было бы доказательством превосходства Андрея над всеми старыми академиками, у которых песок из задницы сыплется и которые продолжают работать на когда-то полученном авторитете. После обнародования «нелинейной зависимости Марковича-Резнова» Андрей получит такой авторитет, что до глубокой старости сможет оставаться в научном строю за хорошие деньги. Трудно даже представить, что сможет сделать человек, единолично владеющий подобным секретом. Все человечество стало на месте, застряло, застопорилось, упершись в предел быстродействия классических вычислений. И только он, Андрей, показал им дорогу к свету.
В этом было удовольствие почти сексуальное – носить титул Спасителя Человечества. Но мысль о сексе отбросила Андрея к необходимости принятия окончательного решения.
Можно было не сдавать Галину и не раздувать уголовный процесс. Можно было хорошенько ее припугнуть, но до следствия дело не доводить. Правда в этом случае оставалось тайной, какие меры в этом случае предпримет Галина. Человек с такой психикой может выкинуть все, что угодно. Она может от страха выкинуть прибор в окно, или ночью перерезать Андрею сонную артерию. Похоже, что Галина вообще до конца не осознает, в каком мире живет, поэтому напугать ее законом, о котором она скорее всего не имеет ни малейшего представления, просто не выйдет.
Лучше не надо и пробовать – неизвестно, чем кончится.
Третий выход тоже был. Оставить все как есть, делать вид, будто Андрей лох, и думает, что его лечат ради него, а не ради каких-то собственных интересов. Останавливало одно – согласиться с этим, значит добровольно подвергнуться насилию. Это не просто пугало, это вызывало внутреннее отвращение.
Андрей представил как лежит с улыбочкой, чтобы Галина ничего не заподозрила. Ужасно. Черт бы все это побрал! Интересно, а что чувствуют проститутки во время работы? Наверное есть разные индивидуумы, кому-то может и нравится, а кто-то борется с собой. Но в любом случае это ужасно. Что может заставить пойти на унижение добровольно?
К сожалению Андрей уже знал ответ на этот вопрос. Он понимал, какие условия способны именно его толкнуть на подобное. Может быть и не только его, а любого, кто хочет чего-то добиться в жизни. Что делать, если на твоем пути к желанной цели объявляется подлая личность, для которой ты являешься лишь устройством для удовлетворения извращенных потребностей, а он для тебя необходимой ступенью?
Тут два варианта: либо отказаться от цели, либо пойти на условия. Андрей стиснул зубы и твердо решил ничего не менять – главное выйти отсюда как можно скорее. Об этом унижении никто не узнает, а сам он стерпит. Даже если Галина в открытую предложит ему с ней переспать. Хотя этого можно не опасаться – ни о какой эрекции не может быть и речи. Не возникнет она. Так что Галине придется ограничиться созерцанием его оргазма во время применения «Квантека». Пусть ее Бог рассудит, сволочь такую.
От принятого решения сделалось легче, Андрей разжал кулаки и вытер вспотевшие ладони о простынь.
Странным образом жалость к самому себе вытолкнула на поверхность памяти номер телефона Алены. Андрей вынул из-под подушки мобильник, набрал комбинацию цифр и прислушался. Длинные гудки. Он собирался уже отключиться от линии, когда на другом конце подняли руку.
– Да. – раздался незнакомый женский голос.
– Здравствуйте. – после паузы замешательства ответил Андрей. – Будьте любезны Алену.
Сердце заколотилось так часто, что вновь заболели ребра.
– Ее нет.
– А когда она будет, могу я узнать?
– Никогда. – ответили безразлично. – Она больше здесь не живет.
– А ее новых координат вы не знаете?
– Предполагаю. – в голосе послышалась нескрываемая усмешка. – Думаю, что самая точная ее координата, это подворотни Москвы. Она за два месяца не проплатила мне за комнату, с какой радости я должна была ее дальше терпеть?
– Извините… – Андрей нажал кнопку отбоя, ошеломленный таким напором.
Сердце медленно успокаивалось, боль в ребрах отступала, оставляя после себя какую-то новую, отдаленно знакомую, но давно позабытую боль. Она накатывала все сильнее, превращаясь в пугающий вал, и Андрей уже готов был мысленно произнести название этого чувства, но тут другая мысль пулей влетела в голову и выбила все, кроме себя.
– Валька меня теперь со свету сживет. – одними губами шепнул Андрей.
Мысли начали двигаться рывками, как кадры пленки в плохом проекторе. Они складывались то так, то эдак, пытаясь выстроиться в стройную ложь оправдания. Но ничего толкового в голову не приходило. Все версии самому себе казались детским враньем, придуманным по поводу двойки в дневнике. Андрей подумал еще и понял, что любая ложь, даже самая изощренная, не будет иметь никакого смысла. Валька попросту не поверит, у него на все будет лишь одна версия, мол, не хочет Андрей говорить телефон Алены, скрывает, думает сам заработать премию Скотта, а его, хитрого Вальку, стратега от Бога, оставить с носом.
Андрей закрыл глаза и едва не заплакал. Он вспомнил как в юности, еще в родном своем городе, его друзья напились на дне рождения и принялись стрелять по соседним окнам из самодельного малокалиберного обреза. Андрея с ними не было, он как раз побежал в магазин за дополнительной порцией водки. А возвращаясь назад, увидел у подъезда машину милиции.
Конечно, заходить он не стал, это ведь было не у него дома. Хотя обрез был его, он сделал его из дверного шпингалета, жгута и обрезка трубки от масляного радиатора. Плевый был обрез, с десяти шагов дюймовую доску не прошибал, но грохот был, зависть ровесников и странная магия силы, струящаяся от оружия.
На следующий день Андрея вызвали в кабинет директора и прямо там надели на него наручники. Затем были целые сутки в клетке, угрозы следователя и состояние жуткой, ни с чем не сравнимой безысходности, когда выть хочется от того, что все уже сделано и ничего изменить нельзя.
Чем тогда кончилось? А ничем. Оружейный эксперт дал заключение, что этот обрез оружием не является. Да и прав он был, от рогатки было бы больше вреда, чем от гладкоствольной плевалки, которая с пяти метров пальто не пробьет. Всех выпустили, родители устроили хорошую взбучку, а в памяти навсегда осталось ощущение ночного кошмара, когда впереди неотвратимая перспектива тюрьмы, а в голове беззвучный крик: «Господи, зачем же я сделал это! Господи, верни все обратно!» Но вернуть ничего нельзя.
И теперь нельзя было ничего вернуть. По крайней мере изрубленный диск точно не склеить, и Алену не вернуть в квартиру, из которой ее выгнали. И не найти скорее всего. Как найти человека, который даже не является официально жителем этого города, когда не знаешь толком где она работала до этого и кем была, когда не имеешь ни малейшего представления о ее жизни и друзьях, которые могли бы ее приютить.
А если таких друзей нет вообще? Конечно на улице она не останется… Это глупости, быть такого не может. Уедет к себе домой, в Новосибирск, кажется.
Эта мысль подарила надежду отвязаться от Вальки. Андрей ведь знает ее имя, фамилию, отчество и приметы, знает где она училась и сколько ей лет. Так что найти Алену в Новосибирске не составит труда. Хочет Валентин свои сорок миллионов, пусть сам и побегает. Андрей не хотел этих денег, и премии этой не хотел. Это была премия прошлого, премия за краткий миг оживления уже умершей технологии классических вычислений.
Нет, Андрею снилась другая премия, пусть в сорок раз меньшая по деньгам, но зато с куда большими перспективами. Как бы не бились, как бы не старались люди, подобные Скотту оживит Франкенштейна по имени Обыкновенный Компьютер, он уже умер. Будущее точно за квантовыми машинами, а если их не придумать, но никакое повышение быстродействия классических вычислений не выведет человечество из тупика. Тупик тупиком и останется, разве что чуть отодвинется вдаль. Но квантовый компьютер способен проломить стену этого тупика и вывести человечество на новые просторы.
Андрей привычно погрузился в грезы, представляя каких высот достигнет технология и прогресс, когда квантовый компьютер появится на рынке. Навигация, огромные базы данных, квантовые сети с умопомрачительным быстродействием… Оборонная техника, космос… Космос представлялся особенно часто – Андрей хотел дожить до тех дней, когда человечество действительно шагнет во Вселенную, а не будет барахтаться в околоземном пространстве, как дети в огороженном лягушатнике.
За окнами темнело, медленно наступала короткая летняя ночь. Отсветы автомобильных фар ползали по потолку – город не спал, ему было чем заняться после тяжелого дня. Шум успокаивал, замедлял мысли, пятна света действовали подобно хрустальному шару гипнотизера. Незаметно для себя Андрей погрузился в сон, но снились ему не космические корабли, а город, каким он виден из окна палаты. Город жил, двигался, перемигивался огнями, и в этом не было ничего удивительного. Андрею снилось, что он стоит у окна, но под пальцами не подоконник, а клавиатура компьютера, и мигание огней подчиняется нажатиям клавиш.
Странное ощущение возникло в этот момент, отчетливая близость разгадки чего-то важного. Андрей удивленно проснулся, но ощущение начало уползать, пришлось закрыть глаза и заставить себя заснуть, чтобы не потерять ускользающую ниточку. Сон снова принял в свои объятия, не стал жадничать, заново восстановил предыдущую сцену. Снова Андрей стоял у окна, опираясь пальцами на клавиатуру подоконника. Только окно теперь было не окном, а монитором, огромным и плоским, а освещенные окна домов были цифрами на экране. Ответом, точнее частью ответа. Хотелось прокрутить изображение дальше, но Андрей не нашел соответствующей кнопки.
Он проснулся, чувствуя на лбу холодные капли пота. Осталось ощущение утраты, словно Андрей мог, но не успел заглянуть за край самой важной тайны. А достаточно было лишь раздвинуть границы экрана, тогда бы все стало ясно.
Логика казалась безупречной, но уже через пару секунд она разрушилась вместе с остатками дремотного оцепенения. Что было бы ясно? На какую загадку был бы ответ? Андрей не знал. Осталось единственное ощущение необходимости заглянуть за край. За какой, тоже не было ясно. За край окна? Странно. Непонятно зачем. Хотя во сне как раз было понятно, и даже в первые секунды после пробуждения было понятно.