Два психолога независимо друг от друга оценивали ответы ChatGPT, причем возможные оценки варьировались от 0, что означало полное несоответствие описанных эмоций сценарию, до 10, что означало полное соответствие описанных эмоций сценарию. В финале оценки ChatGPT оказались значительно выше, чем у обычных людей, а общая оценка почти достигла максимально возможного балла.
В другом исследовании, проведенном в 2023 году, пациентам предлагалось получить медицинскую консультацию в режиме онлайн от ChatGPT и врачей-людей, не зная, с кем они взаимодействуют. Медицинские советы, данные ChatGPT, впоследствии были оценены экспертами как более точные и адекватные, чем советы, данные людьми. Что еще более важно для вопроса эмоционального интеллекта, сами пациенты оценили ChatGPT как более эмпатичного, чем врачи-люди. Справедливости ради следует отметить, что врачам-людям не платили за их работу, и они не встречались с пациентами лично в соответствующей клинической обстановке. Кроме того, врачи работали в условиях дефицита времени. Но преимущество искусственного интеллекта как раз и заключается в том, что он может обслуживать пациентов в любое время и в любом месте, не испытывая при этом стресса и финансовых проблем.
Конечно, бывают ситуации, когда мы хотим, чтобы человек не только понимал наши чувства, но и имел свои собственные. Когда мы ищем дружбы или любви, мы хотим заботиться о других так же, как они заботятся о нас. Следовательно, когда мы рассматриваем вероятность автоматизации различных социальных ролей и рабочих мест, возникает важный вопрос: чего же на самом деле хотят люди? Хотят ли они только решить проблему, или они хотят установить отношения с другим сознательным существом?
Например, в спорте мы знаем, что роботы могут двигаться гораздо быстрее людей, но нам неинтересно смотреть, как роботы соревнуются на Олимпийских играх. То же самое можно сказать и о шахматных мастерах-людях. Даже если они безнадежно уступают компьютерам, у них все равно есть работа и многочисленные поклонники. Нам интересно наблюдать за спортсменами и шахматными мастерами, потому что их чувства делают их гораздо более близкими, чем роботов. Мы разделяем с ними эмоциональный опыт и можем сопереживать их чувствам.
А как насчет священников? Как бы ортодоксальные иудеи или христиане отнеслись к тому, что их свадебную церемонию будет вести робот? На традиционных еврейских или христианских свадьбах задачи раввина или священника можно легко автоматизировать. Единственное, что нужно сделать роботу, - это повторить заранее определенный и неизменный набор текстов и жестов, распечатать сертификат и обновить центральную базу данных. Технически роботу гораздо проще провести свадебную церемонию, чем управлять автомобилем. Тем не менее многие полагают, что водители-люди должны беспокоиться о своей работе, в то время как работа священников-людей безопасна, потому что верующие хотят от священников отношений с другим сознательным существом, а не просто механического повторения определенных слов и движений. Утверждается, что только сущность, способная чувствовать боль и любовь, может соединить нас с божественным.
Однако даже те профессии, которые являются уделом сознательных существ, например священники, в конечном итоге могут перейти к компьютерам, поскольку, как отмечалось в главе 6, компьютеры однажды могут обрести способность чувствовать боль и любовь. Даже если они не смогут этого сделать, люди, тем не менее, будут относиться к ним так, как будто они могут это делать. Ведь связь между сознанием и отношениями идет в обе стороны. Когда мы ищем отношения, мы хотим установить связь с сознательным существом, но если мы уже установили отношения с каким-то существом, мы склонны считать, что оно должно быть сознательным. Так, если ученые, законодатели и мясная промышленность часто требуют невозможных стандартов доказательств, чтобы признать, что коровы и свиньи обладают сознанием, то владельцы домашних животных считают само собой разумеющимся, что их собака или кошка - это сознательное существо, способное испытывать боль, любовь и множество других чувств. На самом деле у нас нет способа проверить, кто именно - человек, животное или компьютер - обладает сознанием. Мы считаем существ сознательными не потому, что у нас есть доказательства этого, а потому, что у нас складываются с ними близкие отношения и мы привязываемся к ним.
Возможно, чат-боты и другие инструменты искусственного интеллекта и не обладают собственными чувствами, но сейчас их обучают вызывать чувства у людей и вступать с ними в интимные отношения. Это вполне может побудить общество начать рассматривать хотя бы некоторые компьютеры как сознательные существа, предоставляя им те же права, что и людям. Юридический путь для этого уже проработан. В таких странах, как Соединенные Штаты, коммерческие корпорации признаны "юридическими лицами", обладающими правами и свободами. ИИ может быть включен в состав корпорации и таким образом признан аналогичным образом. Это означает, что даже те виды работ и задач, которые зависят от формирования взаимных отношений с другим человеком, потенциально могут быть автоматизированы.
Ясно одно: будущее занятости будет очень нестабильным. Нашей большой проблемой будет не абсолютная нехватка рабочих мест, а скорее переобучение и адаптация к постоянно меняющемуся рынку труда. Вероятно, возникнут финансовые трудности - кто будет поддерживать людей, потерявших старую работу, пока они находятся в переходном периоде, осваивая новый набор навыков? Наверняка возникнут и психологические трудности, ведь смена работы и переобучение - это стресс. И даже если у вас есть финансовая и психологическая возможность справиться с переходом, это не будет долгосрочным решением. В ближайшие десятилетия старые рабочие места будут исчезать, появятся новые, но и новые рабочие места будут быстро меняться и исчезать. Поэтому людям придется переобучаться и заново создавать себя не один, а много раз, иначе они станут неактуальными. Если три года высокой безработицы могли привести Гитлера к власти, то что могут сделать с демократией бесконечные потрясения на рынке труда?
КОНСЕРВАТИВНОЕ САМОУБИЙСТВО
У нас уже есть частичный ответ на этот вопрос. Демократическая политика в 2010-х - начале 2020-х годов претерпела радикальную трансформацию, которая проявляется в том, что можно назвать саморазрушением консервативных партий. На протяжении многих поколений демократическая политика представляла собой диалог между консервативными партиями с одной стороны и прогрессивными партиями с другой. Глядя на сложную систему человеческого общества, прогрессисты восклицали: "Это такой беспорядок, но мы знаем, как его исправить. Давайте попробуем". Консерваторы возражали: "Это беспорядок, но он все еще функционирует. Оставьте все как есть. Если вы попытаетесь все исправить, то сделаете только хуже".
Прогрессисты склонны преуменьшать значение традиций и существующих институтов и считать, что они знают, как создать лучшие социальные структуры с нуля. Консерваторы, как правило, более осторожны. Их главная мысль, наиболее известная в трудах Эдмунда Берка, заключается в том, что социальная реальность гораздо сложнее, чем представляется поборникам прогресса, и что люди не очень хорошо разбираются в мире и предсказывают будущее. Поэтому лучше всего оставить все как есть, даже если это кажется несправедливым, а если какие-то изменения неизбежны, то они должны быть ограниченными и постепенными. Общество функционирует благодаря запутанной паутине правил, институтов и обычаев, которые накапливались путем проб и ошибок в течение долгого времени. Никто не понимает, как все это связано между собой. Древняя традиция может казаться нелепой и неуместной, но ее отмена может привести к непредвиденным проблемам. Напротив, революция может казаться назревшей и справедливой, но она может привести к гораздо большим преступлениям, чем все, что совершил старый режим. Посмотрите, что произошло, когда большевики попытались исправить многочисленные ошибки царской России и создать идеальное общество с нуля.
Поэтому быть консерватором - это скорее темп, чем политика. Консерваторы не являются приверженцами какой-либо конкретной религии или идеологии; они стремятся сохранить то, что уже есть и более или менее разумно работает. Консервативные поляки - католики, консервативные шведы - протестанты, консервативные индонезийцы - мусульмане, а консервативные тайцы - буддисты. В царской России быть консерватором означало поддерживать царя. В СССР 1980-х годов быть консерватором означало поддерживать коммунистические традиции и противостоять гласности, перестройке и демократизации. В США 1980-х годов быть консерватором означало поддерживать американские демократические традиции и выступать против коммунизма и тоталитаризма.
Однако в 2010-х и начале 2020-х годов консервативные партии во многих демократических странах были захвачены такими неконсервативными лидерами, как Дональд Трамп, и превратились в радикальные революционные партии. Вместо того чтобы делать все возможное для сохранения существующих институтов и традиций, новый бренд консервативных партий, таких как Республиканская партия США, относится к ним с большим подозрением. Например, они отвергают традиционное уважение к ученым, государственным служащим и другим представителям элиты и относятся к ним с презрением. Они также нападают на фундаментальные демократические институты и традиции, такие как выборы, отказываясь признавать поражение и милостиво передавать власть. Вместо бёркианской программы консервации, программа Трампа больше говорит о разрушении существующих институтов и революции в обществе. Основополагающим моментом бёркианского консерватизма стал штурм Бастилии, который Бёрк воспринимал с ужасом. 6 января 2021 года многие сторонники Трампа с энтузиазмом наблюдали за штурмом Капитолия США. Сторонники Трампа могут объяснить, что существующие институты настолько дисфункциональны, что просто нет альтернативы их разрушению и созданию совершенно новых структур с нуля. Но независимо от того, верна или неверна эта точка зрения, она является квинтэссенцией революционных, а не консервативных взглядов. Консервативное самоубийство застало прогрессистов врасплох и вынудило прогрессивные партии, такие как Демократическая партия США, стать на страже старого порядка и устоявшихся институтов.