Ну, теперь уже точно всё ясно. У него кто-то есть.
Не думать об этом.
Сколько здесь книг по магии золотых! С ума сойти можно! А по магии возрождения больше ни одной. Лишь краткие упоминания в других талмудах. Крупицы, так, про между прочим.
Обидно, что уж говорить. Спустя несколько часов упорных поисков я вынуждена признать: я ничего не нашла.
Из ломящегося от еды подноса, принесённого служанкой, выбираю ломоть хлеба, на который мажу паштет, пахнущий мятой и специями. Задумчиво жую хлеб, стоя у окна и глядя на румяную луну. Никогда раньше не задумывалась, как прекрасно полнолуние. Я увижу его ещё шесть раз. Пожалуй, стоит запоминать каждый из них.
Поздно вечером тщательно прибираю книги по местам и возвращаюсь в свою пустую комнату, где меня ждёт холодная постель.
Долго лежу без сна, сложив ладони под щёку.
Единственный способ для носителя избежать смерти…
Что же это за способ? Ах, я бы всё отдала, чтобы увидеть эту вырванную страницу!
Забываюсь тревожным сном.
Следующее утро начинается с шустрой, как никогда прежде, Даньи.
Служанка наклоняется ко мне и доверительно шепчет:
– Болтают, что скоро у нас большой приём! Этого не бывало ни разу, сколько я здесь работаю! – хлопает в ладоши она.
– Откуда ты узнала? – сидя в кровати, зеваю и почёсываю растрёпанные за ночь волосы. – И если так, то когда?
– Никто не знает, госпожа! – Данья воровато оглядывается на дверь и шепчет. – Но господин Гант распорядился начистить канделябры и расчехлить игральные столы. Говорят, это делается только перед важными приёмами!
В ответ пожимаю плечами, не очень-то веря в услышанное. С чего бы Лэйтону устраивать приём? Он не похож на любителя шумных вечеринок и ясно дал мне понять, что не желает тесного общения. А приём обязал бы нас играть роли влюблённых молодожёнов. Наверное.
Краснею от картины, которую тут же подбросила богатая фантазия: мы стоим рука об руку и приветствуем гостей, обмениваемся ничего не значащими фразами, он даже улыбается мне. Мы кружимся в танце вместе с другими парами…
Стоп. Надеюсь, здесь в ходу те же танцы, которым нас обучали в школе? Потому что если нет, это будет полный конфуз. Надо непременно это выяснить, причём заранее!
Спрыгиваю с кровати и мчусь в ванную.
Выбираю нежно-кремовое платье. Данья помогает соорудить на голове несложную причёску. Спешу вниз к завтраку, чтобы припереть к стенке всезнающего дворецкого и выспросить у него всё-всё!
Буквально влетаю в Большой зал, верчу головой, поворачиваюсь вокруг, на ходу рассматривая настенные канделябры. Хм, такое чувство, что они, и вправду, блестят ярче обычного.
Если это, и вправду, Гант расстарался, не мешало бы похвалить беднягу за усердие!
– Ух ты, как тут всё сверкает! Доброе утро всем! – бросаю через плечо туда, где обычно выстраивается прислуга во время приёмов пищи.
Не вижу ничего зазорного в том, чтобы приветствовать людей, живущих с тобой в одном доме, хотя его хозяин явно не разделил бы моего мнения, но его же здесь нет!
А вообще, я считаю, это грустно – что в этом доме никто и слова лишнего друг другу не скажет. Все такие хмурые и зажатые, не то, что у нас на юге!
Оборачиваюсь, улыбаясь во весь рот
– Гант, скажите-ка мне, мой друг, правда ли, что у нас намеча…
Осекаюсь и замираю на месте, натолкнувшись на строгий взгляд льдисто-синих глаз, устремлённых на меня поверх раскрытой газеты.
Я не ожидала застать его здесь, он же вчера уехал, а сейчас ещё раннее утро!
Как… как это возможно, что он тут? Это какая-то ошибка?
Но ошибки нет. Лорд Стилл здесь, собственной персоной. Уверенным движением сворачивает хрустящий пергамент свежей газеты и откладывает его в сторону.
Теперь всё его внимание приковано ко мне, и от этого становится неуютно. Хочется спрятаться.
Хмурится, скользя по мне глазами сверху вниз и обратно. Наклоняет голову, сверля меня взглядом, затем произносит:
– Оставьте нас.
До меня не сразу доходит, что приказ адресован прислуге, а не мне.
С тоской слежу, как за дворецким закрывается дверь. Нервно сцепляю пальцы перед собой и настороженно поднимаю глаза на Лэйтона. Что он задумал? Зачем всех прогнал?
– Подойди, – раздаётся холодный приказ.
Сцепливаю руки за спиной и медленно приближаюсь под его пристальным взглядом. Отмечаю непривычно повязанный шейный платок – дело рук явно не камердинера. Эд повязывает платок иначе.
В остальном в облике супруга ничто не выдаёт того, что он ночевал не дома. Идеально сидящий чёрный камзол без единой пылинки и складки. Шёлковый серебристо-серый жилет. Гладкие пепельные волосы, уложенные назад.
– Рисунок, – сухо приказывает Лэйтон, едва заметно кивая в сторону моих рук, спрятанных за спину.
Ах, ну да, конечно. Рисунок. Разве может его волновать что-то ещё?
Останавливаюсь на расстоянии полуметра от него.
Достаю руки из-за спины. Приподнимаю рукав платья.
Мешкаю, не зная, что делать дальше. Лэйтон недовольно поджимает губы и притягивает меня к себе, вынуждая приблизиться почти вплотную. Сам при этом остаётся на месте.
Вздрагиваю, когда его горячая ладонь смыкается на моём предплечье. Он слегка подаётся вперёд, всматриваясь в мой рисунок над сгибом локтя.
Вздыхаю глубоко, выравнивая сбившееся дыхание, и тоже опускаю глаза. Золотистый узор проступает, но очень медленно. Такими темпами процесс может затянуться на несколько недель, а то и месяцев.
Очевидно, Лэйтон думает о том же, потому что недовольно хмурится:
– Я читал, что рисунок становится золотым спустя пару-тройку дней, – произносит он низким хриплым голосом, продолжая рассматривать мою руку.
Я пытаюсь сообразить, что ему ответить, но мысли путаются. Его близость волнует, сбивает с толку.
Внезапно он перехватывает другую мою руку, кончиками пальцев скользит по ней вверх, приподнимает ткань платья. От его прикосновений мурашки по коже. Лишь бы не выдать себя!
– Хм, здесь ещё хуже, – уголки его губ недовольно опускаются вниз.
Я бы и рада чем-то его обнадёжить, но не знаю, чем. Внезапно меня осеняет.
– Возможно, стоит поискать ответ в книгах? У вас такая большая библиотека, наверняка, там что-то отыщется?
– В книгах? – смотрит на меня снизу вверх так, будто я ляпнула несусветную глупость. – В них нет ничего полезного.
Небрежно отбрасывает мою руку, затем откидывается на спинку стула и, как ни в чём ни бывало, берётся за газету.
Сжимаю кулаки от внезапной злости. Мне вдруг становится обидно, потому что я-то как раз нашла кое-что очень даже полезное, вот только прочесть не смогла! И в этом были виноваты вовсе не книги!
– Конечно, нет! – вырывается у меня. – Если драть из них страницы!
Левая бровь лорда Стилла приподнимается. Он смотрит на меня с недоумением и… интересом?
Откладывает газету, склоняет на бок голову.
– Да что ты? – лениво растягивает слова, неспешно ведя массивным перстнем с молочно-белым ларитом вдоль изящной линии губ. – Ещё какие-то указания? О том, что мне делать с МОИМИ книгами в МОЕЙ библиотеке, м?
– Нашей! – выдерживаю его взгляд и поднимаю подбородок. – Я здесь не просто так мимо проезжала! Я твоя жена, Лэйтон! И я требую к себе уважения! А твоё поведение… оно…
Хмурюсь и прикусываю язык, с которого так и норовят сорваться обвинения в его изменах, в которых я убеждаюсь всё сильнее и сильнее.
Прикрываю глаза. Выдыхаю. Успокаиваюсь. Но сказанного не вернёшь.
– Продолжай, – произносит Лэйтон обманчиво-спокойно.
Какой в этом смысл? Неопределённо взмахиваю рукой и пытаюсь шагнуть назад, когда на запястье вдруг смыкается мужская ладонь.
Недоумённо смотрю вниз на свою руку, затем на Лэйтона, чьи льдистые глаза налились опасной синевой, будто штормовой океан.
– У тебя какие-то претензии ко мне, Элира?
Его ладонь жжёт мне запястье, я уже и сама не рада, что была так неаккуратна в словах. Я ведь привыкла к несправедливостям, привыкла терпеть по жизни, что вдруг на меня нашло?
– Нннет, – поджимаю губы и отвожу глаза.
– А мне кажется иначе, – не выпуская моей руки, Лэйтон отодвигает стул и встаёт из-за стола.
Грубо разворачивает меня так, что позади меня оказывается столешница. Я вжимаюсь в неё поясницей. Он больше не удерживает меня. Скрещивает руки на груди и сверлит взглядом.
Мне вдруг становится жарко. Столь пристальное внимание с его стороны для меня непривычно. Оно выбивает из колеи. Я растеряна.
– Я думал, мы друг друга поняли, Элира, – чеканит он строгим голосом. – Но если нет, давай-ка проясним всё раз и навсегда. Если у тебя есть ко мне какие-то вопросы, самое время их задать.
Когда мы вновь посетим гиблые земли? Как ускорить проявление золотого рисунка? Почему ты больше не приходишь в мою спальню? Что случилось с твоими прежними жёнами? Что-то плохое? Поэтому ты так холоден и жесток? Можно ли мне бывать в библиотеке? Ты поможешь мне отыскать нужные книги? Где ты был этой ночью?
А вслух я спрашиваю:
– У тебя есть другая женщина?
Элира.
Чувствую облегчение, когда вопрос, мучивший меня все последние дни, прозвучал.
Лицо Лэйтона остаётся невозмутимым. Он смотрит на меня и… молчит.
Молчит!
И в этом молчании всё!
Опускаю глаза и качаю головой. Ну, конечно, а я чего ожидала? Ну, и что, что я его жена? Мы оба знаем, почему так случилось. Он женился не на мне, а на моём даре!
И, конечно, у него есть другая!
Внезапно становится обидно до слёз. Почему кому-то всё, а кому-то ничего?
Отворачиваюсь, чтобы спрятать эмоции, не показывать их, потому что это унизительно! Вдруг чувствую лёгкое касание – мой подбородок приподнимают, мягко поворачивают.
Лэйтон смотрит на меня с… удивлением, будто впервые видит.
– Почему ты об этом спрашиваешь, Элира? – тихим хрипловатым голосом.
Внутри всё вспыхивает, взметается ураганом, рискуя снести всё, и его в первую очередь.