– Ничего страшного. – в ответ улыбнулся Андрей. – Я не долго лежу.
Она обошла каталку, подозрительно оглянувшись на Андрея, закрыла тетрадь и убрала в стол. Андрей сделал вид, что ничего особенного не заметил.
– Ой… – Галина увидела мокрое пятно между его ног.
– Это случилось во сне. – краснея, объяснил он.
– Ничего страшного… – ее щеки тоже тронул румянец. – Это же физиологическая реакция. Сейчас, я у санитарки сменную рубашку возьму.
Она открыла замок и с неожиданным для такой фигуры проворством вышла в коридор. Андрей закрыл глаза, чтоб не пялиться попусту в потолок.
«Ничего страшного.» – подумал он. – «Она ведь медицинский работник. Все нормально.»
Вскоре Галина вернулась с чистой рубашкой в руках, и тщательно заперла дверь.
– Ну вот. – улыбнулась она. – Давай я тебя переодену.
– Я уже, наверное, сам смогу.
– Хорошо, Андрюшенька. Давай, а я помогу если что.
Андрей привстал, вытянул из под себя рубашку, и сняв ее через голову, бросил на пол. Галина собралась протянуть другую, но передумала и отложила на кушетку.
– Одеваться пока не надо, мы же сейчас будем ребра лечить. – объяснила она. – Ложись. Ты что, стесняешься?
– Нет. – Андрей прекрасно понимал, что стесняться было бы глупо.
Он лег на спину, глядя в надоевшую за три дня белизну потолка.
– Повязку с груди тоже надо будет снять. – Галина звякнула инструментом. – Выдохни.
Андрей задержал дыхание.
– Вот так… – приговаривала Галина. – Когда я сниму бандаж, вдыхай осторожно.
Она аккуратно надрезала тугую повязку и отложила ножницы.
– Не больно?
– Терпимо. – продышался Андрей.
Галина отодвинула тумбочку и включила прибор. Ее ловкие руки принялись укреплять на груди Андрея выводы оптического волокна.
– Еще здесь…
Руки оказались мягкими. Галина касалась кожи едва ощутимо, но от каждого прикосновения мурашки пробегали по всему телу.
– Тебе что, холодно? – спросила она.
– Да. – соврал Андрей. – Ты не могла бы накрыть мне бедра?
Галина укрепила последний отвод и накрыла Андрея чистой рубашкой, спрятав тело от коленей до пояса.
– Так нормально?
– Да. – кивнул он.
От вонзившихся в кожу лазерных лучей разлилось живительное тепло, тело впитало его, как пересохшая земля воду. Сердце сорвалось с привычного ритма и начало разгоняться все сильней и сильней, прессуя и разгоняя кровь в жилах. Все мышцы разом наполнились удивительной силой – упругой и крепкой, под кожей нарастал зуд, но не тягостный, а скорее приятный.
Галина приложила палец к пульсирующей артерии на шее Андрея.
– Убавить мощность? – спросила она.
– Не надо… – прошептал Андрей, ощущая, как кожа лица наливается жаром. – У меня крепкое сердце.
Тело задрожало едва заметно, затем сильней и сильней, пришлось стиснуть зубы, чтоб они не стучали. Но полностью скрыть тремор не удалось все равно – дрожали кончики пальцев на ногах и руках, дрожали губы и ресницы. Кровь волнами гуляла внутри, будто текла не по жилам, а переливалась в полупустом бурдюке. Она бросалась то в голову, то в живот, щекоча, словно птичьим перышком.
Андрей зажмурил глаза и представил, как мириады кровяных телец несут кислород и питание к заживающим тканям. В это время он чувствовал, как Галина срезает бинты с его ног.
– Достаточно. – Она выключила прибор.
Андрей непроизвольно сжался в комок, чувствуя себя облитым ледяной водой из ведра.
– Фффф… – с трудом выдохнул он.
– Да. – виновато пожала плечами Галина. – В инструкции написано, что выключение, это самый неприятный момент.
– Там написали правду. – вымученно улыбнулся Андрей.
– Ну что, ноги будем делать?
– Да.
– Точно?
– Никаких сомнений. – Андрей улыбнулся гораздо бодрее.
Галина сняла оптические отводы и, поглядывая в инструкцию, укрепила их на ногах.
– Не больно?
– Приятного мало. – сознался Андрей.
– Сейчас включу, будет лучше. Только… – она смущенно опустила глаза в инструкцию. – Я тебе прочту, чтобы ты не удивлялся. Здесь написано, что операции на нижних конечностях могут привести к физиологическому оргазму из-за гипертонуса органов малого таза.
– У меня уже было. Во сне. – неохотно напомнил он.
– Но я на всякий случай накрою тебя полотенцем, чтобы снова не менять рубашку.
Андрей смолчал.
Галина взяла из стопки вафельное полотенце, и убрав чистую рубашку, накрыла им его бедра. Прибор загудел, вонзая в кожу живительные лазерные лучи. Тут же вспомнился сон, в котором морские волны набегали на кожу – ощущение было очень похожим, только волны не снаружи, а изнутри. Успокоившееся сердце снова начало накачивать кровь, только уже не в голову, не в грудь, а в нижнюю часть живота.
Андрей постарался сосредоточиться на ногах, но это не помогало – физиология все равно брала свое, толчками усиливая эрекцию. Он никогда не думал, что этот процесс может быть столь неприятным, но всяческое отстутствие желания при неотвратимости физиологических реакций создавали действительно отвратительный коктейль. Пить его не хотелось, но другого быстрого выхода из больницы не было.
Он украдкой взглянул на медсестру. Лицо Галины приобрело странное страдальчески– сладостное выражение, какое бывает у женщин в последние минуты перед оргазмом. Она облизывала пересохшие губы и покачивала головой.
Андрей закрыл глаза и смирился, хотя это было противно до боли. Мелькнула мысль, что наверное так же чувствуют себя женщины в момент изнасилования, хотя на это изнасилование он пошел сам, казалось бы добровольно. Но на самом деле под натиском безвыходной ситуации, как бывает секретарша идет на связь с шефом во имя рабочего места.
Дрожь колотила тело хлесткими судорогами, Андрей сжал кулаки, словно это могло ему чем-то помочь. Но тело будто жило само, никакими реакциями управлять не получалось, даже наоборот, концентрация внимания только усугубляла неприятность происходящего.
– Все. – тихо и умиротворенно сказала Галина и выключила прибор. – Тут написано, что дальше нельзя.
Андрей опустил взгляд и увидел, как на полотенце проявляется отчетливое мокрое пятно. Отвращение, стыд, отчаяние – все смешалось. Андрей бы с удовольствием разревелся, как в детстве, но только не перед этой толстой извращенкой. Он осторожно выдохнул воздух и перевел взгляд на медсестру. Галина убрала полотенце в бак с надписью «Использованное», и осторожно обтерла его тело гигиеническими салфетками.
– Ну вот, миленький, все нормально. – приговаривала она, отбрасывая салфетки в мусорку. – Сегодня ни ноги, ни ребра болеть уже не будут. Началось интенсивное рубцевание, будет чесаться, а не болеть. Вот и хорошо.
Андрей молчал, стараясь, чтобы по лицу невозможно было прочесть его истинные чувства. Он даже попробовал улыбнуться благодарной улыбкой, но она получилась какая-то дурноватенькая, как у блаженного со старинной гравюры.
Галина ловко сменила повязки на ногах и груди.
– Доктор прописал тебе также внутривенный укол. – сообщила она. – Глюкоза при сотрясениях мозга действительно помогает.
Она перетянула жгутом его руку, похлопала по сгибу локтя и коротко вонзила иглу. Галина действительно была профессионалом – получилось почти не больно и уж точно вполне терпимо. Андрей почувствовал холодок, растекающийся по вене, это поршень шприца выдавливал порцию глюкозы в кровь.
– Ну все. Подержи руку согнутой. – Галина оставила на месте укола марлевый тампон. – Сейчас тебе лучше всего поспать.
– Хорошо. – кивнул Андрей, и сам чувствуя навалившуюся потребность в отдыхе. – Только разбуди меня, если придет Паша. У нас с ним очень важное дело.
– Ладно.
Галина переодела его в чистое. Вошли санитары и вернули его в палату.
Андрей спал до обеда, затем принесли еду, и он только тогда понял, насколько сильно проголодался за последние дни. С огромным аппетитом он съел жиденький гороховый суп с намеком на мясо, и порошковое пюре, такое же жидкое, но зато с настоящей котлетой, в которой мяса было значительно больше. Процентов десять от общей рыхлой массы, пахнущей хлебом. Завершался обед терпким компотом из сухофруктов.
Андрей допил и блаженно откинулся на подушку. С полным желудком утреннее потрясение казалось не таким ужасным, особенно успокаивало то, что он не один такой, что все пациенты и пациентки реагируют на подобное лечение совершенно одинаково. Статистика подавляла личное унижение. Да и какое к чертям унижение? Почему не считать унижением расслабление кишечника после клизмы? Предрассудки. Устоявшиеся стереотипы.
К чертям.
В палату вошла санитарка и убрала посуду с тумбочек.
– О, и Николай сегодня покушал. – довольно сказала она. – Вот как хорошо.
Сам дядя Коля в это время уже вернулся в привычное состояние, которое Андрей про себя назвал мыслительным анабиозом – лежал бревном и пялился в потолок, совершенно не реагируя на изменения окружающего пространства.
– К тебе вчерашний посетитель просится. – сказала Андрею санитарка.
– Который?
– Худенький.
– Просите. – кивнул Андрей.
– Тьфу, барин выискался! – обиделась санитарка.
Андрей почувствовал себя крайне неловко – он сам не понял, почему из его уст вырвалось настолько старорежимное слово.
– Извините, я задумался. – поправился он. – Позовите его.
– От чего ж не позвать? – пожала плечами санитарка, протискивая в дверь тележку с посудой. – Позову. Мне разве трудно?
Ее голос еще некоторое время раздавался из коридора, затем окончательно стих. Через минуту в палату ворвался Пашка и положил на тумбочку футлярчик с «компактом».
– Как заказывали. – сказал он вместо приветствия. – Клавиатурник под EPOS64. Последняя модель. Восемьсот рублей.
– Спасибо. – приветливо улыбнулся Андрей. – Я тут поразмыслил над твоей вчерашней бумажкой.
– И какие умные мысли тебя посетили?
– Больше вопросов, чем ответов. – Андрей вяло махнул рукой, не вынимая ее из-под простыни. Один вопросик принципиальный. У нас, видишь ли, получается прямое нарушение одного из принципов Дивиченцо. Он гласит, что для работы квантового компьютера необходимо точное знание количества частиц в системе. Но если в процессе работы возникает атом-призрак, то количество частиц становится больше.