а дать ответ десятого июня? Так вот, эта Фрэн поинтересовалась, не посвятила ли ты меня в свои планы. Я ответил, что ты не делишься планами с такой мелкой сошкой, как я. Да и зачем? Твой ответ нетрудно предугадать: ты с самого начала только и мечтала, что о бегстве! Но я тебя не виню: нельзя было взваливать непосильную ношу на такие хрупкие плечи! Уж и не знаю, как дело не дошло до нервного срыва… впрочем, я не удивлюсь, если в Лос-Анджелесе тебе придется посещать психоаналитика. Бедняжка, скоро ты отдохнешь и забудешь весь ужас жизни в этом доме! Можно спросить: ты будешь звонить детям раз в полгода или посылать им открытку к Рождеству?
Расходившийся Пенн был более чем удивлен, когда Лэйни вдруг засмеялась.
— Твой благородный гнев трогателен, но ты глубоко ошибаешься. Впрочем, это не единственная твоя ошибка, Пенн.
— Ошибаюсь, вот как? Разве не правда, что тебе предложили перспективную работу в Лос-Анджелесе?
— Это чистая правда, — кивнула она, поднимаясь и направляясь к двери.
Раздраженный сверх всякого терпения, Пенн поймал ее за запястье и рывком развернул. Он собирался крикнуть ей в лицо еще что-нибудь оскорбительное, но, оказавшись так близко, забыл обо всем, кроме желания немедленно опрокинуть Лэйни на диван. Господи, как он хотел ее!
Потрясенный, он отдернул руку, словно обжегся. Лэйни постояла в ожидании, но, так как он молчал, сказала негромко:
— Я отказалась от этого предложения, Пенн. Я не только не еду в Лос-Анджелес, но даже не работаю больше в «Карпатии»: Патрик Фучард уволил меня, избавив от необходимости пять раз в неделю таскаться в Нью-Йорк. Хорошо, что так получилось. Теперь я знаю, что никогда не оставлю детей. Больше того, никто не заставит меня сделать это, даже если на его стороне будут все адвокаты Америки.
Пенн невольно сделал шаг назад. Она, что же, разыгрывает его? Он настолько привык к мысли, что Лэйни вот-вот исчезнет из его жизни, что совершенно растерялся.
— Значит, ты… ты остаешься?
— Наконец-то смутная догадка забрезжила в твоем недюжинном уме!
— Будь я проклят! — пробормотал Пенн, все еще не веря. — Будь я проклят! Это самый приятный сюрприз за все последние месяцы…
Он протянул руку, но Лэйни поспешно отступила.
— Ты так удивлен, словно я совершила нечто из ряда вон выходящее, — заметила она с вызовом.
— Да уж, чему тут удивляться? — широко улыбнулся Пенн. — Это кто-то другой — не ты — собирался оставить детей на попечение моих родителей.
Ему расхотелось язвить, и ирония была мягкой, почти ласковой. Тем не менее Лэйни передернуло.
— Зато у тебя будет повод при каждом удобном случае припоминать мне это. Только на сегодня, пожалуй, хватит. Можешь отправляться к себе, но не забудь позвонить на работу и предупредить, что снова свободен и готов таскаться по всему миру. Наверняка есть еще страны, где ты не был, и экзотические красотки, с которыми ты не переспал. Я бы не простила себе, если бы ты лишился всего этого хотя бы на время.
Пенн промолчал. Лэйни некоторое время буравила его взглядом, судорожно сжимая в руке блокнот. Выскользнувшая ручка валялась на ковре у ног. Наконец Лэйни наклонилась ее поднять.
— Наверное, настало время тебе узнать кое-что, — сказала она, вспомнив, чем занималась до появления Пенна. — Я собиралась в одиночку этим заниматься, но дело движется слишком медленно. Мне понадобится твоя помощь.
— Я слушаю.
Они сели рядом на диван. Теперь, когда с выяснением отношений было покончено, выражение лица Лэйни смягчилось. Она помолчала, подыскивая слова.
— Так о чем идет речь? — поторопил ее Пенн.
— Ты, конечно, читал газету, в которой была та отвратительная статья, и знаешь, что Джона обвиняют в убийстве?
— Это слишком сильно сказано. Газетная сплетня не может считаться обвинением, разве не так? Мало ли, кому и что взбредет в голову написать, особенно если человек мертв и не может постоять за себя. Каждый, кто знал Джона, уверен…
— Да, да, конечно, — перебила Лэйни, — но речь идет о детях, Пенн. Подумай о том, какой вред нанесла им эта писанина.
— Я думал об этом. Школа, конечно, не осталась в стороне, черт бы ее побрал!
— Я собираюсь доказать, что Джон ни в чем не виноват. Ради детей надо положить конец слухам.
— Доказывать тут нечего! Дело закрыто. Полиция считает, что это был несчастный случай…
— Пенн, дай же мне сказать! Дело не в репутации Джона. Я верю, что он невиновен, потому что знаю: они оба были убиты.
Пенн проглотил все заготовленные доводы и долго молча смотрел на Лэйни.
— Не понял, — сказал он наконец.
— Я и сама до конца не понимаю… и даже то, что понимаю, не так-то легко высказать. Понимаешь, Пенн, Фэрил влипла в некрасивую историю. Боюсь, это кончилось плохо не только для нее, но и для Джона.
— Говори прямо, о какой «некрасивой истории» идет речь, — нахмурился он.
— Я нашла ключ среди вещей Фэрил, ключ от номера в отеле, — уныло объяснила Лэйни. — Мне пришлось провести пару часов, занимаясь слежкой. В этот номер приходили пары. Несколько пар.
— Ну, и что из этого следует?
— Кроме того, — продолжала Лэйни, намереваясь высказать все до конца, — Джон и Фэрил ссорились накануне смерти. Тим подслушал по крайней мере одну из таких ссор. Джон кричал что-то насчет номера в отеле — номера «люкс» и как раз от «люкса» был ключ, который я нашла.
— Я все равно ни черта не понимаю! На что ты намекаешь?
— В этом номере «девочки по вызову» обслуживают клиентов. Не знаю, как именно, но только Фэрил тоже была замешана в это.
Лэйни опустила глаза под возмущенным взглядом Пенна.
— Ты что, с ума сошла? Зачем Фэрил было заниматься такой гадостью? Можно подумать, Джон бил ее или отказывал в деньгах. Да у них был самый счастливый брак из всех, о каких я слышал!
— Речь идет не о той Фэрил, которая была счастливой женой и матерью, — тихо возразила Лэйни. — На такое могла пойти прежняя Фэрил — та, которую мы оба хорошо знали.
Пенн почувствовал легкий укол страха. То, о чем сказала Лэйни, было достаточно вероятным. Вся его воинственность исчезла.
— Продолжай.
— Я пока не знаю, как все это взаимосвязано, но связь существует. То, что произошло в ту ночь, не было случайностью. Я думаю, Джон и Фэрил были убиты намеренно. Кто-то проник в дом и испортил вытяжку, а остальное было всего лишь вопросом времени.
Невольно зажмурившись, Пенн припомнил первые дни после смерти сестры и ее мужа. В свете версии убийства тогдашние события казались еще более угнетающими, еще более зловещими. Лэйни поняла, что с ним происходит.
— Я тоже стараюсь вспомнить все, что было, день за днем, — она подняла наполовину исписанный блокнот. — Может быть, какие-нибудь мелочи, казавшиеся тогда незначительными, получат новый смысл… Например, кто и зачем стер февральский файл из дневника Джона? И еще: пока тебя не было, мне звонили, чтобы сказать, что Джон не виноват в смерти жены, что это было убийство.
— Что? — вырвалось у Пенна. — Ты шутишь?
— Какие уж тут шутки! Благодаря этому звонку я и начала свое расследование.
— Но кто, черт возьми, мог их убить? Есть у тебя хоть один подозреваемый?
— То-то и оно, что нет.
— Но ты, конечно, сразу пошла с этим в полицию? Что они сказали?
— Я была в полиции еще до того, как узнала, что происходит в отеле. У меня уже тогда были подозрения, что не все так гладко, как написано в полицейских бумагах. И знаешь, чем это кончилось? Газетной статьей.
Пенн попробовал собраться с мыслями и в конце концов кивнул:
— Я помогу тебе. Если дело идет об убийстве, виновному недолго осталась расхаживать на свободе.
Едва Лэйни успела посвятить Пенна в подробности, как у двери послышались голоса вернувшихся детей. Меган заглянула в дом, чтобы поздороваться и заверить, что все в порядке, и тут же унеслась как вихрь. Продолжить разговор удалось не раньше чем дети уснули у себя в комнатах. Лэйни и Пенн встретились в гостиной, чтобы обсудить, как действовать дальше.
— Ты больше не считаешь, что я сошла с ума? — не без упрека спросила Лэйни. — Впрочем, сама я уверена далеко не во всех своих выводах. Эти мелочи: неожиданные встречи с Кэрол Энн и Шугар в «Сен-Тропезе» и прочее — вдруг они не имеют никакого отношения к делу?
— Конечно, в жизни случаются и более странные совпадения. Гадать ни к чему. Не только полицейские, но и репортеры зарабатывают на жизнь расследованиями, так что тебе повезло, что я оказался под рукой. Рано или поздно мы выясним все детали.
— Порой неведение куда легче, — вздохнула Лэйни.
Пенн пропустил ее замечание мимо ушей.
— Начать можно по-разному, но все равно придется выяснить самое главное: кто служил мишенью убийце, Фэрил или Джон.
— Или они оба.
— Правильно.
Соглашаясь, Пенн как бы в задумчивости накрыл ладонью руку Лэйни. Та едва удержалась, чтобы ее не отдернуть, подумав: сейчас не время для сантиментов. К тому же глупо так реагировать на прикосновения человека, который даже не замечает, где находится его рука.
«Ну же, убери ее! А еще лучше, оставь!»
— Нужно тщательно осмотреть их вещи, — сказал Пенн, убирая руку естественным жестом человека, не сделавшего ничего из ряда вон выходящего.
Лэйни разозлилась на себя.
«Ну что ты за дура! Он играет с тобой, как играл всегда! Не забывай, что это Пенн Бекли, красавчик Пенн, который собаку съел на том, как вскружить голову любой простушке, на которую упадет его взгляд».
Она вспомнила единственную ночь — проклятую, сладкую ночь, проведенную с ним, — и вспыхнула от смущения. Диван, на котором они сидели сейчас, был тот самый! Ласки… нежные слова… он, наверное, даже не помнил, что когда-то занимался с ней любовью!
Но если для Пенна Бекли ничего не значило переспать с подвернувшейся под руку женщиной, то для нее, Лэйни, та ночь значила много, очень много. Она старалась отодвинуть подальше все мысли на эту тему, безжалостно подавляла всякий намек на воспоминания и до сих пор не признавалась себе, что все ночи с Джулианом, вместе взятые, не стоили этой единственной ночи с Пенном.