– Матвеева, ты чего? – Наклоняется к ней Стас.
– Мне стало плохо, – стонет она.
Никита заботливо подхватывает ее за талию:
– Сейчас отвезу тебя домой, только больше не плачь.
– Я все испортила… – стонет она, размазывая тушь по щекам.
– Можешь идти?
– Нет, мне нужно посидеть. Или полежать…
– Хочешь, понесу тебя на руках?
– Нет! – Резко отстраняется она. – Ты…
Ее взгляд брезгливо скользит по его одежде.
– Ах, да, моя футболка. – Оглядывает себя Никита. – И джинсы…
– В чем это ты? – Морщит нос Стас.
– Ее укачало. – Вздыхает Высоцкий.
Я отворачиваюсь в попытке сдержать смех. Не хочу, чтобы мою реакцию ошибочно приняли за злорадство. Но мне реально смешно оттого, что мой лучший друг уже второй раз в жизни попадает в такую ситуацию. Вспоминая, как меня стошнило на танцах прямо на его туфли, я беззвучно хихикаю.
«Черт, да я ужасный человек!»
– Пойдем, отвезу тебя домой. – Слышится его голос.
– От тебя пахнет. – Капризничает Матвеева. – Там вроде был фонтан…
– Ребят, если мы можем чем-то помочь… – Вступает Стас.
– Нет, разберемся. – Раздраженно бросает Никита.
Сделав вдох и выдох, я оборачиваюсь.
Мы с Высоцким встречаемся взглядами. Мгновение просто таращимся друг на друга, и я ощущаю, как пылают мои губы после поцелуев. Наверное, он тоже это видит. Но мне не должно быть стыдно: Никита здесь на свидании с Полиной.
– А мы еще прогуляемся, – говорит Стас.
Сначала я даже не понимаю, что речь идет о нас с ним, но в следующее мгновение Кощеев подходит ко мне вплотную и обвивает рукой меня за талию. Клянусь, я вздрагиваю. И напрягаюсь. Часть меня не хочет, чтобы Никита это видел. Часть меня желает с ним объясниться. Но потом я опять напоминаю о том, что он здесь с другой, и я ничего ему не должна. И тогда мне становится легче.
– Я видел там мини-тир, – почти шепчет мне на ухо Стас. – Сбиваешь дротиками двадцать воздушных шаров и получаешь мягкую игрушку. Ты любишь плюшевых мишек? Котиков? Заек? Может, гуся?
Я поднимаю на него взгляд.
– Котик подойдет.
– Идем выигрывать котика. – Улыбается он. – Счастливо, ребят! – Прощается с Высоцким и Матвеевой.
– До завтра, – бросаю я Никите, уходя.
Полина, не отрывая от нас взгляда, по-хозяйски вцепляется в его локоть. Высоцкий лишь кивает мне в ответ. Ощущение легкой недосказанности сопровождает наш уход, и я еще раз вынужденно напоминаю себе, что все складывается, как надо.
Никакого чувства вины.
14.1.
– Сын?
Мама входит в комнату как раз в тот момент, когда я в очередной раз застываю у окна, наблюдая за синей полосой моря на горизонте.
– Да? – Откликаюсь я, но не оборачиваюсь.
– Ты даже не посмотришь на меня, когда я с тобой разговариваю? – Вздыхает она.
Мне приходится повернуться, но делаю я это медленно и неохотно.
– Что происходит, Никит?
У меня ком в горле встает. Как ей объяснить, что происходит?
– Ничего.
– Нет. – Мама подходит и замирает напротив меня. – Что с тобой?
«Что со мной? Да я сам не могу понять, в бешенстве я или в унынии, жив или уже не совсем. А как тут сложить слова в предложения, чтобы открыть ей правду? Особенно, если не очень хочется ни с кем делиться».
– Все в порядке.
«Кроме того, что я отключил телефон, сутки не выходил из комнаты, почти не ел и ни с кем не разговаривал».
– Ты извини, что не пришла на ваше выступление в субботу. – Мнется она. – Пришлось задержаться на работе…
– Мам, я не в обиде, честно. – Мотнув головой, говорю я. – Мне не шесть лет, и фестиваль не утренник. Тебе не обязательно посещать каждое мое выступление на сцене.
– Знаю, но я – твоя мама. – Ее рука ложится на мое плечо. – И я хочу, чтобы ты знал, что я всегда рядом и готова тебя поддержать.
– Я сейчас расплачусь. – Произношу я ехидно.
И это вызывает у нее улыбку.
– Ладно. – Говорит мама, погладив меня по плечу. – А теперь расскажи мне, почему ты так дерьмово выглядишь?
– Дерьмово?
– Да. Хуже, чем дерьмово. Ужасно, отвратительно.
– Не может быть. – Я бросаю взгляд в зеркало.
Мои волосы торчат, как попало, футболка вся в жирных пятнах от пиццы, глаза красные – оттого, что я прошлую ночь почти не спал.
– Тебе нужно помыться, переодеться и прибрать в этом бомжатнике. – С серьезным видом произносит она. – Здесь воняет.
– Это моя комната, мам.
– Она будет ею после уборки, а пока это бомжатник, уж прости.
Я вздыхаю, оглядываясь вокруг. На полу повсюду скомканные черновики песен, стол завален коробками, упаковкой и мусором, на стульях и кровати горы грязной одежды. «Ну, да, я немного запустил себя и свою комнату, слегка выпал из жизни – всего на сутки. Но завтра, наверняка, все вернется на круги своя».
– Хорошо, я приберусь. – Обещаю ей.
– У вас сегодня не будет репетиции? – Мама подбирает с пола мои шорты и вешает на стул.
– Нет, ребята решили, что после фестиваля всем нужен, хотя бы, день отдыха. Репетировать будем завтра.
– И ты проводишь вечер воскресенья дома?
– Ну да. – Пожимаю плечами я.
– А как же та девочка? Почему не зовешь ее гулять?
– Какая девочка? – Настораживаюсь я.
– Полина.
– Откуда ты про нее знаешь? Опять подслушивала наши с Лелей разговоры? – Устало выдыхаю я.
– Самую малость. – Смущенно улыбается мама. – И то случайно. Тонкие стены этого дома во всем виноваты, не я!
– Мама!
– Что? – Таращится она на меня.
– Ничего. – Качаю головой я.
– Так что с Полиной? Как ваше свидание?
– Ты и про свидание знаешь?
– Хе-хе. – Она делает виноватое лицо. – Ладно, сознаюсь! Я сегодня видела Алену и немного расспросила ее.
– Убью ее. – Вздыхаю я.
– Не надо! Я обещала ей, что это останется только между нами!
– Вот уж не думал, что Краснова станет сливать тебе информацию о моей личной жизни.
– Этого и не было. – Заверяет мать. – Просто я случайно увидела, что ее привез какой-то мальчик в субботу вечером. И как раз в это же время ты вернулся домой с настроением тухлой помидорины и больше не выходил из своей комнаты. И я решила, что эти два события как-то связаны, ну и… – Она пожимает плечами. – Мне же нужно было удостовериться, что у девочки в отсутствие отца все хорошо? Я пришла навестить ее и заодно расспросила о тебе.
У меня нет слов. Я застываю с открытым ртом. Не знаю, что сказать. Все это как-то слишком, знаете ли.
– Никит, ты только не кипятись. – Поправив прическу, произносит мама. Делает шаг и, заметив мое напряжение, замирает. – Я просто хотела убедиться, что у вас двоих все хорошо.
– У нас. Все. Хорошо. – Отчеканиваю я. – Довольна?
Она смотрит на меня снизу вверх. Шумно выдыхает и поджимает губы.
– А Полина? – Спрашивает через мгновение.
– Прекрасно. – Злобно отвечаю я. – Мы будем идеальной парой.
– О… – Кивает мама. – Все так плохо? Она тебя отвергла?
У меня глаза лезут из орбит. Моя мать – просто королева гениальных умозаключений.
– Нет. – Стараясь сохранять спокойствие, отвечаю я. – Свидание прошло по плану.
– Но… – Помогает она мне.
– Никаких «но», просто я понял, что не хочу быть с этой девушкой. – Вдруг выдаю я.
Надо признать, чередой ухищрений, но моей матери все-таки удалось вытянуть из меня хоть один честный ответ. И она ударяет в ладоши:
– Так я и знала!
– Что ты знала? – Хмурюсь я, сверля ее взглядом.
– Ничего. – Ангельски хлопает ресницами мама.
– О чем ты? Что ты знала? – Приходится повторить мне.
– Это эффект «А вдруг не…»! – Восклицает она, явно довольная собой.
– Что еще за эффект?
– «А вдруг это не то», «А вдруг мне уготовано что-то другое», «А вдруг это не моя судьба, а моя судьба где-то за поворотом»!
– Мам, я никогда не был вундеркиндом, – кашлянув, говорю я, – мой IQ лишь немногим выше среднего. Ты не могла бы пояснить, что значит этот набор слов?
– Знаешь, почему рушится большое количество длительных отношений и браков? Потому что «А вдруг не…»!
– Причем здесь браки? Мне семнадцать.
– Люди, которые находятся вместе долгое время, проходят множество стадий: интерес, влюбленность, ухаживания, притирки. И в какой-то момент их отношения выходят на так называемое «плато спокойствия»: вроде ничего не происходит, и никакого развития нет. И тогда люди начинают сомневаться, «а вдруг рядом совсем не тот, кто мне предназначен? Вдруг где-то их ждет что-то большее и лучшее». В итоге они отправляются на поиски, рушат эти отношения, а когда осознают, что это была любовь всей их жизни, пытаются все вернуть, но оказывается, что уже слишком поздно. Это и есть эффект «а вдруг не…».
– Хорошо. И какое отношение это имеет ко мне? – Спрашиваю я.
У меня от ее болтовни уже голова кругом идет.
– Самое прямое. – Многозначительно дернув бровями, сообщает мама. – Ты должен был попробовать с этой Полиной, чтобы все понять!
– Боже мой, понять что? – Восклицаю я, хотя, уже догадываюсь, куда она ведет.
– Чтобы понять, что это совсем не то. Их ведь даже сравнивать нельзя!
Вид у мамы – победоносный. Она держится так, словно только что решила сложнейшее уравнение или одержала верх в важной битве. А я даже не знаю, стоит ли мне признать ее правоту или дальше продолжать играть дурачка. Все-таки, как-то это немного неловко: и обсуждать свои амурные дела с матерью, и признавать, что облажался по-крупному.
– Мам, все хватит. – Взмахнув руками, прошу я. – Я понял, куда ты ведешь, и мы не станем об этом говорить.
– Ты собираешься встречаться с этой Полиной? – Она воинственно складывает руки на груди.
Я до сих пор не верю, что мы всерьез это обсуждаем. Да мы практически не разговаривали с ней до этого момента! Какого черта?
– Не знаю. – Отворачиваюсь я.
– Так да или нет?! – Почти орет мама.