– До завтра! – Алена прощается первой и уходит из берлоги еще до того, как я успеваю ей ответить.
Меня это ранит, но вида я не подаю. Сам виноват.
Прибравшись после репетиции, я возвращаюсь домой и застаю мать на кухне. Она быстро смахивает слезы с глаз и прячет бокал с вином в один из ящиков – как будто мне семь лет, и я не успею ничего заметить.
– Привет, – говорю я, застыв на пороге кухни, – ты чего плачешь? Что-то случилось?
– Нет, я не плачу. – Натянув на лицо улыбку, отвечает мама. – Это так. Немного раскисла. Из-за… Андрея и всей этой ситуации, знаешь. Не могу представить, что Аленка может остаться без отца. У нее кроме нас никого больше нет. Ты будешь ужинать?
– Не-а.
– Ну-ка, сядь. – Она подходит ко мне, берет за руку и буквально усаживает за стол. – Чего такой мрачный?
Сама садится напротив.
– Да так.
Ненавижу семейные советы, и мы никогда не практиковали разговоры по душам, поэтому мне неловко. Было бы здорово, если бы она побыстрее отстала. Но мама не так проста и сразу бьет в цель:
– Это из-за Алены?
У меня пересыхает в горле. Пару секунд я мешкаю, но под ее взглядом приходится сдаться.
– Я ее не заслуживаю. – Говорю я, тяжело вздохнув.
– Единственный парень, который заслуживает девушку, так это тот, который считает, что не заслуживает ее. – С улыбкой произносит мама. – Уж поверь мне. – Она берет мои руки в свои. – А теперь расскажи мне все в деталях.
– Ни за что. – Отрезаю я, пытаясь высвободиться.
Но мама держит крепко.
– Все в деталях, Никита Высоцкий. В мельчайших деталях!
Звучит угрожающе.
Похоже, имеет смысл ей подчиниться.
16.2.
Мне хочется провести весь день, спрятавшись с головой под одеяло. А еще лучше сразу несколько столетий. Хочется исчезнуть, стать воздухом, раствориться в небытии, но приходится вставать вместе со звуком будильника, несмотря на то, что полночи я не могла сомкнуть глаз, отрубилась только под утро и в итоге совершенно не выспалась.
Первым делом я проверяю телефон: нет ли вестей от отца, но в сообщениях пусто, пропущенных вызовов тоже не было. «Он обязательно найдется, – в очередной раз твержу я себе, – папа сильный, он непременно выберется к своим и вернется домой». А потом мысли привычно возвращаются к Никите. Я как сквозь сон слышу его смех, слышу голос, вижу его улыбку. Мне нужно перестать думать о нем, перестать вспоминать все, что нас связывает. «Это просто привычка, мы слишком долго были привязаны друг к другу», – уговариваю я себя.
Но не помогает.
На мне его футболка, я спала в ней. В это сложно поверить, но даже после стирки она пахнет Никитой: на ткани еще ощущаются отголоски его парфюма и его собственный запах. У меня щемит в груди, когда я его вдыхаю. А еще я чувствую боль – такую приятную боль, от которой плохо и хорошо одновременно, и это чувство хочется продлить еще и еще.
Я шлепаю босыми ногами на кухню, варю себе крепкий кофе и любуюсь лучами восходящего солнца. Прежде, когда мне бывало тяжело, я могла поговорить с Высоцким, теперь – он причина моих переживаний, и все, что мне остается, это разговаривать с самой собой и пытаться не развалиться на части.
Когда я уже одета и готова к выходу из дома, в дверь стучат, и мое сердце подпрыгивает. «Зачем он пришел? Мы же договаривались, что не будем видеться!» Мне хочется его отругать, но за дверью оказывается его мама.
– Доброе утро, котик, – тетя Марина целует меня в щеку и проходит в дом. – Ну, как ты?
– Держусь. – Отвечаю я.
– Голодом себя не моришь? – Она отправляется на кухню. – Прости, но мне нужно проверить твой холодильник. Если я не буду уверена, что ты нормально питаешься, не смогу спать спокойно.
Только в этот момент я замечаю в ее руках объемную сумку.
– Не голодаю. – С улыбкой говорю я. – Вчера даже готовила ужин. На двоих: все жду, вдруг папа придет.
От этих слов в горле встает тяжелый ком.
– Ох, Алешка. Придет, конечно. Только нужно еще немного подождать. – Она открывает холодильник, оглядывает его критическим взглядом, а затем начинает выкладывать что-то из сумки на его полки.
Я подхожу ближе и вижу, что это запас продуктов и контейнеры с готовой едой.
– Теть Марин, да не надо было. У меня все есть, а чего нет, куплю – деньги еще остались.
– Ничего-ничего, еда лишней не бывает. – Не отвлекаясь, говорит мать Никиты. – Наверняка, забываешь поесть между репетициями и учебой. Один раз обед пропустишь, два раза – ужин, а там незаметно и гастрит подкрадется. Это я своему оболтусу устаю говорить, а уж ты-то должна понимать, ты ведь умная девочка.
Она выпрямляется во весь рост, закрывает дверцу холодильника и оборачивается ко мне. «Какая же она красивая», – думаю я, и меня привычно накрывает теплыми чувствами.
Я вспоминаю, как невольно тянулась к ней в детстве: мне все время хотелось прикоснуться к тете Марине, обнять ее, вдохнуть аромат ее духов. Она никогда не отказывала мне в ласке и всегда была рядом, если нужно было заплести мне косички на праздник, погладить очередное дурацкое платье или костюм белочки на утренник или замазать синяк на лбу тональным кремом.
Я вспоминаю, как любовалась ею и хотела быть похожей на нее, когда вырасту. Тетя Марина всегда пыталась накормить меня, когда я забегала к ним в гости, а это было и через день, и иногда каждый день. Она одевала меня: точнее пыталась подсовывать девчачьи наряды, когда видела, что я не вылезаю из рваных джинсов и потертых шортов, а я принимала их с благодарностью, даже если потом не носила.
Эта женщина, на самом деле, не обязана была уделять мне внимание, но делала многое, чтобы я никогда не чувствовала себя брошенной. Тетя Марина, конечно, не смогла бы заменить мне мать – для этого нужно жить вместе и быть одной семьей, но она делала все, чтобы я не страдала от того, чего лишена.
– Вы сами приготовили для меня? – Спрашиваю я.
– Только сырники и макароны по-флотски. – Легкомысленно отмахивается она. – Мы же не хотим, чтобы ты не слезала несколько суток с унитаза из-за моей стряпни, да? Поэтому большая часть – доставка из кафе и ресторанов.
Я подхожу и заключаю ее в объятия. Еще одно упоминание о ее сыне, и меня опять затопит слезами.
– Если позвонят из каких-нибудь служб, – перебирая пальцами мои волосы, произносит тетя Марина, – дай им мой номер, хорошо? Я скажу, что ты живешь с нами, пока нет Андрея. Если захотят приехать – обязательно позови меня.
– Думаете, они могут меня забрать? – Я отрываюсь и смотрю ей в лицо.
– По закону тебе нельзя быть одной, ты же знаешь. – Отвечает она, с трудом сдерживая слезы. Ее пальцы скользят по моим плечам, заботливо собирая невидимые пылинки. – Но мы этого не допустим, не переживай.
– Хорошо, спасибо. – Я еще раз обнимаю ее.
Уже на пороге она застывает, как будто хочет что-то добавить, но так и не решается. Я и не настаиваю – вдруг это что-то касается ее сына.
– Ладно, мне пора. – Тетя Марина садится в свой автомобиль и машет мне рукой. – Если что, я на связи.
– Пока! – Я посылаю ей воздушный поцелуй и провожаю взглядом.
Задумавшись, не замечаю, как у дома тормозит машина Стаса.
– Хэй! – Приветствует он меня. – Готова?
– Ага. – Чуть не забыла, что мы договорились, что он подвезет меня сегодня до школы. – Я быстро.
Возвращаюсь в дом, надеваю ветровку, беру рюкзак и запираю дверь.
– Это что, была мать Высоцкого? – Спрашивает Стас, когда я подхожу к машине.
Он ждет меня снаружи, готовый открыть дверцу.
– Да. – Отвечаю я, приподняв бровь. – Я уж и забыла, что вы знакомы.
– Уверен, она и не помнит парня, который нагло клеился к ней в баре. – С усмешкой говорит Стас и притягивает меня к себе. – Я немного перебрал в тот день, так что мне стыдно. Иди сюда скорее.
Его взгляд блестит, зрачки расширяются. И мы целуемся. Клянусь, с каждым разом эти поцелуи становятся все более ненасытными и страстными. Такими темпами наши отношения рискуют в самый короткий срок вырваться на новый уровень, к которому я не уверена, что готова.
– Прости, если пугаю тебя. – Заметив, как я вздрагиваю, когда его пальцы впиваются в мои ягодицы, шепчет Стас.
Видно, что ему непросто – он тяжело дышит, буквально заставляя себя оторваться от меня.
– Ты не пугаешь, – касаясь разгоряченных губ пальцами, произношу я.
– Я же вижу. – Он снова притягивает меня к себе, прихватив рукой за талию, но на этот раз уже осторожнее и нежнее. Теперь мы соприкасаемся лбами. – Просто у меня крышу от тебя сносит, и мне бывает трудно себя контролировать.
– Да все нормально. – Смущаюсь я.
– Если я перейду черту или вдруг сделаю тебе неприятно, ударь меня, ладно?
– Аккуратнее с такими просьбами, у меня удар поставлен. Я все детство провела в драках с мальчишками.
Точнее, с одним из них, к которому вечно возвращаюсь мыслями.
– Ты так это сказала, что мне захотелось, чтобы ты меня наказала. – Лихорадочно шепчет Стас.
Я смотрю в его глаза, они смеются. Это шутка. И мы с ним тоже начинаем хохотать.
– Мне нравится видеть, как ты улыбаешься. – Говорит он и нежно касается моих губ.
Этот поцелуй короткий, но в нем больше чувств, чем в любых словах.
– Спасибо. – Выдыхаю я ему в губы. – Мы можем повторить, но тогда точно опоздаем. Ай! – Я вскрикиваю, когда его пальцы снова сжимаются на моей ягодице.
– Прости, не удержался. – Довольно смеется Стас.
Я с наигранным возмущением сбрасываю с себя его руку. Он открывает мне дверцу машины, и я сажусь.
– Ты опять улыбаешься. – Добавляет он. – Значит, это того стоило.
На секунду я ловлю себя на мысли о том, как же мне хорошо и уютно рядом со Стасом, но тут же вспоминаю о Никите: «Интересно, как он доберется до школы? Пешком? За папиной машиной он не приходил. Как он, вообще? Я так скучаю». И из моей груди вырывается такой тяжелый вздох, как будто я удерживала дыхание целых семнадцать лет.