– Ух! – Куприян выразительно вздохнул и отряхнул ладони. – Слава тебе господи! Я уж думал, не поднимем, придется конем везти.
Крупный вороной конь стоял, привязанный возле ели, и хвостом отгонял летучую живность.
– Он ведь, бесяка, коли сам не захочет, его и воловьей упряжкой с места не сдвинешь. А вот пошел же, как миленький. Легким стал, будто не камень, а дерево сухое.
– Стало быть, угодно ему стоять на месте сем. – Егорка оглядел круг из камней, который они сами недавно выстроили заново.
– Что-то знает?
– Знает, что пока стоит земля наша, покоя ей не видать. Не нынче, так завтра опять мертвая литва себя живой возомнит и на нас полезет. На стражу встал.
– В Новгороде говорят, как бы не пришлось самим скоро исполчаться – живая литва на нас копья вострит.
– Ну, вострит – так мы же здесь. И деды наши, и дети, и внуки, брат Куприян, – позаботимся, чтобы и впредь никто с Руси счастлив не выезживал. В первый раз, что ли?
Куприян в ответ хлопнул его по плечу, и они, отвязав вороного, тронулись от сухой гривы назад, к жилым местам.
Каменный бог смотрел им вслед из-под полога зеленых ветвей. Хранитель жизни, вытесанный многие столетия назад руками неведомого народа, не раз уже свергнутый, зарытый и забытый, он старше и сильнее любого беса. Появись опять упыриное воинство с закатной стороны – и он снова вырастет из земли.
Послесловие автора
Народная агиография[44] – вещь чрезвычайно интересная. В завязке сюжета использован известный в позднем средневековье мотив «обретение мощей неведомого святого», что еще называется «святые без житий». В таких случаях народная традиция сама присваивала святость некоему персонажу: человеку, погибшему при странных обстоятельствах, или обнаруженному неизвестному покойнику, когда реальная или мнимая нетленность служила доказательством святости. Такие «святые» получали статус покровителей данной местности, вокруг них вырастал целый культ со своими обрядами и праздниками, хотя официальная церковь могла их и не признавать.
«Сисиниева легенда»
Но с такими «народными святыми» все относительно понятно (даже если в основе культа лежат странные истории). Куда интереснее, когда у святого вроде бы были канонические основания, но от своего прототипа он в народном сознании ушел очень далеко. Большую роль в романе играет так называемая «Сисиниева легенда». Суть вопроса, если коротко, в следующем.
Среди огромной массы народных заговоров есть раздел заговоров от лихорадки. Сюжет их, в вариациях, сводится к следующему: некий святой Сисиний сидит над морем, видит выходящих из моря трех\семь\двенадцать\сорок простоволосых женщин, «окаянных видением», то есть жутких на вид, спрашивает, кто они такие. Они отвечают, что они – лихорадки, Иродовы дщери, идут народ губить и мучить. В развернутых версиях они называют свои имена и перечисляют пакости, которые собираются делать людям. Имен этих в разных заговорах будет под сотню, едва ли их можно все подсчитать. Некоторые из них, часто встречающиеся, прозрачны по смыслу: Огнея (приносит жар), Ледея либо Студея (приносит озноб), Глухея, Желтея и так далее. Другие – редкие и совершенно демонические: Стихия, Хихия, Чудея, Гадея, или бессмысленные – Кузлея, Кулея, Орыхта, Косилея, что напоминает «абракадабру», «ведьминский язык». Нередко они называют имя своей старшей: страшительная Невея, она же Плясея, от которой нет спасения и которая обязательно губит человека. (По разным версиям, имя Невеи происходит или от понятия «неведомая», или от понятия «навь».) Святой Сисиний обещает взять железные прутья и бить их, нанося по множеству ран каждый день, если они не откажутся от своих планов и не отстанут от больного. Лихорадки обещают отстать от того, кто призывает имена четырех евангелистов и прочих святых.
В этой легенде много загадочного. Записи заговоров делались в XVIII–XX веке, но несомненна ее глубокая древность. Уже проведя первоначальные разыскания самостоятельно, я наткнулась на объемистый научный труд (почти 900 страниц), который так и называется: «Сисиниева легенда в фольклорных и рукописных традициях Ближнего Востока, Балкан и Восточной Европы». Введение его начинается так:
«Мифологический сюжет о святом Сисинии, противостоящем женскому демону, известен в арабской, арамейской, армянской, болгарской, греко-византийской, грузинской, еврейской, коптской, новогреческой, румынской, русской, сербской, сирийской, украинской, эфиопской и некоторых других традициях. Сисиниева легенда (далее – СЛ) распространена на территории Восточной Европы, Балкан, Кавказа, Ближнего Востока, северо-восточной и восточной Африки. У восточных славян СЛ трансформировалась в заговоры от лихорадки, которые бытовали на территории Европейской части России, а также в Сибири и на Дальнем Востоке. СЛ фиксировалась на протяжении примерно полутора тысяч лет – с середины I тысячелетия нашей эры до конца ХХ в. Тексты СЛ весьма разнообразны в видовом и жанровом отношениях: это заговоры, молитвы, заклинания, мифологические нарративы, религиозные легенды, агиографические повествования. Они исполнялись устно, их включали в различные кодексы, свитки, надписи на глиняных чашах, на металлических, пергаменных и бумажных амулетах и других материальных носителях». (конец цитаты)
Вот каков размах этой темы в мировой культуре. Если обратиться к более узкому отрезку времени и пространства, то отметим следующее. Среди новгородских берестяных грамот существует одна, номер 930, датируемая не ранее 1380-х годов, предпочтительно 1380-6 – 1400-е. Текст ее (в современном переводе) таков:
Святой Сисиний и Сихаил сидели на горах Синайских, смотря на море. И был шум с небес, велик и страшен. И увидел ангела, летящего с неба, – святого Сисиния и Сихаила, носящего наручни ледяные, а в руках держащего оружие пламенное. И тут взволновалось море, и вышли семь жен простоволосых, окаянные на вид; они были схвачены силой невидимого царя. И сказали святой Сисиний и Сихаил: «Откуда идете?»… (на этом грамота обрывается)[45]
(Сила невидимого царя – имеется в виду божья сила, способная сковать демонов.)
Если посмотреть сборник народных заговоров, то очевидно, что продолжение было примерно таким:
«И вопросил их святой Сисиний, что есть злые жены зверообразны? Они же отвечали ему: мы окаянные трясавицы, Иродовы дщери, снявшего с Иоанна Передтечи главу. Помолился святой отец Сисиний: «Господи, избави род человеческий от таких диаволей!» И послал Господь Михаила-Архангела и четырех евангелистов, повелел трясавиц мучить семью прутьями железными, давать им по триста ран на день».
Полагалось дать больному испить воды со креста и говорить: «Крест хранитель всей вселенныя; крест красота церкви; крест державам держава; крест верным утверждение, ангелам слава, демонам язва, крест прогонитель псам, огневищам, трясавицам, женам-злыдням, девкам простовласкам, окаянным. Аминь».
Вот такое лечение болезней, сопровождавшихся высокой температурой…
Честно говоря, до встречи с грамотой номер 930 я ничего не знала о святом Сисинии. Согласитесь, ни такой персонаж, ни даже имя «Сисиний» широкой публике в наше время неизвестны. Однако, в росписи новгородской Святой Софии (роспись конца XIX века) святой Сисиний присутствует. Разыскания показали много интересного. Во-первых, святых Сисиниев в православии четверо или пятеро (один византийский святой Сисиний Х века русской церковью не признается).
– Мученик Сисиний Кизический, память 6 декабря (новый стиль), претерпел при Диоклетиане;
– Святитель Сисиний I, архиепископ в Константинополе, память 24 октября (жил в 5 веке);
– Мученик Сисиний Никопольский (один из 45 мучеников в армянском городе Никополе, начало IV века), память 23 июля;
– Священномученик Сисиний Римский, диакон (начало IV века), память 20 июня;
– Мученик Сисиний Севастийский (один из 40 воинов-христиан, пострадавших в начале IV века), память 20 марта.
Если поискать, который же из них выступает борцом с лихорадками, то ответы даются разные: называют и Сисиния Кизического, и Сисиния Севастийского, но непонятно почему – никто из них не имел отношениях к борьбе с болезнями. Есть еще один «спрятавшийся» Сисиний: этот чудотворец не имеет собственного жития и отдельного дня памяти, он выступает второстепенным персонажем в житии священномученика Артемона Лаодикийского, пресвитера, память 26 апреля. История эта рассказана в тексте романа: епископ лаодикийский Сисиний молитвой исцелил от внезапно напавшей лихорадки комита Патрикия, который ехал истребить христиан, но по дороге занемог. Здесь совершенно ясна сюжетная связь между Сисинием и лихорадкой, которая отступает от больного по молитве епископа.
Поначалу я думала, что Сисиний Лаодикийский выступает не более чем прообразом. В его биографии (как и у кого-либо другого) нет такого эпизода, чтобы он сидел на горе Синай (месте получения божественных откровений), увидел ангела с огненным мечом, потом увидел вылезающих из моря бесовок и вступил с ними в диалог. Этот сюжет не имеет аналогов в житиях (упомянутых православных святых), он принадлежит только к заговорам как части народной, а не церковно-книжной культуры. А значит, «Сисиний заговоров» – это вообще не «Сисиний житий», ни один из пятерых, это другой персонаж, шестой, с теми мучениками не имеющий ничего общего, кроме имени.
И вот тут мне попался упомянутый научный труд… и открылась бездна, звезд полна. Если очень коротко, то легенде о женщине-демоне и противостоящем ей герое существует не менее двух тысяч лет и пришла с Востока. Женщина-бесовка носила множество разных, совсем не похожих имен (их многие сотни, если не тысячи, каждый народ усердно нарекал ее сотнями имен из своего языка). На мой взгляд, самая архаичная основа этого образа сохранилась в образе греческой демоницы Гилу (Гелло): дева, умершая до срока, она похищает чужих младенцев, поскольку не имеет своих. Но в целом легко понять, откуда этот образ взялся: в древности, когда детская смертность была огромной, а причины смерти младенцев оставались неизвестны, все народы приписывали их нападению невидимого злобного демона. В еврейской традиции этот демон, среди прочих, носил имя Лилит, и существует легенда о ее ссоре с Адамом (да, из-за сексуальных позиций, это не я придумала) и противостоянии с архангелом, который ее укрощает и запрещает убивать рожениц и детей. А это сразу опускает наш миф на такую глубину, что дальше невозможно: из двух первых женщин на земле одна стала демоном…