Но уже после первой ночи любви Андрею стало понятно, что они не пара, а Марина по-прежнему была в восторге. Пришлось этот восторг пригасить. Мягенько не получилось, разразился скандал, на некоторое время осложнивший отношения с семьей Артема.
После этой истории к необычным девушкам Андрей начал относиться с опаской. Сам над собой смеялся, мол, обжегся на молоке, а принялся дуть на воду. Но поделать ничего не мог. Уже и забыл почти, но надо же, Артем снова напомнил несколько дней назад.
Несколько?
– Черт… – вслух ругнулся Андрей. – Это ведь было вечером, перед ночью нелинейной зависимости! Надо же было именно так совпасть! Словно специально…
А на следующий день была встреча с Аленой. Ее необычность сразу бросилась в глаза, и Андрей попросту испугался, решил не начинать игру. Такое бывало редко, но от Алены так и струилась некая мистическая опасность, странное ощущение, будто эта женщина в чем-то сильнее его самого. Точно такое же ощущение, если быть до конца честным, заставило прервать отношения с Мариной. Страх перед ее превосходством.
Андрей вздохнул.
Это звучало как оправдание, запоздалое и ненужное. Но Андрей действительно чаще всего встречался с женщинами в отношении которых жалость, понимание и сочувствие попросту не имели смысла.
«А кто тебе дал право судить?» – мелькнула в голове отчужденная мысль.
Никто и не судил. Андрей просто двигался по накатанной колее – привычная схема знакомства. Если бы знать заранее, что в кабинет явится не женщина, а гений программистской мысли, Андрей бы и связываться не стал!
– И не надо было. – шепнул он. – Не только с Аленой. Вообще.
Нельзя было никого обманывать. Ни Алену, ни Пашку, ни Валентина. От вранья ничего не становится лучше, все только затягивается в узел неразрешимых проблем. Не пригласи он Алену на встречу, диск бы остался у нее. И не было бы дурацких Валькиных надежд на премию Скотта, и Андрея он бы не довел до аварии. Без аварии не было бы больницы, а без больницы не было бы похищения. Да, трусость всегда порождает вранье. Постоянно. Других причин для обмана вообще не бывает.
Премия Скотта прочно накрылась тазом, а премия Нобеля теперь вилами на воде писана. Приедут сейчас бандюки, зажмут яйца в тиски – вот и будет нелинейная зависимость громкости крика от силы зажима. И будет другая зависимость, еще более страшная и позорная – какая-нибудь там «нелинейная зависимось имени Самохина», или как там они ее назовут.
– Все, треньдец. Вся жизнь прошла зря.
Эта фраза окончательно вернула в реальность.
Ну а если жизнь прошла зря, то какого черта за нее цепляться? Ведь если Андрей ничего не расскажет, то зависимость как называлась их с Пашкой именами, так и будет. Пашка и опубликует статью. Так что нафиг. Не узнают бандюки ничего.
Только одна мыслишка не давала покоя. Билась, билась под черепом, превращаясь в новую волну испуга. Но Андрей боялся не смерти. Он еще на войне понял, что каждый человек обладает личным бессмертием, поскольку не может констатировать собственную смерть. Нельзя ведь подумать: «Я умер.» Андрей боялся боли. Ее, в отличии от собственной смерти, человек может осознать во всей полноте.
И только он об этом подумал, как через отдушину послышался вой нескольких милицейских сирен.
– Господи… Успели! – не удержался Андрей от громкого возгласа.
Сирены сделались тише и почти сразу затерялись в неустанном тарахтении то ли компрессора, то ли старенького экскаватора. Андрей сунул ухо в отдушину, напряженно вытянув шею, но ничего нового не расслышал. Этот наряд явно умчался на другое задание.
Андрей соскочил с дивана и глянул на сотовый телефон. Аппарат выключился окончательно и признаков жизни не подавал.
– Так… – с замиранием сердца протянул Андрей, и забросил бесполезное устройство подальше, чтоб случайно не попалось на глаза. – Теперь остается надеяться только на чудо.
Не понятно было, почему вариант с Валентином не отработал. Неужели ради злости на Андрея он мог рискнуть сорока миллионами? Не верилось. Может это не Валентина вина, может менты поленились, протянули, а то и вообще не взялись за такую мелочь, как украденный сотовый телефон?
Но раз не вышло, нет ни малейшего смысла строить догадки. Надо думать, как можно выбраться собственными силами. И не давать нервам распускаться. Расшалились нервишки, расшалились.
За воротами скрипнули тормоза и мягко щелкнула автомобильная дверца. От неожиданности Андрей вздрогнул. Сердце забилось нехорошим предчувствием. Когда скрипнул засов и створки ворот приоткрылись, Андрей постарался сделать как можно более спокойное лицо.
Кум зашел в гараж, постоял, привыкая к полутьме, затем обошел яму и уселся на диван рядом с Андреем.
– Рассказывай. – хмуро сказал бандит.
– У нас все по-старому. – попробовал отшутиться Андрей. – А ты узнал, о чем меня хотели спросить?
– Узнал.
Андрей прикинул, каким движением можно обмотать цепь вокруг бычьей шеи Кума. Если бы это вышло…
– Еще меня попросили отбить тебе печень. – буднично сказал Кум.
– За что? – Андрей почувствовал хлынувшие в кровь струи адреналина.
– За мою невнимательность. Телефон у тебя оказался. Сотовый. Это плохо. Ты ведь и ментов мог вызвать. Понимаешь, да? Где трубка?
– Я ее выбросил в отдушину. – без всякой цели соврал Андрей. – Батарея села.
– Я знаю, что села. Но выбрасывать-то зачем?
– Чтоб ты не нашел.
– Логично. – холодно отметил бандит. – Проверять?
– Как хочешь. – на этот раз пришлось применить все свое актерское мастерство.
Но судя по всему, ничего проверять Кум не будет. Далеко. Это здесь восемь метров от ворот до стены, а чтобы попасть к отдушине с другой стороны, надо выехать из гаражного кооператива, а потом еще пешочком пройтись.
– Ладно. Все равно она сдохла. – разумно решил Кум. – Да и печень я тебе отбивать не буду. Устал.
– Так какие вопросы? – спросил Андрей, все отчетливей ощущая недоброе.
– Не вопросы. Один только вопрос. Но очень важный. Ты пожалуйста мне ответь на него.
– Я отвечу. – согласился Андрей. – Но ты ведь не запомнишь все дословно. Там физика, сложные формулы. Диктофон ты взял?
– Послушай… – по лицу Кума пробежала тень злости. – Ты надо мной издеваешься, что ли? Совсем за дебила меня держишь?
– Нет. – постарался успокоить его Андрей.
– Ну так закрой хлебало и слушай! – окончательно вспылил бандит.
Андрей промолчал, чтобы не злить Кума еще сильнее.
– Короче, всех интересует только один вопрос. Куда ты дел диск бабы-программистки.
– Что? – от удивления Андрей забыл о страхе и вскочил с дивана на ноги. – Это она вас прислала?
– Это не твоего ума дело. Понимаешь, да? Где диск?
– Сгорел в машине, когда я в аварию попал.
В следующий миг Андрей понял, что умер. Стало темно и беззвучно, но уже через несколько мгновений тишина сменилась ровным свистом в ушах, а перед глазами проявились дрожащие алые пятна. И тут же боль в носу – свирепая, как стая диких собак.
– У-у-у-у… – застонал Андрей, пытаясь понять, в каком положении он находится.
Оказалось, что лежит на бетонном полу в луже собственной крови, ручейком стекающей из носа по щекам.
– Нормально? – заботливо спросил Кум, потирая костяшки кулака. – Или добавить?
– Нормально. – Андрей выставил вперед ладонь, словно это могло защитить его от следующего удара.
Удара не было.
Андрей с трудом поднялся, сел на диван, и задрал лицо кверху. В горле тут же стало солоно, противно и липко.
– Так где диск? – снова спросил бандит. – А чтобы ты больше не нарывался на кулак, я тебе подскажу один факт, который ты знаешь, но которым не руководствуешься. Ты своему корешу по телефону отсюда сказал, что диск у тебя.
– Это я фигурально. – выкрутился Андрей. – В смысле, что знаю, где он.
– Понятно. Так где?
– Я же на машине разбился. – рассказал Андрей. – Диск лежал у меня в кармане брюк. Так что его вместе со всеми вещами держали в больнице. Но сейчас, скорее всего, он уже в ментовке. Наверняка ведь все перетрусили после ночной перестрелки.
– Ага. Этот вариант принимается. – кивнул Кум, и направился к выходу. – Я передам. Люди за мной стоят весомые, они быстро смогут проверить. Но если ты соврал, будешь носом стену долбить, как дятел. Пока не продолбишь дыру. По опыту скажу, дня три у тебя есть. Потом выпущу, либо тебя отсюда, либо кишки из твоего живота. В зависимости от правдивости твоего ответа. Понимаешь, да?
Он вышел и запер ворота.
Андрей уткнулся в ладони скованных рук, и позволил себе заплакать. Нос продолжал болеть, кровь идти перестала, но розовая сукровица еще пачкала руки вместе со слезами.
Похоже, что весь мир сошел с ума из-за этого диска.
– Но надо же было именно мне в это влипнуть! – зло вытер глаза Андрей.
В Москве десятки тысяч контор, куда Алена могла обратиться в поисках работы, где ее бы приняли, оценили, приласкали и поделились бы премией Скотта. Но надо же ей было обязательно клюнуть на липовое объявление Андрея! За неделю никто кроме нее не отозвался.
Но больше всего злило даже не это. Валька Знобин, гадюка какая… Даже не верилось, что это он навел бандюков. Но все факты ясно указывали именно на это. Ну через кого еще Кум мог узнать о мобильном телефоне, и о содержании разговора с Артемом? Только через Вальку. Да и заинтересован он по всем статьям. Обидно. Вот вам и дружба.
Открывающаяся перспектива предстоящих событий выглядела для Андрея самым плачевным образом. Не было никаких сомнений, что руки у этой банды действительно длинные, за пару дней они доберутся и до хранилища вещей в больнице, и до милицейских чинов, которые ведут дело о перестрелке. И тогда все – нового шанса скорее всего не будет. Фактически, несколько минут назад Андрей подписал себе смертный приговор.
9.
Уже к вечеру снова захотелось есть. Если учесть, что в больнице не баловали обильным питанием, то в этом не было ничего удивительного. Съеденный утром гамбургер и картошка, только раздразнили аппетит. Но основные мучения доставляло даже не отсутствие пищи, а окрепшая уверенность в ее недосягаемости. Никто явно не собирался кормить Андрея до завершения поисков диска.