е, затем спине Ангелины. – Леди Файерстоун.
Вот у кого всегда хорошее настроение, что бы ни случилось, то, что нужно сейчас, чтобы слегка понизить градус негатива.
– Как насчёт того, чтобы немного поработать, дядя? – улыбается до ушей и хлопает себя по кожаной папке под мышкой.
Сказать честно – никак. Всё настолько хорошо, что просто лень шевелиться.
– Что там у тебя? – спрашиваю без особого интереса.
– Чертежи завода по обработке металла, новые контракты и…
– Ты всё это смотрел?
– Конечно.
– Тогда подготовь финальные варианты на подпись и приезжай утром в понедельник. Пора делегировать тебе побольше дел. Со взрывом на шахте разобрался, как большой мальчик, ещё и без жертв, и тут разберёшься.
– Эээ… это точно ты, дядя? – Дарен озадаченно чешет затылок.
– Чаю? – киваю ему на свободное кресло.
– У вас опять эта синяя вода? Уже красная? – морщится он, заглядывая в наши с Элирой чашки. – Неа, не хочется. Вот конфетку можно.
Дарен выгребает из вазочки последнюю шоколадную конфету, затем пожимает плечами:
– Ну, не хотите, как хотите. Тогда я домой, меня там ждут, вообще-то!
Когда за племянником закрывается дверь, поворачиваюсь к жене. Нахожу её запястье, подношу к лицу и внимательно рассматриваю изящные тонкие пальчики, на один из которых надето кольцо.
Свет канделябров играет во множестве граней ларита – драгоценного камня из недавно открытого месторождения в процветающем Пимаре.
Разворачиваю руку Элиры и касаюсь губами её ладони.
– Щекотно, – смеётся она.
Занятые друг другом, мы совсем забываем про Ангелину. Элира первая замечает, что с той творится нечто странное.
Ангелина вдруг стонет и цепляется руками за подоконник до побелевших костяшек, практически вжимаясь лицом в оконное стекло, словно видит за окном призрака.
Элира высвобождается из объятий, и уже за одно это я чувствую скрытое раздражение к бывшей. Морщусь, словно от зубной боли, глядя в её напряжённую спину у окна. Ну, что там ещё?
– Ангелина? – встревоженно спрашивает жена. – Всё хорошо?
Элира встаёт с дивана, и делает было несколько шагов по направлению к окну, как вдруг Ангелина резко разворачивается вокруг себя и вихрем проносится прочь из комнаты.
Ричард и Рина испуганно жмутся друг к другу. Приходится тоже встать.
– Всё хорошо! – Элира подходит к ним и опускается к детям на ковёр. – Просто мама о чём-то вспомнила.
– Или кого-то увидела, – задумчиво отвечаю я, засунув руки в карманы брюк и стоя перед окном.
В жёлтом свете уличного фонаря различаю перед главным входом в поместье гнедого коня и две фигуры.
Одна – Ангелины. Она эмоционально размахивает руками и явно что-то кричит. Другая – высокая, широкоплечая, мужская, в плаще, скрывающем силуэт, но я всё равно безошибочно определяю, кому он принадлежит.
Только один человек может позволить себе одним движением заблокировать руки истерящей леди Файерстоун, притянуть её к себе и заткнуть ей рот поцелуем.
– Кто это? – испуганно шепчет Элира, проскальзывая к окну и становясь передо мной.
Обнимаю её со спины, утыкаюсь в макушку:
– Она одна верила, что он жив и вернётся к ней, и он вернулся. Представляешь?
Дети не видят нас со спины и можно дать волю рукам, огладить живот и пышную грудь жены. Проклятое платье, хорошо, что скоро уже ночь и в постели на ней наконец-то ничего не будет.
– Кто?
Элира слегка поворачивает голову, я наклоняюсь и целую её в висок, отвлекаюсь и не сразу вспоминая нить разговора:
– Её муж, генерал Файерстоун.
Эпилог
5 лет спустя.
Элира.
Иду по коридору в сторону библиотеки, удерживая на руках сладко посапывающую драгоценную ношу с хохолком серебристых волос.
Дверь в библиотеку приоткрыта, и из неё доносятся голоса. Останавливаюсь перед входом и тайком заглядываю внутрь. Обожаю наблюдать за ними, когда они этого не замечают.
– Магическая составляющая водного шара очень важна, – вкрадчиво и спокойно объясняет Лэйтон, прохаживаясь вдоль стола. – Так, например, при создании разящего водного шара важно…
Смысл слов начинает ускользать, стоит мне залюбоваться мужем. На Лэйтоне чёрный камзол, идеально сидящий на его крепкой фигуре, в вырезе которого просматривается серебристый жилет. Вокруг шеи плотно повязан шёлковый платок. Гладкие пепельные волосы уложены назад.
За столом, вдоль которого прохаживается муж, сидят двое. Мальчик и девочка с такими же, как у отца, серебристыми волосами, смотрят ему в рот и внимательно слушают.
У Лэндэра волосы гладкие и отливают серебром. У Леи вьющиеся локоны с золотистыми отблесками. Лея, как и Лэндэр, унаследовала магию воды, а не мой проклятый дар. Фух!
Хотя, конечно, мне грех жаловаться, ведь именно благодаря магии возрождения я встретила любовь всей своей жизни. Но наш случай скорее исключение, и, конечно, я бы не пожелала родной дочери так рисковать.
– Мамочка! – Лея первой меня замечает.
Улыбаюсь ей, вхожу и опускаюсь вниз, чтобы принять в объятия. Моя доченька, моё ласковое солнышко. Целую в нежную, пухлую по-детски щёчку с ямочками.
– Какой Лайон миленький! – Лея ласково трогает серебристый пушок волос младенца, мирно спящего у меня на руках.
– Ты была такая же когда-то, представляешь?
Замечаю Лэндэра, застывшего возле своего стула. Сыну не так просто демонстрировать свои чувства, как его сестре, но я стараюсь его приучать. Подзываю рукой.
Лэндэр нехотя приближается. Обнимаю его крепко-крепко. Сын прижимается ко мне ровно на мгновение, но затем высвобождается:
– Привет, мам.
– Вам пора, – произносит Лэйтон. – Господин Гор наверняка уже здесь. А вам ещё переодеваться.
– Слышала? – Лэндэр тянет сестру за рукав платья. – Пошли!
– Пока, мамуль, – корчит жалостливую гримасу моя малышка, и они вдвоём уходят, чтобы переодеться на урок верховой езды.
Поднимаюсь и подхожу к мужу. Подставляю ему для поцелуя губы, получаю желаемое, затем сажусь на диванчик возле стены.
– На сегодня с занятиями всё? – спрашиваю у Лэйтона.
– Да, – отвечает он, прибирая листы пергамента и закручивая чернильницу. – Завтра господин Айсир с цифрами, а послезавтра господин Турх с ганайским языком.
– Ммм, как насыщенно, – делаю вид, что мне интересно вот это всё.
– Разумеется. У моих детей будет лучшее образование.
– Конечно, любовь моя.
После того, как Лэндэр и Лея подросли, Лэйтон всё своё рвение направил на них и, наконец-то оставил в покое меня. Передала эстафету, так сказать, и очень тому рада.
– Как у тебя дела? – спрашивает он, составляя чернильницу на деревянную подставку.
Вздыхаю, принимая положение поудобнее:
– Ангелина зовёт нас в столицу по случаю торжеств победы над Сортанатом. Пишет, что будет фейерверк и праздничные шествия, предлагает остановиться в их городском особняке, пишет, что Рэйнер тоже нас ждёт.
– Хочешь поехать? – голос Лэйтона звучит ровно, но я без труда улавливаю в нём опасливые ноты.
– Неа, – морщу нос и мотаю головой. – Полгода назад ездили! В столице так шумно, грязно, и вся эта суета, брррр! Никуда я не хочу! И видеть никого не хочу. Только вас.
Не замечаю, как Лэйтон успевает приблизиться. Чувствую его ласкающее поглаживание по спине и быстрый поцелуй в макушку.
– И я, – соглашается он.
– А у тебя? Какие новости? – спрашиваю в ответ.
– Кристиан женился.
– О, нет! – выдыхаю я испуганно и задираю голову. – Ты сильно расстроился?
– А смысл? – пожимает плечами Лэйтон. – Я сам его отпустил. Уже тогда знал, что насовсем.
Вспоминаю, как уезжал Кристиан. Это случилось на следующий же день после возвращения генерала Файерстоуна и их с Ангелиной отъезда. Забавно было видеть, как дерзкая блондинка мигом притихла в присутствии мужа. Какими влюблёнными глазами на него смотрела. Как и он, хотя заметно было, что привык держать чувства в себе.
Но сейчас не о них. А о Кристиане, который на следующее же утро спустился к завтраку в дорожной одежде и с чемоданом. В то утро они с Лэйтоном долго разговаривали наедине за закрытыми дверями кабинета. А потом Кристиан обнял меня, прошептав на ухо «береги отца» и уехал.
Я знала, чего стоило Лэйтону отпустить сына, позволить тому жить «неправильной» жизнью и идти «неправильной» дорогой, хотя и своей. Знала и очень гордилась тем, что муж нашёл в себе силы сделать это. И вот теперь Кристиан женился. И что-то мне подсказывало, что последняя тонкая ниточка надежды на его возвращение домой оборвалась.
Лэйтон.
Лежу в кровати, закинув руки за голову и прикрыв глаза. Чувствую лёгкое движение сбоку – Элира пристраивается мне на грудь и водит по ней пальчиками.
– Уложила? – спрашиваю тихо, высвобождая руку и приобнимая жену.
– Да! – шепчет она в ответ. – Накормила, сменила пелёнки и уложила! Надеюсь, этот вреднуля проспит до утра! Весь в тебя!
– Не выдумывай, – ворчу в ответ. – Если бы ты не упиралась и взяла кормилицу и няню…
Поцелуй жены заставляет заткнуться.
– Я сама его выкормлю, – шепчет она мне в губы. – И не стану ни с кем делить, сколько можно повторять?
Пропускаю сквозь пальцы её мягкие волосы, слегка оттягивая назад у затылка.
Группируюсь и подминаю её под себя, оказываясь сверху и забирая инициативу.
Сплетаю пальцы с пальчиками жены и блокирую её руки:
– Собственница, значит? Ну-ну.
– Ммм, – соглашается она, прикусывая пухлую нижнюю губу, отчего у меня тут же простреливает в паху.
– Кстати! – распахивает глаза Элира. – Новое платье Леи исчезло! Как сквозь землю провалилось! Слуги не сознаются!
– Какое? – спрашиваю, целуя шею и грудь жены, одуряюще пахнущие цветами и молоком. – Бордовое с чёрным кружевом и золотыми пуговицами?
– Да! – радостно соглашается Элира, пытаясь приподняться. – Ты его видел?
Видел ли я это безвкусное уродство, в котором дочь была на ужине – благо, что без гостей – разумеется. Наденет ли Лея его когда-нибудь снова? Нет. Работает ли ещё лавка того, кто его сшил? Нет. Его убедительно попросили переехать подальше, в Пимар, и даже помогли с поиском подходящего помещения.