророков Ваала и 400 пророков Ашеры вызвали Илию на публичное испытание перед народом Израиля, он доказал превосходство Иеговы над Ваалом и Ашерой, сначала чудесным образом вызвав огонь с неба, а затем расправившись с языческими пророками. Никто не читал никакого текста и не вступал в рациональные дебаты (1 Царств 18).
По мере того как иудаизм заменял жертвоприношения текстами, он тяготел к взгляду на информацию как на самый фундаментальный строительный блок реальности, предвосхищая современные идеи в физике и информатике. Поток текстов, создаваемых раввинами, все чаще воспринимался как более важный и даже более реальный, чем вспашка поля, выпечка хлеба или принесение в жертву ягненка в храме. После того как Иерусалимский храм был разрушен римлянами и все храмовые ритуалы прекратились, раввины, тем не менее, посвятили огромные усилия написанию текстов о том, как правильно проводить храмовые ритуалы, а затем спорили о правильной интерпретации этих текстов. Спустя столетия после того, как Храма больше не было, количество информации, касающейся этих виртуальных ритуалов, продолжало расти. Раввины не забывали об этом кажущемся разрыве между текстом и реальностью. Скорее, они считали, что написание текстов о ритуалах и споры по поводу этих текстов гораздо важнее, чем реальное исполнение ритуалов.
В итоге раввины пришли к убеждению, что вся Вселенная - это информационная сфера, состоящая из слов и работающая по алфавитному коду ивритских букв. Далее они утверждали, что эта информационная вселенная была создана для того, чтобы евреи могли читать тексты и спорить об их интерпретации, и что если евреи когда-нибудь перестанут читать эти тексты и спорить о них, то вселенная перестанет существовать. В повседневной жизни это мнение означало, что для раввинов слова в текстах зачастую были важнее фактов в мире. Или, точнее, слова, встречающиеся в священных текстах, становились одними из самых важных фактов о мире, определяя жизнь отдельных людей и целых общин.