коснулась ладонью рта, а потом сжала ее в кулак. «Спрятать слова и мысли от злых ушей» — значил этот жест.
«Фретт не такой уж и плохой, как казалось сначала, его можно понять и к нему можно привыкнуть» — пронеслось в голове герцогини, которая в глубине души уже почти простила мужа. Лишь гордость и извечная злобная зависть к чьей-то чужой, иной судьбе не позволяли Энви признать это. А еще, Фретту нужно было сделать один шаг, совершить нечто такое, что помогло бы его жене помириться с ним…
Охотники миновали лес и выехали в поле. Там растянулись длинной цепью. Не желая, чтобы Карагешь пустилась в карьер, Энви все время придерживала лошадь, не давая ей скакать в полную силу. Вскоре герцогиня отстала. Она не торопилась нагонять остальных, зная, что добравшись до противоположного конца поля, охотники углубятся в рощу, поднимут там зайцев и погонят их с собаками через поле обратно. Так происходило не первый раз, поэтому герцогиня решила остановиться и подождать, пока Фретт и остальные выдвинутся в обратном направлении.
Остановившись в тени раскидистой ели, Энви зажмурила глаза, подставив лицо озорному полевому ветру, уже теплому, почти летнему. Позади нее что-то шевельнулась — герцогиня отчетливо расслышала удар подковы о камень. Она обернулась.
Позади, окруженная плотным еловым сумраком вырисовывалась бледная фигура всадника… вернее всадницы…
— Айви? Что ты здесь делаешь? — Энви чуть в седле не подпрыгнула от неожиданности.
Это действительно была сестра, и как она оказалась здесь, в лесах Тэсса, герцогиня не могла даже предположить. Айви выглядела странно, если не сказать страшно. Ее лицо осунулось, черты заострились, а кожа стала почти прозрачной, тонкой, бледной, с проступившими из глубины сизыми тенями. Ее глаза помутнели, подернулись какой-то странной золотой поволокой, стали безумными, дикими, чужими.
— Айви! Что с тобой. Как ты оказалась здесь? — снова спросила Энви, направляя лошадь к сестре.
— Иди за мной, скорее. Нет времени объяснять, — прозвучало в ответ.
Голос Айви тоже изменился, стал каким-то скрипучим, больным, надтреснутым.
— Куда? — Энви потянулась, чтобы коснуться руки сестры, но та отдернулась и, резко развернув лошадь, поскакала прочь. — Айви, постой подожди….
Сестра будто не слышала, ее бледная фигура замелькала в густой чаще, и Энви направила Карагешь следом за ней.
Доскакав до реки, Айви остановилась и спешилась. Энви сделала то же самое и поспешила к сестре. Та больше не бежала, даже позволила взять себя за руку, но рука эта оказалась холодной, будто мертвой.
— Зачем мы здесь, Айви? — герцогиня взволнованно встряхнула сестру за плечи. — Что за тайны? Что за спешка?
Та не ответила, настойчиво вырвавшись из объятий, посмотрела с берега вниз, туда, где рядом с темными водами реки Чернолики громоздились под крутым берегом замшелые валуны. Между ними, как зев притаившегося чудища, виднелась черная дыра, ведущая вглубь земли.
Вновь глянув в глаза сестры, герцогиня заметила, как они прояснились на миг и расширились, то ли от удивления, то ли от страха:
— Ты должна пойти со мной, Энви, пожалуйста! Это очень, очень важно…
— Хорошо, веди, — решительно кивнула Энви и, доверившись сестре, спустилась следом за ней под берег.
Вдвоем они перебрались через камни и спрыгнули в темный провал подземной пещеры.
Слабые лучи света, протянувшиеся через проем входа, выхватили из мрака известняковые отесанные стены забытой каменоломни. Когда-то здесь добывали известняк для строительства и сплавляли его вниз по реке. Каменоломни давно забросили, их затопило водой и наполовину занесло песком. Где-то внутри, за обвалившимися потолками и путаными переходами сгинули вагонетки и рельсы, деревянные опоры почти все рассыпались, превратившись в труху. Несколько основных проходов не пострадали от времени, и по одному из них, запалив на кончиках пальцев колдовские зеленые огни, двинулась Айви.
Энви, доверившись, отправилась следом. Они прошли несколько шагов и Айви обернулась. На лице ее блуждала странная, полубезумная улыбка, а глаза, будто впитав подступающую тьму, выглядели теперь как черные провалы. В тот же миг слабый свет погас. Энви вздрогнула, оказавшись в кромешном мраке, но испугаться не успела — удар по голове заставил ее потерять сознание и упасть на шершавый пол подземного перехода.
***
Когда Айви исчезла, барон Грегоф сбился с ног. Он не мог спокойно есть и спать, пытаясь отыскать любимую дочь. Поиски не увенчались результатом, но Грегоф не собирался сдаваться. Он не спал и не ел уже несколько дней, днем и ночью метался по окрестным полям и лесам. Весь отряд королевских рэйнджеров Эдиншира был брошен на поиски, но все было тщетно.
В глубине души Грегоф понимал, что пропажа его дочери не случайна. Барон знал: есть в его жизни долги, за которые он еще не расплатился сполна…. Давно это было. Давно. Но даже давние «благодетели» имеют привычку возвращаться за расплатой…
Много лет назад во времена завоевательных войн, когда Союз расширял свои границы юг, молодой Грегоф дошел со своими воинами до побережья Мрачного моря. В краю непроходимых южных лесов и отвесных скал, он наткнулся на храм богини Хоу. Хоу никогда не жаловали в Союзе, но здесь, в этих диких, малонаселенных местах ее почитали и называли «благодатной». К подобным сомнительным культам Грегоф всегда относился скептически, но там, на Мрачном побережье, он впервые узрел божественную «благодать» воочию.
Отряд барона завяз в непроходимом болоте. Уставшие воины выбились из сил, кони по брюхо вязли в грязной жиже, путались ногами в древесных корнях и обрывках лиан. Люди пали духом, а вдобавок ко всему из лесных дебрей выбрались им навстречу невиданные монстры — исполинские трехголовые крысы, укрытые непробиваемой чешуей. Грегоф понял, что шансов спастись нет, но судьбоносный случай изменил все…
Почти все соратники Грегофа пали в неравной битве, когда из тьмы чужого, враждебного леса на помощь к ним явились воины Хоу. Они вступили в бой, и все монстры пали. Так Грегоф попал в тайный храм Костеногой Богини и, пораженный силой ее адептов, решил просить о Хоу о милости.
В молодости многие хотят славы, и готовы платить за нее несоразмерную цену. Тогда Грегоф не думал о расплате. Одержимый мечтой о славных победах, он готов был отдать богине все, что угодно, и стоя посреди храма, в кольце огнеглазых вытянутых черепов, принимал силу, ликуя в предвкушении будущих подвигов. Тогда один из черепов заговорил с бароном и сказал ему, что за помощь богиня потребует плату — она заберет себе всю отведенную ему небом любовь: и никто больше в жизни его не полюбит, и все, кого полюбит он будут обречены на страдания и беды…
Грегоф содрогнулся, воспоминания восстали из памяти слишком живо и столь ясно, что, казалось, будто можно вернуть все назад, но неумолимое время уже запечатало страницы прошлого, раз и навсегда…
Впереди залаяла собака, потом заскулила и завыла страшным голосом, вскинув голову к небу. Грегоф тронул коня, но тот уперся и фыркнул тревожно. На мягкой влажной земле темнел отчетливый отпечаток могучей лапы. С содроганием сердца барон уставился на него и прошептал сам себе ошарашено:
— Так это ты? Значит, ты не погиб и вернулся за расплатой, Золотоглазый…
***
Когда Энви очнулась, вокруг по-прежнему было темно. Герцогиня ничего не видела, лежала на животе, ощущая под пальцами теплый камень. Сухой воздух пах металлом, а где-то рядом едва слышно плескалась вода. Стараясь не дышать, Энви медленно села, надеясь, что глаза смогут привыкнуть к темноте. Напряженно прислушиваясь к тишине, она принялась ощупывать пространство вокруг себя, насколько хватало длины рук.
Каменный пол, мрак, вода, затхлый воздух — Энви с ужасом осознала, что находится в пещере до сих пор, и от этого ей стало невообразимо страшно.
Во мраке что-то двинулась. Энви тут же замерла — совсем рядом находилось огромное существо. Оно вздохнуло, подняв ветер. Воздушные массы колыхнулись тяжело, а по невидимым стенам прошла волна дрожи.
— Кто здесь? — собравшись духом спросила Энви, пяля глаза в темноту.
— Зажги свет, Айви, — раздалось откуда-то сверху, — позволь мне поздороваться с нашей гостьей лично.
Спустя миг напротив Энви заискрило зеленым, а потом в воздухе повис светящийся комок. Тусклый свет вырвал из мрака Айви. Энви содрогнулась, увидев сестру. Теперь ее лицо выглядело еще более бесцветным и мертвым, чем прежде. Глаза, затопленные чернотой, смотрели пусто и безумно.
— Что происходит, Айви? — с надеждой спросила герцогиня, понимая, что ответ она вряд ли получит.
Сестра молчала, продолжая бессмысленно таращиться перед собой.
— Она не ответит, — раздалось в ответ.
В слабом зеленом освещении двинулась тень, встала подле Айви. Энви разглядела очертания укрытой плащом человеческой фигуры, тут же спросила резко:
— Кто ты и что тебе нужно от нас?
Неясная тень двинулась, расплавленным золотом блеснули из-под капюшона горящие глаза.
— Я — Гвенделайн, последний дракон из рода Шести Ветров.
— Зачем мы тебе? — спросила Энви, пытаясь выдержать страшный взгляд своего таинственного пленителя.
— Я жажду мести, — ответил тот, и голос его стал похожим на шипение змеи.
— За что ты собрался мстить мне? Какое зло я тебе причинила?
— Не ты, глупышка, во всем виноваты твои отец и муж. Опьяненные жаждой уважения и славы, они убили моих братьев Кэролайна и Теодориса, а меня, поверженного и израненного оставили умирать там, в Снежногорье…
— Твои братья держали в страхе весь Союз и никого не щадили, — глаза Энви полыхнули гневом. — Крестьяне Тэсса умоляли Фретта защитить их, а отец помог ему…
— Твой отец был сильным драконоборцем, и чтобы истреблять великих зверей он даже продал душу Хоу.
— Мой отец, славный воин и уважаемый человек, он спас множество людей от ваших клыков… — вступилась за барона Энви, но Гвенделайн тут же зло оборвал ее пылкую речь.