Кто-то там стал одолевать – рев звучал то торжествующе, то болезненно-яростно. При новой вспышке Демка увидел – одна сосна навалилась на другую, клоня к земле, та трещала, готовая сломиться. Демку передернуло: представилось, как один боец другому ломает хребет…
– Обойдем! – Егорка дернул его за рукав и потянул в другую сторону. – Там не пройти!
Чуть опомнившись, Демка весьма охотно последовал за ним. Они снова пустились через лес, Демка шарахался от всякого куста, колеблемого ветром: а вдруг и те оживут? Да как схватят ветками, обовьются вокруг горла… Если нынешней ночью бесы в деревья вселяются… безумцем надо быть, чтобы в такую ночь забраться в лес!
Егорка снова остановился и согнулся, переводя дух. Демка обнаружил, что тоже изрядно запыхался.
– Иди… – Егорка махнул рукой в чащу. – Там… А я тут пока…
– Как же я найду? – Демка смутился, поняв, что дальше ему идти одному.
– Увидишь, – сказал Егорка так уверенно, будто не увидеть было невозможно. – Ступай, ну!
Демка сделал несколько шагов, вглядываясь в чащу. Новая зарница осветила сплошные непролазные заросли. Не видя иного выхода, Демка попер напролом, стараясь только не споткнуться и не упасть. Выставив вперед локоть, старался защитить лицо и особенно глаза от ударов веток. За гулом ветра, раскатами грома вверх и треском зарослей вокруг ничего другого не слышал – и не сразу понял, почему не может сделать ни шагу.
Потом осознал: наткнулся на что-то и уперся. Шагнул в сторону – ощутил, что его держат за плечо и за выставленный локоть.
– Демка… – прозвучало совсем рядом.
Голос был низкий, глухой и смутно знакомый.
Однако Демке было не до того, чтобы его узнавать, – облившись холодным потом, он безотчетно вскинул кулак и врезал, как в драках, когда его пытались задержать, примерно туда, где должна быть голова супротивника.
Попал – во что-то холодное и твердое. Ледяной холод напомнил ему о прикосновении к руке девы в гробу, и стало ясно: повстречался ему гость из того же мира.
– К-кто здесь! – едва владея голосом, выдавил Демка.
– Я это… – прохрипело из тьмы, с расстояния в пару шагов.
– Кто – ты? – Демка уже знал ответ.
– Пойдем со мной…
– Не пойду я… Прочь поди! Кончилась наша с тобою дружба – мертвый живому не товарищ!
– Пойдем со мной… – упорно твердил встречный.
Хуже всего было то, что Демка его не видел. Только слышал голос, с трудом разбирая слова сквозь шум ветра, и порывы того же ветра до него доносили ледяной холод и влажный запах болота. Запах тины, как если бы что-то, облепленное ею, выбралось с самого дна омута.
– Сгинь! Михаил-Архангел… Никола Милостивый…
– Пойдем со мной! – прозвучало вплотную за спиной.
Невидимый во тьме мертвец навалился на Демку, холодные руки вцепились в плечи. От этого холода стыла кровь и немели члены; яснее ясного делалось, как слаб и хрупок человек перед этим миром. Демка уже видел бездну мрака, куда вот-вот будет утянут.
– Ты… нужен… за тобой… – бурчал полуразборчиво мертвец. – Послала…
Послала – ясно кто. Дева в гробу. Навки охочи до сыновей-первенцев…
Упрямство взыграло в Демке и помогло сбросить оцепенение.
– Да пошел ты Кощею на хрен, с ней вместе!
Развернувшись, он ухватил невидимого соперника за плечо, другой рукой за пояс и с силой отшвырнул прочь. В кустах затрещало, а Демка бросился вперед, не оглядываясь. Авось мертвец потеряет след, пока будет собирать себя в кучу…
Куда идти – Демка понятия не имел, но вдруг ему померещился впереди свет. Непонятно было, как он велик и насколько далеко, но это была видимая цель, и Демка, отводя с дороги ветки, стал довольно шустро пробираться на свет. Только бы не исчез! Мельком вспомнились рассказы: огнем горит в ночном лесу папоротников-цвет, а он на месте не сидит, перебегает, за ним умаешься гоняться, потому и так мало людей, сумевших этим чудом овладеть. Вспомнился Егорка – запропал старик, но где ж его теперь искать? Придется самому…
Огненный свет усиливался, растекался над почвой. Не здесь ли то место, откуда земля бросает в небо зарницы? Демка уже ясно видел пламя – горит лес, подожженный молнией? Деревья разошлись, он очутился на широкой поляне. Невольно вытаращил глаза: вся покрытая пышными кустами папоротника поляна была объята желтовато-синим пламенем. На Демку веяло дымом, летели искры. Он попятился – огонь хлынул ему навстречу. Демка завертелся, отыскивая обратный путь. При жарком свете ему ясно были видны все заросли вокруг – и то, что выхода уже нет. Стремительно, будто текущая под уклон большая вода, огонь окружил то место, где он стоял. Оказалось, что все вокруг заросло папоротником, это он путался в ногах, пока Демка сюда шел. И теперь весь он горел, поле пламени расстилалось везде, сколько хватало глаз. Кружок чистой земли с Демкой посередине быстро сжимался.
Стащив шапку, Демка закрыл ею лицо от дыма, но и так ощущал, как трещат волосы. Не может свежая зелень так полыхать, это морок, уверял он себя. Темный свет на него страх наводит! Отгоняет. Не бояться, не поддаваться – и морок отступит.
Сквозь одежду стал просачиваться жар, хранить самообладание делалось с каждым вздохом все труднее. «Михаил-Архангел! Никола Милостивый! – твердил Демка про себя. – Закройте меня… раба божия… железным тыном от земли до неба…»
Но вместо небесных покровителей перед его мысленным взором почему-то появилась Устинья. Вспомнилось, как он лежал у себя в избе, томимый лихорадкой и мучимый таким же жаром, как коснулась лица прохладная ладонь и он понял, что она несет ему избавление… Как эта рука омывала ему лицо холодной водой, но он ясно ощущал, что целящая спасительная сила – в руке, а не в воде…
Погруженный в эти воспоминания, Демка не знал, долго ли так стоял, но вдруг опомнился. Вокруг было тихо. Осторожно он опустил шапку. Огонь угас, только еще веяло гарью и под ногами сверкали искры. Вся поляна вокруг него была пуста и черна. В вершинах гудел ветер.
Только в одном месте что-то светилось. Одинокий куст папоротника, большой и пышный, сиял, но не горел, а просто испускал пламенный свет каждым своим узким листиком на длинном стебле. Сперва Демка подумал, что этот куст просто еще не догорел… а потом понял.
Да это же он! Тот самый куст, за которым он сюда явился!
Не сводя глаз с чудесного куста, Демка сделал несколько шагов. Под ногами трещала сгоревшая зелень, при каждом шаге взлетали искры и облачка горячей золы. Но это уже были мелочи. Главное – нашел.
Демка приблизился к кусту. Вблизи тот источал жар. Демка окинул его опытным глазом. Работа в кузнице научила его хорошо различать, какую степень нагрева железа означает каждый цвет – от багрового до белого. Куст пылал соломенно-желтым – какой бывает при закалке.
И что делать дальше? Заговор какой-нибудь сказать? Какой? Хоропун, бедолага, прежде чем второй раз за кладом идти, и то у Егорки какой-то заговор выпытал… а он, Демка, не догадался.
Но про заговор Куприян ничего не сказал. Сказал, кто одним рывком куст из земли выдернет… Видно, тут не слова, а сила нужна. И решимость.
Демка приблизился и осторожно протянул руку, словно щупая воздух. Воздух вокруг куста был горячим – как близ раскаленного железа. Никто не возьмет голой рукой металл, раскаленный до вот этого соломенно-желтого цвета.
Но клещей-то кузнечных при нем нет. И про клещи Куприян ничего не говорил…
И что, так и буду стоять, как идол каменный, спросил себя Демка. Куст из желтого пошел в охряной цвет. Потом уйдет в синий и серый, а этого допускать нельзя.
«Не стой столбом!» – гневно сказал себе Демка. Не знаешь, что делать? Ну, еще постой – пока куст не посереет и не разлетится в пыль, а ты всю жизнь будешь ощущать себя последним дураком!
Сделав последний шаг к кусту, он резко ухватил его обеими руками у самого корня и дернул – торопясь, пока до сознания не дошла дикая боль ожога.
Вырвав куст, он под собственным усилием отшатнулся и тут же выпустил куст. Поднял руки, развернул ладонями к лицу. Что такое обжечься о железо, Демка хорошо знал, но боли не было. Ладони его после блужданий по лесу были изрядно грязными, но ожогов он не увидел. До ума дошло: куст показался горячим только в миг первого прикосновения, а потом ощущался как чуть теплый.
Вырванный куст лежал на земле, его охристое сияние потускнело, переходя из брусничного в черничный. Перстень! Где-то на его корне должен быть перстень золотой! Упав на колени, Демка сунул руку в сплетение мелких корней, набитое холодной землей, и пошарил там. Должно быть здесь, под самой почвой… Задыхаясь от волнения, он перебирал корни и землю, всякий миг ожидая наткнуться на нечто круглое, гладкое…
Ничего. Демка перевернул куст и пошарил с другой стороны. Стряхнул с пальцев землю, потом тряхнул кустом. Земля, корни и всякий сор. Куст еще сиял, давая немного света, но никакая искра не откликалась золотым блеском…
– В яме поищи! – вдруг сказал рядом чей-то голос.
Сильно вздрогнув, Демка выронил куст и вскочил на ноги. В трех шагах за его поисками наблюдал леший – ростом с человека, весь заросший мхом и сизым лишайником.
– Оторвалось, может, – добавил леший, и тут, будто пелена спала, Демка узнал Егорку: седую бороду он принял за лишайник.
– Ты где бродил, старинушка? Тут со мной такое было…
– Давай, поищи, а то как бы в землю не ушел! – Егорка кивнул на яму, давая понять, что не до болтовни.
Не особенно веря в успех, Демка встал на колени возле ямы и пошарил в земле.
Пальцы его сразу наткнулись на что-то твердое, с ровным округлым краем.
Тот же опыт кузницы наградил Демку способностью прикосновением пальцев определять природу вещи: камень это или металл, а если металл, то какой. В полной темноте он смог бы отличить хорошее железо от дурного. Его пальцы нащупали среди холодной земли нечто круглое, плоское, металлическое. Но это было не железо, не медь, не бронза, даже не серебро. А что-то такое, с чем он еще не имел дела.