Оба эльфа пытались меня отговорить значительно настойчивей, чем Киргам. Я знала, что о видении они слышали. Но, видимо, посчитали распространившийся в мгновение ока слух простыми россказнями упрямой женщины. Я пригрозила, что оставлю их в Вороне, а в спутники возьму кого-нибудь из людей.
— Мне даже не придется приказывать. Добровольцев найдется много, — кивком указав на издалека наблюдающих за нашим разговором во дворе у конюшен людских воинов, сказала я.
Эльфы смутились. Они понимали, я теряю на них время только потому, что каждый из телохранителей в бою легко одолеет десяток людей. И догадывались, терпение мое не безгранично, я могу действительно взять людей-охранников.
— Госпожа, — легко поклонился Колесар. — Нам нужно десять минут на сборы.
И десять минут прошли. Я поглаживала шелковистую шею верной Альрии, смотрела, как конюший выводит коней Колесара и Илиора. Во дворе появился Колесар. Он отослал конюшего, прикрепил седельные сумки и, проверяя подпругу, окликнул меня.
— Госпожа, может, все же останетесь в замке?
Я отрицательно покачала головой. Воин вздохнул и помог мне сесть в седло. Сам легко взлетел на своего коня, принял из рук подоспевшего Илиора дополнительные стрелы. Телохранители мужа обменялись хмурыми взглядами. Илиор, качая головой, подошел к своему коню, одним движением оказался в седле, тронув поводья, подъехал ко мне ближе.
— Леди Мирэль, одумайтесь, — попросил он. — Вы знаете, мы примем любое Ваше решение, но прошу. Одумайтесь. Не Вам участвовать в войне. Не Вам.
— Илиор, и я прошу. Хватит. Я еду туда, я должна быть там, — ответ прозвучал резче, чем хотелось. Но мне эти уговоры уже стояли костью поперек горла.
Эльф снова покачал головой, удивляясь моему упрямству, но больше убеждать не пытался.
До лагеря доехали глубокой ночью, но без приключений. Постовые гоблины узнали меня и пропустили без вопросов. Палатки командования, расположенные в центре лагеря, нашли сразу. Я безошибочно выбрала из полудюжины ту, в которой ночевал Нэймар. Меня тянуло к любимому, будто я держала в руке бирюзовый кристалл с частичкой магии ведара, и кристалл направлял меня, проводя сквозь множество тусклых теней к единственному золотому источнику света.
Увидев спящего герцога в щель откинутого полога палатки, провожавшие меня телохранители мужа поклонились мне и ушли обустраиваться на ночлег. Стараясь не разбудить Нэймара, я проскользнула в палатку. Следом за мной в палатку прокрался Тирей и лег у входа. Я огляделась. Было довольно светло, в изголовье единственной кровати стоял зажженный светильник, в ногах лежала стопка сложенных одеял. У другой стены лежали какие-то сумки. Я осторожно сняла доспех, отцепила меч и присела на одеяла, глядя на спящего мужа, пытаясь придумать, что скажу ему утром. Нэймар повернулся во сне, нахмурился, потому что свет упал ему на лицо. Я тихо встала, передвинула светильник, чтобы не мешал мужу спать.
— Мирэль, — сиплым спросонок голосом, позвал Нэймар. Он не был удивлен тем, что видит меня, просто поманил рукой. — Иди сюда.
Я подошла. Муж сдвинулся на кровати и откинул одеяло, приглашая лечь рядом. Так я и сделала, прижавшись к любимому. Он заботливо укрыл меня, обнял. Нежно поцеловал, спрятал лицо между моим плечом и подушкой и, еще раз прошептав мое имя, заснул. Через несколько минут заснула и я.
Проснулась я рано, еще даже не светало. Нежась в объятиях спящего мужа, прислушивалась к звукам сонного лагеря, время от времени задремывая. Разбудило меня рычание Тирея, предостерегавшего нежданного посетителя, судя по обуви, Келиара, пытавшегося зайти в палатку, от этого необдуманного шага. Такое рычание было настолько обыденным и естественным, что Нэймар и не подумал вставать и, крепче прижав меня к себе, вздохнул:
— Все в порядке, Тирей. Свои.
И только тогда, осознав несоответствие реальности и своих представлений о ней, резко сел на постели, чудом не сбросив меня на пол.
— Мирэль, — выдавил Нэймар, не веря своим глазам.
— Что ты здесь делаешь? — подходя ближе, выпалил Келиар.
Я открыла рот, чтобы попытаться хоть что-то объяснить, но мои слова его не интересовали.
— Что за женщины пошли? О, небо! Мирэль, ты хоть бы пробовала думать! — бушевал он. — Тебе муж ясно сказал дома сидеть! О чем ты думала, когда ехала сюда? О чем? — Келиар сверкнул глазами. — А Киргам хорош. Испепелю к демонам. Не посмотрю, что родственник. Его зачем попросили? Зачем?
— Отец, — голос мужа показался куском льда на фоне жарких волн возмущения Келиара. — Оставь нас, пожалуйста.
Лорд не стал возражать, резко развернувшись, выскочил из палатки. Думаю, он пожалел, что нечем хлопнуть. Я бы пожалела. Нэймар встал и принялся ходить взад-вперед, пытаясь собраться с мыслями. Я села на край кровати и смиренно ждала слов мужа. Я ожидала, что он рассердится, будет упрекать меня, как Келиар только что. Но Нэймар воспринял мое появление с бессильной обреченностью, словно сбылись его худшие опасения.
— Почему ты здесь? — остановившись передо мной и вглядываясь в глаза, начал Нэймар.
— Мое место рядом с тобой. И ты знаешь это, почувствовал, когда мы расставались.
Он невесело, но ласково улыбнулся.
— Мирэль, мы не можем позволить себе действовать так, как диктуют чувства. Даже если очень хочется. Ты уедешь сегодня же обратно. Так будет лучше.
— Нет, — я отрицательно покачала головой. — Никакая сила не заставит меня сделать это.
Он вздохнул, подошел ближе, встал передо мной на колени, взял руки в свои ладони.
— Я прошу тебя, — заглядывая в глаза, сказал он. — Прошу. Заклинаю. Возвращайся в Ворон. Я не переживу, если с тобой, с вами что-нибудь случится. А там ты будешь в безопасности.
— Нэймар, и я тебя прошу, взгляни на все трезво. Дело не в том, что ты, я или кто другой считают правильным, а в том, что правильным является.
Он недоуменно нахмурился, но не перебивал.
— Ты много раз уезжал по делам герцогства, много раз оставлял меня в замке. Я же не мчалась за тобой?
— Нет, конечно, — все еще не понимая, к чему я веду, ответил Нэймар.
— Потому что ни одно из расставаний не было таким…
— Болезненным, — выдохнул он, заканчивая мою фразу.
Я улыбнулась, соскользнула с кровати и тоже встала на колени напротив мужа.
— Скажи честно, ты ведь чувствовал, что это было неправильно?
— Да, — тихо шепнул Нэймар. Но главное за него сказали глаза, на мгновение отразившие те же горечь и боль, что я видела во взгляде любимого вчера. Нэймар привлек меня к себе, обнял. — Теперь я знаю, это мне не приснилось. Ты действительно появилась в палатке, но тогда я подумал: 'Прекрасный сон. Правильный, так должно быть'.
— Почему же ты так настойчиво меня гонишь, зная, что неправ? — не удержалась я, хоть и знала ответ на этот вопрос.
— Я боюсь тебя потерять, — не раздумывая, сказал любимый.
— И я больше всего на свете боюсь лишиться тебя, — призналась я. — Именно поэтому никуда не уеду. Не переживай, я не полезу в бой, не стану путаться под ногами. Просто буду заниматься ранеными. Не стану подвергать себя опасности и геройствовать. Но тебя не оставлю.
— И я очень этому рад, — весело откликнулся Нэймар. — Ну и пусть говорят, что я — ослепленный любовью глупец.
— Пусть, — легко согласилась я. — Обо мне мнение не хуже.
Он рассмеялся:
— Это точно. Если до твоего сегодняшнего появления еще могли быть сомнения, то теперь им места нет, — Нэймар отстранился, заглянул в глаза. — Ты удивительна, моя единственная. Я счастлив с тобой так, как и представить не мог.
— И я счастлива. С тобой и только с тобой.
Он легко погладил щеку тыльной стороной пальцев, скользнул к подбородку, чуть придержав лицо, поцеловал. Пробыв в разлуке с любимым меньше суток, я истосковалась по жару его губ, по уверенным оберегающим объятиям, по спрятанной за нежностью затаенной силе движений…
— Нам пора, — пробормотал Нэймар, прижимаясь лбом к моему лбу. — Пойдем. Думаю, отец уже всех переполошил.
Муж оказался прав. В этом мы убедились, едва выйдя из палатки. На небольшом пятачке между палатками командования стояли Леньор и Келиар, выплескивающие все свое возмущение моим поведением на удивительно спокойного Беро. Йолла, увидев Тирея, подозвала его и, что-то в полголоса говоря растерянному Баркему, принялась ерошить белый мех пса. Тирей млел от восторга, размахивая хвостом. Владыка вместе с лордом Кадруимом устроили допрос моим телохранителям. Колесар и Илиор казались неуверенными, явно оправдывались, нервно поглядывая в нашу сторону. Повернув голову, Владыка окинул меня внимательным и лишь самую малость удивленным взглядом, что-то тихо сказал Посланнику и направился ко мне. Я боялась Владыку, этого чужого, незнакомого, отстраненного эльфа, излучавшего мощь и магическую силу. Под его пронизывающим насквозь холодным взглядом я на время забыла, как дышать. У меня дрожали руки, подгибались колени, если бы не обнимающий меня Нэймар, я наверняка упала бы. В этот раз даже успокаивающее присутствие любимого не спасало, не защищало меня от надвигающейся бури. У меня сердце ушло в пятки, из головы выветрились все мысли, кроме страха. Я знала, Повелитель правильно считал меня непредсказуемой в критической ситуации, а потому опасной для себя и окружающих. Я не умела справляться с навалившейся на меня магией и могла случайно сделать то, чем пугала Йолла, — уничтожить жизнь вокруг себя. Случайно. И ему было все равно, что я считала правильным, что было правильным для Нэймара. Он должен был заботиться о большинстве. Поэтому я не сомневалась, Владыка меня немедленно отправит в Ворон.
— Леди Мирэль, — услышала я сквозь гул ударов колотящегося сердца. Повелитель указал на ближайшую палатку: — Прошу Вас, нам нужно поговорить.
Я, почти не соображая, что делаю, вложила дрожащую руку в протянутую ладонь Правителя, вцепилась в нее, боясь упасть. Муж выпустил меня из объятий, вынужденно оставляя одну. Несколько шагов, высокий и чужой эльф, уже даже внешне почти не похожий на лорда Эхдруима, откидывает в сторону полог, приглашая войти в полумрак палатки.