— Договорились! Куплю тебе твоих любимых конфет «Красная шапочка».
— Спасибо. До встречи.
Встреча оказалась совсем не радостной. Алевтина пришла на станцию чуть раньше, чтобы не пропустить приход электрички, к ней сразу подошли двое мужчин, схватили за руки и затолкали в машину.
Алевтина прижала рюкзак к груди, пытаясь рассмотреть похитителей.
— Что там у вас в рюкзачке? Можно полюбопытствовать? — попросил мужчина справа.
Она еще сильней прижала рюкзак к себе и спросила:
— Кто вы? Что вообще происходит, вы можете мне сказать?
— Обязательно. Но сначала проверим, нет ли у вас холодного оружия, — и он дернул рюкзак девушки на себя.
Вытряхнув содержимое себе на колени, он разочарованно хмыкнул: там оказались только упаковка жевательной резины, заколка для волос и кнопочный мобильный телефон.
— Было бы что беречь!
Он отдал это Алевтине вместе с рюкзаком и отвернулся к окну.
Девушка сначала решила, что это дружки Ярослава, и уже мысленно попрощалась с жизнью, но пока они ехали в полной тишине в сторону Москвы, она догадалась, что они, скорее всего, к Ярославу отношения не имеют: они не оскорбляли ее, не запугивали, не обижали.
Еще она не сразу поняла, что Оксана ее подставила, и переживала, что подруга приедет на вокзал, а ее там не будет. Вообще версий за те два часа, которые она провела в машине, у нее было миллион: от похищения до глупой случайности. Да, такая версия тоже была: они узнают, кто она и что у нее ничего нет, и отпустят.
Но когда они приехали в милицейский участок и ее завели в кабинет, где сидели два оперуполномоченных, она поняла, что случайностей тут быть не может, тем более когда к ней обратились по имени-отчеству:
— Ну, что, Алевтина Евгеньевна, как прошла поездка? Не укачало?
Девушка испуганно замотала головой и спросила:
— Что-то случилось?
— А откуда вы знаете, что случилось?
— Иначе зачем меня сюда из Твери везти?
— И то верно. Да вы присаживайтесь!
Сотрудников было двое: один среднего возраста, худой, с глубокими впалыми щеками, которые придавали ему болезненное выражение лица, и второй помоложе, потолще, с узкими глазами и бородой.
— Расскажите нам, Алевтина Евгеньевна, почему вы из дома сбежали? — спросил первый.
— Мне исполнилось восемнадцать, вот я и ушла, — спокойно ответила девушка.
— А что так? Плохо жилось? Лососем не кормили? — допытывал худой.
— Кормили. Но захотелось взрослой жизни.
— И поэтому вы сразу в Тверь уехали? Там взрослая жизнь у всех начинается, да?
Алевтина молчала. Рассказывать про Ярослава она не хотела. И так это был враг номер один, зачем еще обострять отношения?
— Откуда у вас синяки на лице? Вас кто-то обидел? — спросил худой.
— Упала. Ударилась.
— Проснулась — гипс?
Девушка устало вздохнула. Что им нужно от нее? Неужели заставят возвратиться домой? Нет, они не имеют право этого делать, она уже совершеннолетняя!
— Ладно, приступим к делу. Расскажите нам, пожалуйста, чем вы занимались девятого мая?
Алевтина рассеяно посмотрела сначала на худого, потом на бородатого.
— Девятого мая? — переспросила шепотом. — Ничем не занималась… лежала на диване, смотрела парад и праздничный концерт, который проходил… в Лужниках…
— И кто же там пел? — спросил худой и почесал щеку.
— Многие… артисты…
— Ну назовите, кого запомнили.
— Лев Лещенко.
— Ну этот-то поет на всех концертах. Еще кто? Кто понравился?
У нее во рту пересохло, и она сглотнула:
— «Снегири»…
— Понятно… спать когда легли?
— Сразу как концерт закончился…
— Это во сколько?
— В полночь.
Худой встал со стола и начал прогуливаться по комнате:
— И вы легли в постельку и уснули?
— Да.
— А постелька эта где находится, можно полюбопытствовать?
— В Твери… в Морозовском городке, в квартире Греты Львовны.
Худой посмотрел на бородатого, и тот еле заметно хмыкнул и впервые включился в беседу:
— Как вы там оказались? Откуда знаете Грету Львовну?
— Познакомилась в электричке, она пригласила к себе.
— Кроме вас, еще кто-то смотрел праздничный концерт? — два последних слова худой произнес четко и по слогам.
— Да. Соседи Греты Львовны. Их пять человек было…
— Ладно. Давайте начнем сначала, — бородач придвинул к себе чистый лист бумаги. — Нам известно, что Ярослав Степанович Зарубин изнасиловал вас накануне праздника. Вы подтверждаете эти сведения?
— Нет! — заявила Алевтина и гордо подняла подбородок.
— А почему вы его выгораживаете? Зачем? Вам бы не хотелось, чтобы он понес наказание и сел за решетку?
Алевтина точно понимала, что бородач сейчас провоцирует ее, ему зачем-то надо затащить за решетку Ярослава. Только Алевтина не хотела иметь к этому отношения. Она не верила в «родную милицию, которая меня бережет» и в справедливость и меньше всего мечтала нажить себе врага в лице приемного отца. Даже если его сейчас и засадят, рано или поздно Тамара его вытащит, и вот тогда у него будет достаточно причин для мести. А Алевтина давно мечтала начать новую жизнь, поэтому она опять с вызовом посмотрела на бородача и сказала:
— Если у вас есть за что сажать его за решетку — сажайте. Мне он ничего плохого не сделал!
— А три дня и три ночи в подвале он что делал? Гладил тебя по головке?
В тот момент Алевтина уже была уверена, что Ярослава в чем-то подловили и ее показаниями хотят засадить его.
В кабинет постучали, показалась чья-то голова и худой вышел в коридор. Бородач стих, начал перебирать бумаги на столе, и Алевтина сделала вывод, что без худого он не намерен вести допрос. Воспользовавшись тишиной, она попыталась проанализировать ситуацию и сначала пришла к версии, что девочки — Оля и Наташа — могли доложить на Ярослава. Но ее тут же осенила и вторая, верная версия — Оксана! Вот кто им все рассказал и даже довел до Твери. Только ее лучшая подруга знала, где она находится.
В кабинет зашел худой и сразу поинтересовался:
— Не надумала еще сотрудничать с нами?
Бородач строго посмотрел на девушку и сказал:
— Не хочет. Желает посидеть за решеточкой, подумать над своим поведением.
Алевтина не хотела верить, что они серьезно говорят об этом. Ведь даже если и предположить, что Ярослава задержали за насилие, то зачем и почему следователям надо наказывать потерпевших? Или это было запугивание? Да, конечно, они всеми силами пытаются ее запугать и выбить признание об изнасиловании. Только вот Алевтина не станет этого делать!
Девушка гордо поднялась и сказала:
— Да, желаю посидеть за решеточкой!
Бородач зло рассмеялся.
— Присядь! Сначала подпишешь протокол. Только подумай хорошенько. Чистосердечное признание смягчает наказание. Слышала такую пословицу? Можем по-быстрому побои снять, показания твоих подруг к делу пришить и уже не такой срок получишь. А, Алевтина Евгеньевна, что скажешь?
— Какой срок? За что? — девушка понимала, что ей лучше придерживаться заранее продуманной тактики, но не сдержалась, вскочила и крикнула: — Что вы себе позволяете? На каком основании вы меня задержали?
Худой хмыкнул. Бородач достал из папки фотографии и кинул на стол, чтобы Алевтина на них посмотрела.
Девушка взяла в руки первое фото и не сразу поняла, что изображено: какие-то обгорелые бревна, сухая трава, покосившаяся крыша.
— Что это? — спокойно спросила она у бородача.
Оба опера бросили на нее взгляд, полный презрения.
— Домик твой, в котором ты с двенадцати лет жила, а потом подожгла.
Алевтина схватила вторую фотографию и стала всматриваться в нее. Затем замотала головой:
— Я не понимаю вас!
— Ничего, посидишь пару суток — сразу все вспомнишь, — ответил ей худой и спросил у бородача. — Может, ее в Печатники оформим? Там ей больше понравится, мне та-а-а-к кажется.
— Оформим. Обязательно! А пока пусть тут подумает. На вот, подпиши, — он швырнул в ее сторону лист бумаги.
— Не буду я ничего подписывать, понятно? Ничего!
— Понятно.
Он встал и вышел из кабинета. Через минуту вернулся с охранником, который попросил Алевтину следовать за ним.
Девушка бросила фото на стол и спросила:
— Когда это произошло? Девятого мая? Вы же меня про этот день спрашивали? Так вот, у меня есть алиби! Шесть человек! — она уже кричала. — У меня есть шесть свидетелей, которые были со мной в этот день. Вы не имеете права меня арестовывать! У меня есть алиби! Я требую адвоката!
— А вот и голос прорезался. Про права вспомнила. Это хорошо. Посиди и вспомни, как поджигала родной дом, а там и поговорим. Уводи! — кивнул худой охраннику.
Электричка на перрон «Пролетарки» подошла вовремя. Людской поток повалил из поезда. В этом водовороте оказались Оксана и двое мужчин в штатском.
Оксана огляделась в поисках Алевтины, но один из мужчин взял ее за локоть и сказал:
— Все, возвращайтесь в Москву и никуда не уезжайте. Вы нужны нам будете для показаний. Телефон всегда держите при себе и не отключайте. Все понятно?
— А Алевтина? Где она?
— Все, без разговоров. Садитесь в поезд и возвращайтесь в Москву.
— Можно мне хоть пообедать? Я в буфет загляну.
Мужчина отпустил ее, подошел к напарнику, они пошептались и направились к билетной кассе.
Оксана воспользовалась ситуацией и медленно пошла в противоположном направлении.
Еще через минуту она перешла дорогу и побежала к старым кирпичным зданиям. Остановив одного из прохожих, она спросила:
— Морозовский городок где находится?
Парень указал на красные кирпичные здания, и девушка побежала к ним. Совсем некстати пошел дождь, заливая неровные дороги лужами и перемешивая землю в липкую грязь. Прохожих не было. Только разрушенные опустевшие дома. Оксана, ежась от холода, побежала вперед по каким-то жутким затворкам и, увидев впереди женщину с ведром, обрадовалась и рванула ей на встречу.