— Пойдем со мной, — позвала Пейшнс. — Ты не можешь спать здесь.
Я извинилась перед моим дядей и кузенами, почти с радостью встав из-за стола, так мне хотелось только поскорее лечь в постель. Мои кузены вяло встали из-за стола, кивнув на прощание. Дядя Филипп никак не реагировал на мой уход, пока я не оказалась у дверей холла.
— Мы поговорим завтра! — внезапно крикнул он мне вслед. — Мне надо обсудить с тобой кое-какие дела.
— Какие дела? — спросила я, совершенно сбитая с толку.
— Ничего такого, о чем могла бы беспокоиться твоя хорошенькая головка, — любезно успокоил меня он. — Спокойной ночи, Камилла.
— Спокойной ночи, — ответила я.
У меня не было ни малейшего желания в этот момент вообще ни о чем беспокоиться, но непослушные мысли вдруг зашевелились сами по себе, прогнав всю мою сонливость и безмятежность.
— Ты смотри за этим дядей! — мрачно прошептала мне на ухо Пейшнс. — Смотри за всеми… и за своими деньгами тоже!
Я развернулась на каблуках и уставилась на нее.
— Скажи-ка, что ты имеешь в виду? — потребовала я.
— Что я имею в виду? — неохотно переспросила она. — Это твои родственники! Это не мои! А это твои деньги тоже — пока они у тебя все еще есть. Ты не долго будешь их иметь!
— Но они были так рады моему приезду… — уныло проговорила я.
Пейшнс покачала головой с величественным презрением:
— Ты называть это гостеприимство? Боже, боже, сладкая моя, ты есть на Тринидад теперь! Ты ничего не видеть! Я это говорить тебе! Ты ничего не видеть! — Ее большие руки обхватили мое хрупкое тело и крепко прижали к себе. — Ты не обращать внимания, — продолжала она. — Я здесь, милая. Буду здесь все время. Я есть большая и медленная, но я верная. Я верна Хендриксам, служу им верой и правдой. Это так, мисс Милла!
— Хендрикс? — тупо повторила я. — Даниэль Хендрикс?
Пейшнс затряслась от смеха:
— Вы знать мистера Даниэля? Ведь это его тетка жениться на твой дядя Филипп. Боже, боже, она была самой красивой, ты когда-то видеть! — ее глаза наполнились слезами. — Ты слушай, что я говорить тебе, мисс Милла. Я здесь, как только позовешь, как будто ты есть она. Ты понимать?
Я кивнула.
— Спасибо, Пейшнс, — медленно сказала я.
— Ты иметь в виду, — добавила она, — это ее мальчики, и я не хочу слышать и слова против них!
Я засмеялась.
— Конечно нет! — согласилась я и поцеловала ее мягкую черную щеку, а она решительно потащила меня вверх по лестнице, чтобы уложить в постель. Какой это был странный день, подумала я, но не все было так плохо. Я стала засыпать, немного надеясь, что Даниэль придет завтра утром, и зная, что этого не будет, но все равно его смуглое лицо преследовало меня во сне.
Глава 3
Я проснулась оттого, что солнце танцевало по одеялу моей кровати. Яркий поток света ворвался прямо в комнату, путь ему преграждала только лишь гигантских размеров пальма, листья которой трепетали от легкого бриза. Я сразу же совершенно проснулась и вскочила с кровати, с любопытством ожидая, какой вид из моей комнаты откроется мне при дневном свете.
Мне повезло, так как в моей комнате было два окна, одно из которых выходило на Шарлот-стрит, именно к нему я и подбежала вначале. Из него я могла видеть острые пики гор, покрытых темно-зеленой тропической растительностью. Их немножко загораживали высокие пальмовые деревья, а рядом росли королевские пальмы, они были пониже, со свисающими листьями, действительно немного напоминающими корону. Эти великолепные деревья завораживали, напоминая о широких песчаных пляжах и солнце круглый год. Из другого окна я могла взглянуть на внутренний дворик, где уже вовсю трудилась Пейшнс, выметая пыль назад на улицу. Это была бесполезная борьба, так как пыль поднималась вверх и вновь оседала почти на то же самое место.
— Вы просыпаться, мисс Милла? Я приносить завтрак прямо сейчас! — Широкая ухмылка этой темнокожей добродушной толстухи была такой подкупающей. Я немного понаблюдала, как ее сильные, похожие на мужские руки ловко орудовали метелкой. Она была такой успокаивающе надежной и дружелюбной и так соответствовала этому солнечному, но такому странному месту…
Когда она вновь зашла в дом, я успела забраться обратно в постель, предвкушая непривычную для меня роскошь — позавтракать в постели. Это было так приятно — лежать в ожидании завтрака и лениво раздумывать, что бы мне надеть сегодня и чем заняться в этот восхитительный день. Может, мне стоит осмотреть уединенные пляжи? А может, прогуляться по Порт-оф-Спейну, чтобы понять, что представляет собой эта маленькая столица?
Пейшнс постучалась в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла в комнату, держа поднос на вытянутых руках; выражение ее лица было мрачным.
— Они сказать принести тебе это! — с каменным видом провозгласила она, водрузила поднос мне на колени и указала на пачку бумаг, из-под которой почти не видны были тосты.
— Что это? — невинно спросила я.
— Это есть счета! — ядовито ответила она. — Мне унести их назад, мисс Милла?
— Н-нет, — неуверенно промямлила я. — Не надо этого делать. Мне хотелось бы взглянуть на них.
— Они такие же, как всегда! — мрачно заметила Пейшнс.
Она глубоко вздохнула, и я поняла, что за этим последует. Счета уже были для меня достаточным шоком, так что, пожалуй, еще одно рассуждение на тему красоты и очарования покойной мисс Айронсайд я уже не выдержу.
— Да, я знаю, Пейшнс, — сказала я так мягко, как могла. — Но мне хотелось бы подумать, что я буду со всем этим делать.
Широкая улыбка осветила ее лицо.
— Вы правда думать, мисс Милла? Вы правда думать?
Я посмотрела ей прямо в глаза.
— Да, я подумаю, — подтвердила я.
Но как только она ушла, большая часть моей уверенности испарилась вместе с ней. Что еще я могла сделать с этой кучей счетов, как только оплатить их? Я предполагала, что именно за этим их принесли мне, и я не могла не восхититься дерзостью моего дяди, хотя меня и привели в негодование его методы. Так я лежала, возмущенно поглядывая на бумаги, пытаясь решить, просмотреть ли мне их после еды или до. В конце концов я решила сначала насладиться моим завтраком и решительно выкинула их из головы, наслаждаясь восхитительным темным шоколадом, приготовленным Пейшнс, и салатом из тропических фруктов, который, по ее мнению, как нельзя более подходил для начала дня. И она была права! Небольшое количество маракуйи придавало особую терпкость остальным фруктам, которые были просто великолепны. Когда я покончила с ними, я отставила поднос и с бьющимся сердцем снова взяла в руки пачку счетов.
В основном это были счета по хозяйству. Там были налоги за дом, счета из бакалейной лавки, несколько счетов от местного портного, который только что сшил костюмы для всего семейства. Единственное, что меня позабавило во всем этом, — это странные экзотические имена, упоминаемые в счетах. Бакалейщик был явно индейцем, решила я, но кем бы мог быть портной, я просто не представляла. У него было длинное непроизносимое имя, которое могло быть греческим, или турецким, или любым другим, если на то пошло. Суммы, о которых шла речь, складывались в довольно значительное число.
Я аккуратно сложила счета на туалетный столик и попыталась забыть о них, пока я одевалась. Было уже довольно жарко, и хотя я и предполагала, что так и будет, но все равно это меня удивило. Как это отличалось от слякоти и скудного зимнего солнца, которое осталось далеко, в Англии.
Когда я спустилась вниз, дом выглядел пустынным. Я отнесла мой поднос в кухню и вымыла несколько тарелок в старинной раковине, которую я обнаружила в углу большой и неудобной комнаты. Если приложить немного фантазии и денег, то весь дом легко можно было преобразить в нечто восхитительное, но, судя по счетам, которые я оставила наверху, эти деньги вряд ли будут потрачены моими родственниками. Дом так и останется таким, каким он был и есть сейчас, викторианским, переполненным мебелью и чрезвычайно неуютным.
Когда я вышла их кухни, входная дверь внезапно открылась, так испугав меня, что я застыла в холле, затаив дыхание, пока не рассмотрела, кто это был. Это оказался Даниэль Хендрикс.
— Привет, — сказал он. — Вы одна?
Я кивнула.
— Вы всегда так вваливаетесь? — взяла я с места в карьер, внезапно почувствовав, что мои руки все еще дрожат от страха.
— Да, разумеется. Всегда! — ухмыльнулся он. — Ну как вы поживаете с вашими родственниками на этом горячем солнце?
Я откровенно мрачно посмотрела на него. Слава богу, подумала я, он не знает о счетах в моей комнате. Он бы не преминул сказать что-нибудь в высшей степени неодобрительное по этому поводу, а мне это было совсем не нужно. Мне вовсе не хотелось еще раз выслушивать нарекания в адрес моих родственников!
— Я так поняла, что они и ваши родственники тоже, — ядовито заметила я.
Он выглядел удивленным.
— Ага! Они не теряли времени, сообщив вам все подробности, не так ли? О том, что таких женщин, как моя тетя, — одна на миллион, они это тоже упомянули?
— Пейшнс говорила об этом, — призналась я, с неудовольствием поднимая эту тему. Вероятно, он очень любил свою тетю.
Он ухмыльнулся:
— Ах да! Я было совсем забыл о грозной Пейшнс. Она будет присматривать за вами, если вы ей позволите. Она просто необыкновенная, эта Пейшнс.
— Она очень добрая, — осторожно согласилась я.
Он нетерпеливо взглянул на меня, но при этом, казалось, не упустил ничего в моем внешнем виде, так что я сразу вспомнила и о своем нелепом росте, и о своем не совсем новом платье.
— Ну ладно, — махнул рукой он. — Я пришел не за тем, чтобы ссориться. Я хочу предложить вам прогуляться в саванну, чтобы показать вам окрестности. А где все остальные?
Я выпрямилась.
— Работают, я полагаю, — величественно ответила я. — Большинство людей какое-то время проводят, зарабатывая деньги, если вам это неизвестно.
— Но только не ваши кузены, — язвительно возразил он.