Однако и после этого поспать Тирру не удалось. Он только-только погрузился в сладкую дрему, когда чудовищный вой, по своей громкости превосходящий все, слышанное ранее, буквально прилетел откуда-то. Маг, морщась от звука и изо всех сил зажимая уши, выглянул в окно и заметил большую повозку, воющую и сверкающую синими огнями, и людей, поливающих подожженного солнцеглаза тугими струями воды. Называется, из огня да в полымя, лучше терпел бы вой маленькой повозки, потому что большая орала слишком уж громко.
Тирр схоронился в подвале и просидел там, пока вой не стих. Мощный звук изрядно помучил его чувствительный слух, и маг решил, что в следующий раз, когда какая-нибудь повозка станет ему мешать, он ее сожжет и скроется в подвале еще до того, как примчится водовоз с бригадой тушения. Да, это мало похоже на спокойную жизнь среди глупых людишек, больше смахивает на боевые действия. Но Тирр Волан, могущественнейший и единственный маг, не прогнется под этот мир, и если быть войне – он, йоклол возьми, ее выиграет!
Понедельник не задался. Сергей проснулся после полудня, позавтракал, прочитал две смс игривого содержания от Лили, затем съездил в травмопункт и оформил больничный, сказав врачу, что получил травму на тренировке.
– С большими парнями тренируетесь? – полюбопытствовал травматолог во время осмотра. – Так это с умом делать надо. Боюсь, что у вас, батенька, трещина в ребре, и хорошо, если только одна. Неважно вы выглядите… Рентген покажет, впрочем.
Сергей в своем неважном самочувствии ничего странного не находил. Вчера вечером, после ухода Кирилла, он и Лиля довели начатое до логического конца, причем два раза. Конечно, энергичные телодвижения отдавали сильной болью в груди, но ради Лили он стерпел бы и большее. Рентген, впрочем, опасения врача не подтвердил. Сергей взял рецепт на обезболивающее – на всякий случай – и отправился на работу, объяснить начальству, что и как, и заодно посмотреть, что нового по делу о сожженных гопниках.
Кирилл встретил друга широкой ухмылкой.
– Хорошо живешь, Серега. Надо бы и мне сообразить себе больничный на недельку, – и он выложил на стол фотографии.
– Знакомо? Это из того магазина, куда залез дегустатор.
Сергей опустился на стул и внимательно рассмотрел снимок: металлическая дверь и на ней налет белого порошка, применяемого для снятия пальчиков, образующий странный символ.
– Как на двери того ларька?
– Именно, – кивнул тот, – и опять никаких следов взлома. Словно дверь ключом открыли. А вообще, за ночь много чего интересного произошло на подведомственной территории. Несколько ограблений, хулиганство, два дорожно-транспортных, пара краж и поджог. Слушай, Серега, а где живет этот новоявленный сэр Галахад, уделавший тебя под орех?
– А в чем дело? – насторожился Морин.
– Да я про поджог. Сожгли машину у частного дома, как раз в Коломягах. Пожарная бригада не смогла на месте установить причину возгорания, а хозяев дома не оказалось. По счастью, бак был пуст. В общем, я пальнул наугад.
Выстрел Кирилла оказался метким: машина сгорела аккурат по соседству с домом Теодора.
– Забавное совпадение, – заметил Меньшов, – хотя забавного что-то многовато происходит. Меня интересует, каким образом таинственный дегустатор, рисующий на дверях иероглифы, смог три раза не быть обнаруженным оперативной группой? Это ведь парни, наученные искать спрятавшихся под прилавками застигнутых врасплох воров. Потом – сгоревшая гопота. Экспертиза следов горючей смеси не обнаружила, так что, готов поспорить, фээсбэшникам дело сбагрить не удастся. Применение огнемета не доказано, видите ли. И еще я кое-что уточнил. В больнице мне сказали, что пострадавшая в том странном ДТП была не под веществами. Спиртное – да, немного. Но глюки медики исключили, слишком мало выпила. И на следующий день она свои показания повторила безошибочно.
– Ты про того пешехода, который дымзавесы ставил?
– Да-да, Серый. Я и у гайцов справился – нет характерных следов шин, когда водитель пытается вписаться в поворот, но не справляется с управлением. Покойный гонщик прошел половину поворота, и после этого влетел в дерево по прямой, не пытаясь вывернуть. Словно мгновенно ослеп.
Морин кивнул:
– Действительно странно. Надо бы провести экспертизу насчет поджога автомобиля…
– Ефимов этим занимается.
– Ясно. Знаешь, я согласен, что у нас за короткий промежуток времени произошло много нестандартных преступлений, но это не повод вдаваться в фантастику. Всему есть объяснение, другой вопрос, что нам оно не всегда известно.
Кирилл отхлебнул из кружки с чаем, спрятал фотографии в папку и вздохнул:
– Мне крыть в принципе нечем. Но как ты объяснишь выход из строя камер? Знаешь, отчего они навернулись?
– Нет.
– Превышение напряжения, как сказали в сервисном центре. Фишка в том, что на камеры подается питание из одного источника. Сгореть должны были все и сразу.
– Хм… Странно. Слушай, тебе что, все эти дела приписали?!
– Нет. Часть у Синицына, часть у Шматко, кражу в продуктовом получил Ефимов. А дело с гопниками я забираю себе.
Сергей забросил ногу на ногу, поморщившись от боли в груди, и заметил:
– Такое впечатление, что тебе еще один висяк получить захотелось.
Кирилл покачал головой:
– Нет. Просто у меня есть сильная мотивация отыскать ублюдка или ублюдков, которые это сделали.
– Как по мне, не стоило бы искать. Тип сделал обществу услугу, избавив нас всех от пары махровых рецидивистов, и меня лично – от лишнего дела. Киря, оно тебе вообще надо?
– Ты не видишь леса за деревьями, – вздохнул тот, – ты пойми, что убийца многократно хуже. Гопники были хитрые, ушлые, грамотные. Сколько гоп-стопов сделали – хоть бы кого порезали. Пугали ножом – но и только. Они сознательно держались перед чертой, не переступая, ты понимаешь? Гопота, но здравомыслящая, не отморозки. А вот тот, кто их сжег заживо – черствый, безжалостный, лишенный сострадания подонок. Это чудовище, иначе того, кто сжигает людей заживо, не назовешь. Я должен его найти, чтобы такие среди нас не ходили. Мы давно привыкли, что людей стреляют средь бела дня, но огнеметы – это слишком даже для такого беспредела, как у нас в стране.
Сергей покачал головой:
– Мне кажется, что ты не должен браться за дело, которое воспринимаешь слишком близко к сердцу. Чтобы не бередить душевные травмы.
– Травмы?! – возмутился Кирилл. – Это, черт побери, слишком мягко сказано! Мой отец сгорел в нескольких метрах от меня – и ты это называешь травмой?! Послушай, как бы там ни было, но сгореть заживо – это настолько ужасная смерть, что ее никто не заслуживает! И тот, кто поступает так бесчеловечно, должен быть пойман и посажен за решетку до конца жизни.
Морин вздохнул: правда у каждого своя. Он знал, что когда Кириллу было десять лет, его отец погиб во время пожара. Нижние этажи дома пылали, словно ад, огонь стремительно поглотил почти весь подъезд. Маленький Киря вместе с матерью и отцом, у которого правая рука была в гипсе, поднялись на последний этаж, надеясь спастись через чердак, но лестница отсутствовала: ее сняли, чтобы на чердаке зимой не околачивались бомжи. Отец Кирилла подсадил сына и жену, но забраться сам не смог из-за сломанной за неделю до этого руки, а мать, женщина невысокая и хрупкая, втащить мужа не смогла. Не хватило сил. Отец погиб за несколько минут до приезда пожарных, а Кирилл с матерью через общий чердак попали в соседний, еще не загоревшийся подъезд, и спаслись. С тех пор Меньшов очень болезненно воспринимал все, связанное с пожарами и огнем.
– Ладно, – вздохнул Сергей, – у меня больничный на неделю, но я постараюсь выйти на работу раньше, раз такая запарка.
Кирилл кивнул:
– И это… Ты постарайся разузнать про этого Теодора что-то. Я сегодня звонил Марго, был вопрос по играм в воскресенье, и как бы между прочим утряс твое… недоразумение. Но ты ушами-то не хлопай. Он ведь не промах, себе на уме, Марго от него в неописуемом восторге, а знакомы они всего ничего. Два дня. Понимаешь, к чему я клоню?
Сергей понимал – и легче от этого ему не стало.
Телефон у Ледокола зазвонил аккурат в тот момент, когда он высадил Анастасию возле университета и выехал на дорогу.
– С добрым утром, шеф. Я нашел Ломщика, – сказал Одинцов.
– Отличная работа, – обрадовался авторитет, – теперь надо его пригласить на дружескую встречу с Ибрагимом…
– Не выйдет, шеф. Если быть совсем уж точным, я нашел дом и тачку Басова-Заварского. Но полагаю, что знаю, где теперь Ломщик.
– Где?!
– В земле. В общем, дело так было. Я получил от вашего человека списки всех Николаев Андреевичей Заварских. Таких, которые теоретически по возрасту могли быть нашим Ломщиком, оказалось всего два на весь Питер. Я лично разыскал обоих – это совсем другие люди. Тогда я напряг вашего человека еще раз, что стоило мне бабла, и получил у него данные на Андреев Заварских, в том числе умерших, которые могли бы быть отцом Ломщика, и прошелся по адресам, где те живут или где жили до смерти. Буквально в третьем же доме, в Коломягах, я увидел открытый гараж, а в нем – машину Заварского-Басова. Цвет, модель, номер – все совпало с теми данными, что вы нарыли по своим каналам. Но вместо Ломщика там обнаружился какой-то совершенно левый чувак, который сказал мне, что дом он у нашего Басова купил. Контактов его не имеет.
– Мать же твою в бога душу! – выругался Ледокол. – Да толку нам с дома, если Ломщик его продал и свалил!
– Это не все, шеф, – спокойно сказал Леший, – я спросил нового владельца о тачке, и тот сказал, что купил ее меньше полугода назад. Смекаете?
– То есть он не сказал, что купил машину вместе с домом у Ломщика? – ухватился за догадку авторитет.
– Именно. Новый владелец не сказал, что купил ее вместе с домом. По его словам выходит, что машину он купил месяцы назад, а дом – пару дней назад. Но мы-то знаем, что и то, и то принадлежало одному человеку. И тут еще одна деталь, шеф. Аккурат в тот момент, когда я подошел к дому и во двор заглянул, у того типа в руках была, хе-хе, лопата. Хреновая примета для нашего Ломщика.