– Reichssicherheitshauptamt, то есть Главное управление имперской безопасности, – проявил свою эрудицию Матвей.
– Совершенно верно. Политическая разведка для работы в советском тылу. Наиболее известной его операцией является покушение на товарища Сталина в 1944 году. Это уже порождение СС. Теперь понятно?
– Да, спасибо.
– Продолжаю. Срок подготовки – от двух недель до двух, иногда трех месяцев. Одновременно в каждой школе готовилось по сто – триста человек. Представляешь этот вал? А у нас даже структуры фронтовой контрразведки не было. Чем-то занимались пограничники, чем-то милиция, чем-то мы. Ситуация была «хватай мешки, вокзал отходит». Однако уже тогда начальник 4-го управления НКВД Павел Анатольевич Судоплатов планировал идти не от обороны, а через наступление. Он создавал ОМСБОН. Бригада, которой поручалась организация разведывательно-диверсионной работы и партизанской войны в тылу немецко-фашистских войск. Он же закладывал основы для крупномасштабной радиоигры по дезинформации на стратегическом уровне. Зимой 1941 года наш сотрудник перешел линию фронта, сдался немцам и заявил, что он является представителем антисоветского подполья в лице монархической организации «Престол» и послан ее руководителями для связи с немецким командованием.
– На самом деле это была наша подставная организация с известными немецкой разведке людьми, – догадался Север.
– Да. После тщательной проверки, допросов и даже имитации расстрела немецкая разведка поверила ему. Он прошел курс обучения в школе абвера. Весной 1942 года, в самое тяжелое для нас время, сотрудник вернулся уже как агент немецкой разведки. Через две недели он стал передавать немцам первую порцию дезинформации. Для повышения его авторитета в абвере мы устроили его якобы офицером связи при начальнике Генерального штаба.
– Это смело, – оценил начинающий нелегал.
– Агент завоевал авторитет и в конце 1942 года убедил немцев, что Красная Армия готовит удар не под Сталинградом, а подо Ржевом. Результат ты знаешь.
– Как долго продолжалась операция?
– До 1944 года. Дальше уже не было смысла. Фашисты стали уже что-то подозревать, и у нас появились другие источники для продвижения дезинформации. Кстати, Таранов плотно контактировал с НКВД в этой игре. Начальник СМЕРШ Абакумов очень хотел забрать операцию под свое крыло, тогда бы Дмитрий Петрович мог ее возглавить, но Судоплатову удалось отстоять мероприятие за собой.
– Значит, там была вражда между НКВД и СМЕРШ?
– На уровне начальства, может быть. Хотя я бы назвал это острой конкуренцией. Такие ситуации были в стиле управления Иосифа Виссарионовича. Создать конкурирующие организации на наиболее ответственных направлениях и наблюдать, как они друг перед другом хотят показать, кто эффективнее. Но на оперативном уровне все работали как коллеги.
– Спасибо, Альберт Михайлович, за разъяснения.
Потянулись будни оперативной и аналитической работы. Запрос материалов, их внимательное изучение. Снова запросы с уточнением. Поиск связей между событиями и людьми. Проверка фактов, создание версий, отказ от них и создание новых вариантов. Никакой романтики, только работа с бумагами, так что к вечеру голова раскалывается. Как распорядился Таранов, его заместитель предоставил Матвею полную свободу творчества. Он давал консультации, советы, но в процесс разработки не вмешивался. Так прошла напряженная неделя.
Глава 16
На второй день после возвращения из командировки, когда были даны самые неотложные распоряжения, Таранов вызвал подчиненных с докладом о проделанной работе.
– Матвей Степанович, давайте обсудим ваши предложения.
Саблин про себя отметил, что полковник предложил именно обсудить, а не доложить, что было бы вполне закономерно. Но разведка, тем более контрразведка, – это не армия, где господствует единоначалие, здесь дело всегда коллективное.
– Предлагаю заходить в БНД с трех сторон.
– Так. – Хозяин кабинета достал папиросу и стал ее прокручивать между пальцами, забыв прикурить. Это говорило о пристальном внимании к излагаемому вопросу.
– Начну с более простого, на мой взгляд, захода, но он несет именно контрразведывательную нагрузку. Мы проанализировали низовой, технический уровень, с которого могут поступать сигналы об опасности для двух других более важных фигурантов. Как вы знаете, руководителя всегда сложнее завербовать, чем технического работника. Однако низы по своей информированности иногда не уступают начальникам. В большинстве случаев нас вообще интересует фактический материал, а не мнение начальства. Так вот, один из вариантов – это секретарша подразделения SI, от Sicherheit, что означает «безопасность». Как нам известно, именно ей начальник отдела доверяет перепечатывать наиболее важные документы. Зовут ее Моника Бекер, ей тридцать лет, классический синий чулок, страстная поклонница сентиментальных женских романов. Вторая кандидатура – делопроизводитель отдела ZY, Zentral Abteilung, Бригита Штерн, ведает картотекой с личными делами сотрудников. По тому, чьи дела запросили на проверку или ознакомление, можно делать первичные выводы.
– И возможность вносить нужные поправки в эти документы, – добавил полковник.
– Конечно. Отзывы о ней: «очкастая змея», «плоская доска».
– Заметьте, товарищи, как богат немецкий язык на образные обидные сравнения. Я правильно понял, что ты предлагаешь подключить к их разработке Ромео?
– Какого Ромео?
Старшие коллеги рассмеялись.
– Так на нашем жаргоне называют агентов мужского пола привлекательной внешности, специализирующихся на обольщении женщин в целях вербовки, – пояснил Альберт Михайлович.
– Понятно. Здесь возражений нет. Что дальше? – нетерпеливо включился Таранов.
– Следующий уровень. Это уже не технические специалисты, а оперативные сотрудники. Ганс Рихтер, тридцать лет, не женат, оперативник отдела GL, Gesamtlage. Как вы знаете, это самый большой отдел, который занимается оперативным обеспечением всей разведывательной структуры. Нынешний начальник отдела служил с его отцом еще в абвере, поэтому оказывает ему протекцию. Ганс вырос без отца, по нашим данным, в молодости был связан с футбольными фанатами, имел нелады с полицией. Содержал престарелую мать, семья страдала от недостаточного дохода. Характеризуется как активный, амбициозный молодой человек.
– Почему он? – попросил обосновать Таранов.
– Я исходил из того, что он вошел в возраст, когда человек вне зависимости от того, хочет он того или нет, производит психологическую переоценку достигнутого им в жизни. Человек оценивает свой потенциал – образовательный, личностный, возможности окружения, на которое он может опереться, и принимает стратегическое решение о карьерном направлении.
– То есть решает, как и где он может лучше всего себя проявить. Так?
– Да. С точки зрения Рихтера, надо определиться, есть ли у него карьерный потенциал в БНД. По данным из его личного дела, ему трудно сработаться с окружением, которое считает его любимчиком шефа. Он не находит взаимопонимания с коллегами по работе, потому что они выходцы из привилегированных семей, а он рос на улице, на окраине Берлина. Рихтера характеризуют как тщеславного, самонадеянного человека, считающего себя личностью исключительной. Он нетерпим к обычным жизненным трудностям и хочет получить от жизни гораздо больше, чем пока может. Поэтому можно предположить, что Ганс считает себя недооцененным человеком, лишенным перспектив на будущее.
– А если он так не считает?
– То тогда ему это надо растолковать. Все это должно способствовать поиску путей самореализации, и, как вариант, сотрудничество с иностранной разведкой может ему это дать.
– Вы собираетесь его вербовать только на основе этой психологии? – скепсис полковника готов был перейти в раздражение.
– Это психологический портрет, составленный исходя из представленных материалов его дела. Все это надо проверять и анализировать. В качестве главного пункта для вербовки Ганса я предлагаю выбрать его отца.
– А что у нас с папашей? – немного успокоился начальник и вновь потянулся к пачке папирос.
– Конрад Рихтер был капитаном абвера, – Матвей нашел соответствующий документ в своей папке, – в конце войны попал к нам в плен. На сотрудничество не пошел. Тихо отсидел, а непосредственно перед освобождением скончался. Похоронен на лагерном кладбище. Именно это и было отправлено в уведомлении о смерти родственникам в Германию.
Таранов бегло ознакомился с выпиской.
– Что, будем оживлять покойника?
– Конечно, товарищ полковник. Доведем до сына новость, что его отец жив, он стал с нами активно сотрудничать, сдал нескольких затаившихся эсэсовцев, которых мы, конечно, зверски запытали и убили.
– Прямо так?
– Именно так у них и пишут в прессе. К тому же папа не захотел вернуться к немецкой семье. У него здесь теперь молодая русская жена, свой дом, большая пенсия, плюс мы подбрасываем за консультации. Фото Конрада в деле есть. Специалистам не составит большого труда состарить образ, подобрать фактуру. Конрад за столом с сотрудниками НКВД, возле своего дома в немецком стиле, на охоте. Сытый, довольный. Картинки будут лучше настоящих.
– Значит, ты рассчитываешь на крах его нынешних ценностей, хочешь возбудить желание отомстить всему миру? Ну что же, специалистов-виртуозов по вербовке, работавших в лагерях с немецкими пленными, мы найдем. Но тогда Ганса твоего надо вытаскивать на нашу сторону. Ну что, Альберт Михайлович, принимаем вариант Севера как рабочую схему?
– Мы имеем честолюбивого молодого человека, у которого есть перспективы и есть недоброжелатели. Он узнает, что его отец – предатель. Если он доложит, то его карьере конец. Если скроет, то это – служебное преступление. Мы ему предлагаем молчать и воспользоваться нашей помощью для дальнейшего продвижения, чтобы показать всем, что он – лучший. Я бы добавил материальный аспект.
– Добавим, – заверил полковник.