– Понимаю все, клянусь, – шепчет она, стягивая с меня футболку. Руками торс исследует, как кошка облизывается, запирая испуганную и скромную Дашу на семь замков. И мне нравится она такая. Яркая, открытая, возбужденная, смелая. Ей идет все это. Она выглядит как богиня. – Не смей тормозить.
– Не дождешься!
И мы снова целуемся, кусаемся, тряпки мокрые друг с друга срываем.
Лямки ее сарафана по швам трещат, когда я по плечам вниз ткань спускаю, а сама рыжая хнычет, когда зубами и языком с сосками ее играюсь и руками бедра сжимаю.
Жарко, как в адском котле, но судя по ощущениям – рай. Даша – солнце рыжее, горячее, кипяток просто. Психует, что медлю, а я впервые в жизни, наверное, не хочу торопиться, хочу всю ее облизать, чтобы окончательно нервы успокоить.
Психи уходят, я это чувствую, и Дашу тоже чуть отпускает, но остановиться уже никто из нас не в силах.
– Сними ты эти дурацкие шорты! – Она нервничает, дергая резинку. Мокрые, липнут, неудобно, но стягиваю наконец-то, оставляя их на коленях болтаться.
– Рыжик, дотянись вперед, в бардачке резинки. – Я пытаюсь мыслить здраво. Залет от случайного секса, чтобы нервы успокоить, нам точно не нужен.
Даша разворачивается и тянется вперед, упирается рукой о сиденье и шарит в бардачке, пока я от картины развернувшейся дохну и дышать забываю.
Просто… даже слов не найду.
Задираю ее сарафан до пояса и кусаю загорелую кожу на заднице, руками сминаю, языком веду до поясницы и обратно, кусаю еще раз, не могу удержаться.
Отодвигаю ткань кружева в сторону и прохожусь языком. Даша стонет, а я рукой за спину держу, подняться не даю и ласкаю еще несколько секунд, стараясь от одного ее вкуса не кончить.
– Боже, да что ты делаешь! – Даша наконец-то поднимается и шепчет немного растерянно. Не ожидала. Да я и сам, если честно…
Развернуться ей не даю, усаживаю на колени спиной к себе, между лопатками кусаю, шею облизываю, пока натягиваю резинку, таки найденную в бардачке.
– Поднимись, – хриплю я, возбужденный до предела, помогаю рыжей приподняться и опускаю ее на себя, застонав вслух с ней в унисон.
Это пиздец как горячо. И это точно лучшее, что случалось с нами за последние две недели.
– Ле-е-еш… – Даша стонет и всхлипывает, хнычет, двигаясь, умирает вместе со мной, сгорает также в этом пожаре.
– Сюда иди. – Тяну ее на себя, укладывая спиной на грудь, одной рукой сжимаю бедро, другой обхватываю челюсть и шею, но Даша тут же добивает, хватая два моих пальца зубами и начиная их посасывать, языком облизывать, причмокивать так пошло, что сдохнуть можно на месте.
– Черт, рыжая, ты космос просто. – Врываюсь снизу резче, ласкаю пальцами, носом в волосы зарываюсь, рычу неосознанно, чувствую, как Дашка дрожать начинает, и, не меняя темпа, в несколько толчков довожу до оргазма и ее, и себя.
Она кричит внезапно громко, сжимается на мне, чуть не падает, и я прижимаю ее к груди, по волосам поглаживаю и сам пытаюсь не задохнуться от всего произошедшего.
В салоне жарко, дико пахнет сексом, дождем и Дашей, на губах улыбка идиотская тянется, и меня радует, что рыжая тоже молча сидит на моих руках, жадно хватая воздух.
Хер знает, что это было, но жалеть я и не подумаю. Надеюсь, рыжая со мной солидарна…
Глава 18
– Рыжик, ты просто пожар, – говорит Леша после пары минут молчания, и я тут же зажмуриваюсь, молча ругая себя.
Боже мой…
Что мы наделали?
Нет, это было несомненно горячо. Даже очень. Я не ожидала от Леши такого, да честно сказать, я вообще ничего от него не ожидала, ведь банально не думала, что мы когда-нибудь окажемся там, где оказались, но… вау. Это было вау. По-хорошему бежать надо быстро, но у меня нет ни сил, ни желания. Поэтому я продолжаю сидеть верхом на Чудовище, развернувшись к нему передом, прячу лицо в его шее и ругаю себя мысленно на чем свет стоит.
Потому что, как бы прекрасно это ни было, делать этого было нельзя. Ну… нельзя ведь?
Мы никто друг другу. Знакомые. Соседи. Все.
Мне становится жутко стыдно за свое поведение. Потому что я снова сделала это. Снова переспала без отношений, хотя после ситуации с Антоном клятвенно обещала себе не делать этого больше.
Да у меня крыша поехала! Я была в такой истерике от этого маньяка, а тут Леша, такой заботливый, успокаивает, нервничает, и я обняла и бедром почувствовала… Меня просто снесло эмоциями. Хотя я отдавала отчет всему, что делаю. И сейчас продолжаю обнимать его в трезвом уме. Просто потому что очень комфортно. Потому что больше ни капли не страшно. И даже рука от хватки того мудака не болит больше.
О боже… Я надеюсь, Леша не решит, что я какая-нибудь влюбленная в него дура? А то он такой джентльмен со мной, что не удивлюсь, если замуж позовет. Ну типа «как порядочный человек я обязан жениться», и все такое.
– Леша, – говорю я тихо, в глаза не смотрю. С одной стороны, мне было дико хорошо, с другой же – мне жутко стыдно. За свое поведение, за то, что приношу в его жизнь кучу проблем, за все вообще. Я правда не могу поднять голову, потому что не представляю, как в глаза Леше смотреть. А он еще по спине меня так гладит… божечки. Ну почему я такая слабачка?
– Чего тебе, рыжая? – отзывается он спустя несколько секунд; слышу, что улыбается. Только сейчас замечаю, что в салоне радио играет негромко, до этого я вообще никаких посторонних звуков не слышала. А еще дождь очень сильно льет, прямо шумит громко, по стеклам водопадом стекает, защита от посторонних глаз получше тонировки.
– Леш, прости меня, пожалуйста. – Главное – от своей никчемности не расплакаться сейчас. Внезапно становится холодно, мурашки бегут по спине и рукам, ежусь, дрожу. Сарафан мокрый и ледяной на талии тряпкой свисает, от этого еще холоднее становится. А домой-то как идти теперь? Боже!
– Ты за что извиняешься? – Слышу в его голосе недоумение, а потом тихий смешок. – За то, что под колеса мне прыгнула? Или что не можешь свою задницу на диван дома усадить и не выпускать ее на улицу, потому что каждый раз она на себя какие-то приключения собирает?
– Ладно, за это тоже. – Веселье Леши дарит и мне немного облегчения. Решаюсь подняться и таки заглянуть в глаза. Прикрываю грудь руками, как будто порядочная, и отрываюсь от Леши, хотя вообще не хочется: он горячий, как солнышко, а мне холодно, как зимой.
– Но в первую очередь? – Опять усмехается. – Нет, погоди, не отвечай, – вдруг говорит он, а потом тянется рукой на третий ряд сидений и через несколько секунд вытаскивает оттуда плед. Боже! Я в раю! Укрывает мне плечи, кутает меня, а потом ссаживает с колен и, совершенно ничего не стесняясь, стягивает презерватив и одевается. Мамочки… я краснею так сильно, словно не мы десять минут назад вытворяли тут такое, что даже вспоминать нужно только с сигаретой в зубах и бутылкой воды наготове. Руки до сих пор дрожат. Леша натягивает шорты, мокрую футболку, поворачивается ко мне лицом и говорит: – Вот теперь продолжай.
– Я… боже… – Укутываюсь в плед сильнее, как будто в нем мое спасение или хотя бы капелька храбрости. – Прости меня, пожалуйста, за мое поведение. Я веду себя как легкодоступная девица, как шлюха, или как еще сказать простыми словами. Мне очень стыдно, но это как-то на эмоциях случилось, я просто… В общем, я хочу сказать, что я…
– Дура, Рапунцель. Дура ты, а не шлюха. Это ты должна хотеть сказать.
– Я не дура. – Хмурюсь. Что за наглость вообще?!
– И не шлюха.
– Но я же…
– Ты же что? Встала у стены на улице и впускаешь всех желающих? – Я еще никогда не видела, чтобы он так злился. Он обычно сдержанный, спокойный, а сейчас прям рычит на меня, точно как тогда, когда я чуть под машину его не попала. – Я не пойму, рыжая, откуда желание себя унизить? Я лично не из тех мужиков, кто унижает девушек. Секс – это прекрасно. Я больше секса только пожрать люблю. И то не факт, что больше. Когда им заниматься, если не в молодости?
– Тебе тридцать шесть. Почти семь. – Я хихикаю, напоминая ему его же легенду, и вдруг понимаю, что так хорошо на душе становится… Он прав хотя бы в том, что я не сплю со всеми подряд. Это уже мерзко для меня.
– Даже в тридцать семь я еще не старый! Полон сил и энергии.
И боже… я снова краснею. Потому что от его сил и энергии у меня до сих пор вулкан внизу живота.
– Я просто хотела сказать, что к отношениям не готова и вообще не хочу больше ничего такого, но…
– Но трахаться никто не запрещает, Даш. Замуж звать не буду, не бойся, – усмехается он снова, а мне еще легче становится.
С ним во всем легче. Страх отступает, критика самой себя тоже отходит в сторону, еще какие-то эмоции глупые трескаются под давлением этого огромного заботливого мужчины. Не знаю, как он делает это, но мне действительно с ним становится легче. С ума сойти можно. Едва знакомый Леша из соседнего дома после случайного секса в тачке доказывает мне, что я не шлюха, и я, блин, верю ему! Вот как он это делает? Он реально владеет гипнозом? Я все сильнее задумываюсь об этой идиотской теории.
– Я замуж и не хочу, – хихикаю я снова.
– Женитьба вообще дело неблагодарное, Рапунцель, – вдруг грустнеет тот, кто секунду назад поднимал мое настроение. – Штамп в паспорте не дает гарантии вечной любви. Как выяснилось.
– Ты был женат? – задаю я логичный вопрос после таких разговоров. Хотя сама не понимаю, имею ли на этот вопрос право. Мы вообще друг другу кто? Нас по-прежнему ничего не связывает.
Кроме сокрушительного одновременного оргазма…
– Был, – кивает он, смотрит вперед. Неужели еще любит?.. – Девять лет назад поженились мы. Через два с половиной года развелись.
– Сколько тебе лет, серьезно? Девять лет назад я была в шестом классе, а ты женился уже.
– Сорок четыре, – веселится Чудовище, а мне только и остается, что закатывать глаза и цокать на его дурачества.
– Леша!
– Да двадцать семь мне. Зеленый совсем женился, был мелкий дурак, который верил в любовь и думал, что буду всю жизнь с одной жить и любить ее.