Если бы все это могло заменить то, что ей придется принести в жертву! Ее жизнь состояла из двух не подходящих друг к другу половин, и каждая была по-своему важной, незаменимой.
Каждая деталь того, что могло навсегда остаться в прошлом, казалась сейчас значительной и прекрасной. Ночь любви с Джулианом. Новый фильм в кинотеатре на Восемьдесят четвертой улице, выбранный наудачу, под влиянием минуты. Все это казалось чудесным. Даже ранние августовские вечера, знойные и душные, когда все в большом городе выглядело пыльным и поникшим, когда она сидела у окна, не зная, чем заняться, и чувствуя мучительную зависть ко всем тем, кто рядом с любимыми, кто живет в этот момент полной жизнью.
Лэйни вспомнила об этом с горькой усмешкой. Сейчас пределом ее мечтаний были выходные, проведенные в полном одиночестве!
«Ну, молодец! Через пять минут ты полностью и безвозвратно станешь опекуном двоих детей и при этом мечтаешь вернуться к одинокой жизни. Такое настроение вряд ли поможет тебе справиться с тем, что тебя ожидает».
Недовольная собой, Лэйни торопливо припарковалась перед двухэтажным зданием в форме буквы «Г», где находилась нотариальная контора Филиппа Мозеса. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она старалась припомнить вопросы, которые наметила, договариваясь о встрече. Она не удосужилась их записать и теперь, разумеется, не могла вспомнить ни одного из них.
Нотариус Мозес, седой старик, сидел за столом, ожидая ее.
— Добрый день, — сказал он любезно, указывая на небольшой диван у стены.
— Здравствуйте, — ответила Лэйни не без трепета.
Выйдя из-за стола, нотариус уселся рядом с ней в большое кожаное кресло и открыл папку с документами.
— Вы — один из будущих опекунов детей Коулов, поэтому я собираюсь ознакомить вас со всеми деталями завещания. Надеюсь, у вас есть время?
— А сколько это займет? — спросила Лэйни, скрипнув зубами: как она не догадалась выяснить это заранее!
— Хм… думаю, часа два, не больше.
Два часа! Это означало, что о поездке к стоматологу можно забыть, а Райли опоздает на информатику. Лэйни так расстроилась, что не сумела подавить вздох.
— Что-то не так? — вежливо, но со скрытым недовольством спросил Мозес.
— Можно позвонить?
Нотариус вышел, давая ей возможность поговорить без свидетелей. Лэйни порылась в памяти, лихорадочно соображая, кто может ее выручить, и наконец выудила из сумочки визитную карточку Чарли.
— Чарли Коул слушает! — прозвучал в трубке голос, весьма далекий от любезности.
— Это Лэйни. У меня возникла проблема. Может, выручишь?
— Конечно, а в чем дело?
Она объяснила ситуацию. Чарли даже не сделал вида, что раздумывает.
— Послушай, Лэйни, я готов на все ради детей Джона, но я умираю с голоду и как раз собираюсь пойти на обед, — он подождал ответной реплики, не дождался и продолжал: — Дела, понимаешь… спешка и все такое.
Было ясно, что уговоры ничего не дадут. Лэйни нажала на рычаг, прервав Чарли на полуслове, и сгорбилась у телефона, не зная, что предпринять. Внезапно ее осенило.
— Шугар, это ты? — крикнула она, набрав номер и дождавшись ответа. — Это Лэйни…
Весь разговор не занял и полминуты. Шугар выразила немедленную готовность помочь. Впрочем, первоначальное облегчение быстро сменилось озабоченностью.
— Вы сказали, что я — один из опекунов? Что это значит? — спросила она, едва Мозес вернулся.
— Как? — удивился нотариус. — Разве Джон и Фэрил не поставили вас в известность? Они указали в завещании двух опекунов, один из которых — вы, а другой — Пеннингтон Бекли.
О Господи, Пенн в роли опекуна! «Ну и денек», — подумала Лэйни стараясь скрыть от нотариуса досаду, которую почувствовала, узнав новость. Вслушиваясь в то, как он перечисляет полисы страхования жизни и недвижимости, называет попечительские фонды и акционерные общества, она постепенно уяснила, что может не опасаться за будущее детей. Кроме того, Джон и Фэрил оставили ей солидное финансовое обеспечение. Помимо оплаты опекунства, она унаследовала две тысячи долларов плюс ежегодные отчисления на ведение хозяйства. Тиму и Райли родители оставили несколько миллионов, и она должна была распоряжаться этими деньгами до достижения детьми двадцатипятилетнего возраста.
Лэйни понятия не имела, что ее друзья так богаты. Но почему бы и нет? Теперь казалось странным, что это не пришло ей в голову раньше. Дом Коулов находился в самом центре одного из богатейших пригородов Нью-Йорка, а прилегающие земли занимали несколько акров. Адвокатская практика Джона процветала; и Фэрил как-то упомянула о наследстве, доставшемся ему и Чарли после смерти родителей. Судя по всему, оно было отнюдь не маленьким.
Эти мысли вытеснили из памяти новость насчет Пенна Бекли, и Лэйни вспомнила о ней, только подъезжая к дому. Ситуация казалась ей все более затруднительной. Не каждый день случается улечься в постель с человеком, с которым не встречался с детских лет, а потом обнаружить, что тебе предстоит волей-неволей вступить с ним в тесные деловые отношения!
Настроение ничуть не улучшилось при виде двух машин у парадного: голубого «БМВ» семьи Бекли и кремового «олдсмобиля» ее родителей. Войдя в дом, она громко поздоровалась от двери и получила в ответ нестройный хор из четырех голосов.
— Мы в кухне!
Стараясь улыбаться полюбезнее, она прошла на звук. Трудно сказать, что хуже: добродушная назойливость Сола и Элен Вульф или надменная вежливость Хью и Дорис Бекли. Впрочем, в этот вечер и то и другое было одинаково некстати.
Удалившись на покой, ее родители старались не отказывать себе в небольших удовольствиях. Их одежда выглядела подчеркнуто модной и дорогой, а такие увесистые серебряные серьги в Нью-Рошели носили только сторонницы либерального крыла партии демократов. По сравнению с ними наряд Дорис и Хью Бекли выглядел невзрачным, хотя, без сомнения, был столь же дорогим.
Лэйни послала всем четверым общий воздушный поцелуй, надеясь, что этим и ограничится. Однако Элен Вульф думала иначе: она заключила дочь в такие тесные объятия, что та едва не задохнулась.
— Дорогая моя, через что тебе пришлось пройти за последние дни!
Дорис бросила на нее испепеляющий взгляд, в котором читалось: это мне пришлось пройти Бог знает через что! Элен ничего не заметила, а Лэйни мысленно пожала плечами. Бекли и Вульфы никогда не чувствовали себя непринужденно друг с другом.
Торопясь высвободиться из материнских объятий, Лэйни поздравила себя с тем, что ей не нужно развлекать всю компанию: Тим ждал у стоматолога, а Райли — в школе.
— Как жаль, что вы не предупредили о своем приезде, — сказала она, обращаясь ко всем сразу. — Мне нужно бежать. Дети ждут.
— Это совершенно ни к чему! — ухватилась за ее слова Дорис Бекли. — Мы с Хью съездим за ними.
«Что ж, — утешила себя Лэйни, — пара родителей все же лучше, чем четверо».
— Это будет так мило с вашей стороны, — ответила она, улыбнувшись почти искренне. — Давайте я объясню вам, как доехать.
— Мы прекрасно знаем город, — с достоинством заметил Хью, обменявшись с женой обиженным взглядом. — Назови только адрес.
Лэйни проводила Бекли до двери и подождала, пока машина тронется. Открывая дверцу для жены, Хью отпустил вполголоса какой-то комментарий, но Лэйни была слишком занята своими мыслями, чтобы вслушиваться. Она вернулась в кухню и села напротив родителей, чувствуя себя обвиняемым, в лицо которому направили яркий электрический свет.
Посыпались вопросы. Сколько еще она намерена оставаться в Медоувью? Чем занимается, и поподробнее? Как ухитряется и работать, и возиться с детьми? Уж не поэтому ли у нее такой усталый вид? Когда она намерена приехать в гости? Лэйни не удалось даже открыть рот, пока она не замахала руками.
— Дайте передохнуть! Мне нужно кое-что вам объяснить.
Элен откинулась На стуле и посмотрела на мужа, как бы говоря: вот видишь, я была права, что она о чем-то умалчивает.
— Я — опекун Тима и Райли. Я переехала сюда, чтобы заботиться о них и вести хозяйство, — начала Лэйни, увидела, как вытянулись лица родителей, и добавила, больше по инерции: — Я только что из нотариальной конторы… насчет завещания…
— Как могла Фэрил так поступить с тобой? — возмутился Сол Вульф.
— Что значит «поступить со мной»? Мы решили это вместе, давным-давно!
— Решили? Глупейшее решение! — вступила в спор Элен. — У тебя есть своя жизнь, и ты даже еще не замужем.
— Да, я не замужем! Ну и что? — не выдержав, крикнула Лэйни.
— Мать только хочет сказать, что мы любим тебя и хотим тебе добра, — примиряюще сказал Сол, наклоняясь через стол и беря руку Лэйни. — Тебе давно пора иметь мужа и своих собственных детей. Неужели ты хочешь провести всю жизнь, воспитывая чужих?
Лэйни поняла, что больше не выдержит, и резко поднялась.
— А теперь послушайте меня. Я — крестная мать Тима и Райли и их опекун. Так что лучше привыкайте считать их моими детьми!
Она обвела безмолвных родителей гневным взглядом и пошла к двери.
— Простите, что оставляю вас, но у меня полно дел, — бросила она через плечо. — Я все еще работаю на «Карпатию», а вечерами приходится заниматься с детьми. Если хотите остаться на ужин — ради Бога. Я спущусь через несколько часов.
Когда она поднималась по лестнице, родители спорили, но ей было не до них. Она не понимала, отчего так вспылила. В словах родителей было достаточно правоты. Еще чуть больше нагрузки — и ей придется бросаться за помощью с криком «Мама!».
Глава 15
— Еще по одной! — крикнул бармену Джексон Фрай, репортер, в течение трех лет работавший в Лондоне вместе с Пенном.
— Нет уж, с меня хватит, — Пенн спрыгнул с высокого табурета и едва удержал равновесие. — Пора на работу. Надо пересмотреть уйму материала, а потом еще встреча с Саритой…
— Десять лишних минут ничего не решат.
— Можешь выпить мою порцию, — усмехнулся Пенн, поворачиваясь, чтобы уйти.
— Я-то выпью, но запишут ее на твой счет! — крикнул ему вслед Джексон.