— Сегодня у меня не так много времени, но я постараюсь, чтобы оно не прошло впустую. Как насчет поцелуя?
Фэрил осушила бокал одним глотком, и опьянение вернулось к ней. С чего это он так вежлив? Или правила едины для всех приходящих сюда? Впрочем, если у него мало времени, рассуждать некогда. Пора наконец вкусить заслуженную безнравственность после стольких лет безупречной верности!
— Ну конечно же, поцелуйте меня поскорее!
Она чуть было не захихикала — до того происходящее напоминало плохую мелодраму.
Дон наклонился и медленно коснулся губами ее губ. Фэрил закрыла глаза, невольно представив себе Джона и то, что это его губы вот-вот прижмутся к ней в поцелуе. Нет! Не так! Она приказала себе почувствовать прелесть того, что в рот проникает чужой язык, двигаясь все увереннее, все требовательнее.
Рука его поползла с колена вверх, добралась до груди и слегка сдавила сосок. Потом Дон отодвинулся, но рука продолжала путешествовать по ее телу, спустилась к кромке платья, проникла под подол. Дыхание Дона участилось. Пальцы пробирались все выше, пока не наткнулись на застежку.
— О! — прошептал приятно удивленный Дон. — Пояс и чулки… и шелковые трусики… Ты — само совершенство!
Расслабься, расслабься, уговаривала себя Фэрил, чувствуя между ног его прикосновение. Она откинулась на спинку дивана, положив ладони на плечи Дона. Подол платья потянули вверх, на талию.
— О, моя сладенькая…
Пальцы проникли под тонкий шелк белья и оставались там несколько секунд, поглаживая. Потом Дон резко поднялся и с неожиданной силой подхватил Фэрил на руки. Ее руки инстинктивно сомкнулись вокруг его шеи, и вот ее понесли, понесли легко, как ребенка, в спальню — к атласным простыням и презервативам в верхнем ящике тумбочки.
Оказавшись на постели, она открыла глаза. Обширное пространство для любовных игр было едва различимым в полумраке. Дон стянул и отбросил в сторону платье. Фэрил почти не обратила на это внимания, думая только о том, что совершенно пьяна.
Незнакомый, совсем чужой мужчина раздевался, маяча на фоне освещенной двери, как длинная худощавая тень. Вот он стянул один за другим ботинки, расстегивая при этом пояс брюк, вот сбросил рубашку. Потом приблизился, обдав ее чужим запахом. В памяти тут же всплыла знакомая картина: Джон, широкоплечий крепкий Джон, только что принимавший душ, свежий… Джон!
«Боже милостивый, я, должно быть, сошла с ума! — мысленно закричала Фэрил. — Все это неправильно, глупо, отвратительно! Никогда в жизни я не поступала так гадко, как сейчас!»
Она должна бежать, бежать немедленно или хотя бы крикнуть этому чужаку, чтобы не смел прикасаться к ней! Но она не могла шевельнуть губами, не могла двинуться. Все происходящее было делом ее собственных рук, а за ошибку всегда полагалось платить.
Между тем ее тело продолжали жадно лапать, над ухом раздавалось дыхание, похожее на приглушенное уханье. Потом с нее стащили белье и раздвинули ноги пошире в стороны.
— Сейчас, сладенькая, сейчас…
Ненадолго Фэрил оказалась свободна. Тот самый верхний ящик тумбочки, тупо подумала она, услышав треск разрываемой упаковки презерватива. Потом сверху навалилась тяжесть. Между ног что-то толкнулось, еще и еще раз — пока не оказалось внутри. Она застонала от унижения и горя.
«Господи, прости меня, Господи! Джон, милый мой, любимый, прости!»
Слезы катились по лицу, щекоча мочки ушей. Толчки внутри продолжались, сопровождаемые невнятным бормотанием, которое Фэрил не могла и не желала понимать. Пальцы стискивали ее плечи все сильнее, до боли. Наконец со стоном облегчения мужчина рухнул на нее и остался лежать, часто дыша.
Неожиданно Фэрил поняла, что снова может двигаться. Первое, что она сделала, — это отпихнула в сторону давящую тяжесть.
— А теперь уходите! — хрипло прошептала она. — Уходите сейчас же!
— Что? — изумился Дон, поднимая голову.
— Уходите же!
Его глаза сузились. Костлявое лицо мгновенно утратило все приятные черты.
— Мало того, что с тобой в постели со скуки помрешь, так ты еще требуешь, чтобы я убирался, едва успев кончить? И это за такие деньги!
Фэрил почувствовала, что еще минута — и она забьется в истерике.
— Вам лучше уйти! — взмолилась она, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать.
— Ладно, — раздраженно буркнул Дон, соскакивая с постели и поднимая с пола брюки. — Можно подумать, тебя сюда притащили на веревке! Чтоб я еще когда с тобой связался…
Фэрил лежала, сжавшись, пока он одевался. Едва входная дверь хлопнула, она бросилась в туалет, где ее вывернуло наизнанку.
Глава 5
— Лэйни, крошка, завтра утром, собираясь на работу, обязательно надень что-нибудь такое, что сделало бы тебя похожей на взрослого, разумного человека!
Даже по телефону голос Рика Дина (всегда подчеркнуто беспечный) звучал взволнованно.
Лэйни оглядела себя. Наверное, Рик прав, и у нее не слишком деловой вид в черных леггинсах и коротком свободном платье фиолетового цвета. А шнурованные замшевые ботинки на «платформе», купленные по случаю на «черном» рынке? Взрослый, разумный человек наденет такие или нет?
— И позаботься о подходящей прическе, — не унимался Рик, удивительно напоминая занудливого консультанта по бизнес-этикету. — Знаешь, продаются такие штуки, которыми расчесывают волосы… ах, знаешь! Так вот, причеши свою гриву, вместо того чтобы пугать людей дурацким «хвостом» на затылке!
Лэйни виновато потянула резинку, которой по привычке прихватила волосы. Впрочем, сейчас не было ни одного зрителя, чтобы это оценить.
— Что касается помады, то чем она ярче, тем живее кажется лицо и…
— Рик, что все это значит? — не выдержала Лэйни.
Она выслушивала подобные лекции в течение всей своей молодости и ничуть не желала, чтобы кто-то снова принялся поучать ее на манер матери.
— Это значит, тебя ждет приятный сюрприз, — ответил Рик самодовольно, что было ему совсем не свойственно. — Тебе понравится, не сомневайся, крошка.
Поначалу Лэйни действительно чувствовала радостную приподнятость. Ее калифорнийские друзья позвонили утром и, перебивая друг друга, сообщили новость: оказывается, затевалось что-то крупное и при этом касающееся непосредственно Лэйни. Но радостное настроение омрачалось с каждым новым звонком. Дважды звонил Джерри, потом Рик засыпал ее указаниями не только насчет одежды и косметики, но и насчет ведения деловых переговоров. Кончилось тем, что Лэйни дошла до состояния, близкого к ужасу.
— Рик, я тебя умоляю, — дрожащим голосом взмолилась она, — скажи хоть что-нибудь конкретное! Что происходит? Вы с Джерри перепугали меня до полусмерти, а я даже не знаю, чего боюсь!
— Вот и не надо бояться. Я же сказал: тебе понравится. Думаю, ты будешь просто в восторге. А подробностей не жди, потому что я обещал этим типам молчать.
«Этим типам»? Лэйни притихла, не зная, что сказать. Кроме Рика и Джерри, она не была знакома ни с кем из руководства лос-анджелесской фирмы. Кто «эти типы» и что им от нее нужно?
— Послушай, — сказал Рик, не дождавшись ответа, — неведение всегда нервирует, но если знать, что новости будут хорошими, то можно и потерпеть. Я бы даже сказал: это будут потрясающие новости. Завтра с тобой побеседуют, потом мы созвонимся…
Еще один телефон разразился звонком.
— Подожди пару минут, Рик, ладно?
Лэйни переключилась на другую линию и вздрогнула, когда Эл Смайли рявкнул в трубку:
— Эй, вы… э-э… Вульф! — на сей раз его голос просто вибрировал от раздражения. — Поднимайтесь на тридцать пятый! Патрик Фучард требует вас к себе!
— Что?! — вырвалось у Лэйни.
Патрик Фучард, первый вице-президент «Карпатии», был не просто боссом Эла Смайли — он был боссом его босса! Как могла птица такого полета заметить мошку вроде нее?
— Какое еще «что», Вульф? Вставайте — и марш наверх!
— Но… может быть, вы хотя бы намекнете, о чем идет речь?
— Не намекну! — брюзгливо ответил Эл Смайли. — Фучард не удостоил меня объяснений, понятно?
И он бросил трубку. Лэйни тотчас переключилась на линию Рика.
— Представляешь, меня вызывает к себе Патрик Фучард!
— Да ну? — приятно удивился Рик. — Наверное, он решил не дожидаться завтрашнего утра. Что ж, поспеши навстречу своему счастью! И не забудь позвонить сразу, как только…
Не дослушав, Лэйни повесила трубку. Расчесываться и делать макияж было некогда, и она ограничилась тем, что хорошенько тряхнула волосами, надеясь, что они сами улягутся как надо.
Тридцать пятый этаж здания, занимаемого «Карпатией», разительно отличался от остальных. «Платформа» ботинок полностью погружалась в дюймовый ворс ковра. Подлинники картин известных импрессионистов украшали стены, а секретарь Патрика Фучарда восседала непосредственно под «Водяными лилиями» Монэ. Этот последний факт так потряс Лэйни, что она уставилась на картину, не обращая внимания на девушку за столом.
— Если не ошибаюсь, мисс Вульф?
Лэйни наконец заметила, что на нее без улыбки, но мягко, смотрит снизу вверх безукоризненно одетая брюнетка.
— Да, это я, — смутилась она.
Объявив по селектору о ее появлении, секретарь указала на массивную белую дверь направо. Лэйни прошла в кабинет размером чуть меньше баскетбольной площадки. Первым, что бросилось ей в глаза, была скульптура балерины, занимающая весь угол рядом со сравнительно небольшим столом. Два стола побольше занимали громадные вазы со свежими цветами.
— Приятно встретиться с вами лично, Лэйни.
Патрик Фучард, гигант в темно-синем костюме, повернулся от окна. Когда он приблизился к Лэйни, она почувствовала себя совсем крошечной.
— Здравствуйте!
По крайней мере голос не дрожал. Спасибо и на том.
Фучард провел ее к паре одинаковых диванчиков почти у самого входа, подождал, пока она усядется, и занял место напротив.
— Начнем с того, что Мамуля и Матильда выполнены на совесть.
Несколько раз одобрительно кивнув, Фучард вдруг наклонился и дружески ущипнул Лэйни за руку. Она до такой степени не ожидала ничего подобного, что совершенно растерялась. «Босс боссов» выглядел как борец-тяжеловес, разминающийся для очередной схватки: его плечи постоянно шевелились, а руки делали короткие выпады, как бы готовясь ухватить под мышки невидимого противника.