– Дай еще, – шепчет он на ухо, наклоняясь, мурашками всю мою кожу покрывая. По телу дрожь пробегает, я дергаюсь для самой себя неожиданно и чувствую, что крышу начинает срывать. Леша давно понял, что я в сексе и я в жизни – это два разных человека. Но я просто не контролирую себя. Отдаюсь эмоциями на полную, позволяю им руководить мной, не перехватываю ситуацию в свои руки. Просто плыву по течению. И сейчас, когда я сдаюсь, я точно знаю, что это течение меня принесет куда надо.
Беру еще немного соуса, протягиваю руку назад и срываюсь на тихий стон, когда Леша берет в рот мой палец.
Стою, жду от него действий, хотя сама на грани того, чтобы наброситься. Потому что внутри уже ураган бушует, вулкан, лава! Мне горячо и страстно, заранее вкусно.
Леша снова наклоняется к уху, осторожно убирает пару локонов, выпавших из пучка, и целует мочку, а потом плавно переходит на линию челюсти, перемещаясь на шею.
Боже…
Это буквально невыносимо. Я не представляю, как люди могут прерывать секс. Завестись, а потом передумать… Я не умею думать в эти моменты. Я просто получаю удовольствие.
– Вкусно? – шепчу я в полубреду, все еще пытаясь удержать себя в этой реальности хотя бы ненадолго.
– Ты вкуснее, – добивает меня Леша. Резко разворачивает и сразу целует. Глубоко, жарко.
Поцелуй со вкусом брусничного соуса и долгого одиночества особенно сладок. Несмотря на то что соус с кислинкой, а постоянное одиночество ощущается на языке горечью. Сейчас нам сладко. Так сильно, что мы буквально липнем друг к другу, словно медом измазанные.
Подтягиваюсь на руках, чтобы сесть на столешницу: Леша высокий, нам не слишком удобно целоваться.
Но он пресекает мою попытку на корню, обхватывая руками талию, приподнимает от пола и шепчет:
– Мы не будем трахаться на кухне, Даша. Ты с ума сошла? Это святая святых. – Хохочет возбужденно и поднимает меня на руки. Всеми конечностями цепляюсь, целуя крепкую шею, и сама же от его запаха с ума схожу. Это немыслимо просто. Все, что происходит, – это словно чья-то шутка, вышедшая из-под контроля.
– Куда ты идешь? – спрашиваю я, когда мы выходим из кухни, хотя на деле мне все равно. Пусть хоть на прозрачном балконе меня трахнет на радость соседям, я уже полностью голову потеряла.
– Освежимся? – усмехается он, занося меня в ванную. – Ты так тяжело дышишь. Тебе прописан холодный душ и хороший доктор. Предлагаю совместить…
Глава 22
Мы бессовестно долго целуемся для тех, кто не является парой. Но оторваться и прекратить это просто невозможно.
Наш первый секс был неожиданным, страстным, резким, эмоциональным, быстрым. Сейчас же мы растягиваем каждую секунду удовольствия, предвкушая.
Я точно знаю, что меня ждет в сексе с Лешей, точно как и он понимает, что ждет его. Мы уже были друг с другом, и от этого предвкушение еще слаще. Потому что то, что было в машине, можно с легкостью назвать лучшим сексом в жизни. Думаю, для Леши тоже.
Он с виду такой заботливый медвежонок, но когда дело доходит до секса… Он меняется на глазах. По щелчку пальцев. Я даже не сразу уловила перемену эмоций сегодня, но он явно зашел на кухню уже с нужным для себя настроением.
И сейчас он держит меня на руках в душевой кабине и целует так вкусно, что голова кругом, и даже прохладная вода, что льется на нас сверху, и ледяная стена, к которой я прижата спиной, не тушат наш огонь.
Я действительно пылаю. И Леша до жути горячий. Я обнимаю его всеми конечностями, он держит меня за бедра, и мне кажется, что от его пальцев останутся ожоги.
Мы целуемся очень медленно. Так, как будто в наших руках есть все время мира. Так, словно за дверью не стоит мой охранник, которому приказано не подпускать Лешу ко мне ближе чем на десять метров. Так, словно за мной не гоняется маньяк, а Леше не нужно уезжать утром на игру в другой город.
Мы целуемся так тягуче, словно остановился мир, но иначе совсем не хочется. Именно сегодня не хочется спешить, потому что никто из нас не знает, когда мы вообще сможем встретиться в следующий раз.
Я обнимаю его за шею и вожу коготками по затылку, чувствую, как он подставляется под эти прикосновения, кайфую от этого. Втягиваю в рот язык Леши, посасываю, стону сама от удовольствия и открываю глаза, встречаясь с горящими пламенем карими радужками. И продолжаю делать то, что делала. И это так эротично… Мы смотрим друг другу в глаза, я имитирую минет, чувствую, как пальцы на бедрах впиваются в кожу сильнее, завожусь еще больше, хотя куда еще, я даже не знаю…
Еще пару движений, в ванной поднимается температура, мы оба сгораем в этой неторопливости и в ожидании самого сладкого. Глаза закатываются от удовольствия, перевожу одну ладонь Леше на грудь, чувствуя, как бешено колотится сердце. Мне нравится, что мы оба молчим. В эти секунды никакие разговоры были бы неуместны, хотя мыслей целый рой.
Отпускаю язык и чуть наклоняю голову, прикусываю губами кожу на скуле Леши и тут же громко вскрикиваю от нетерпеливого и мощного толчка внутрь. Все накаляется еще сильнее. Проволока, которая стягивает все внутренности в один огромный ком, вдруг становится колючей. Глаза закатываются, мурашки бегают по кругу, вообще не пропадая, а в горле сухо так, словно там образовалась пустыня.
И это тоже медленно.
Но очень вкусно.
Потому что Леша делает это на грани сладкой грубости. Каждый толчок внутрь быстрый, резкий и мощный, впечатывающий меня в стену. Движение назад – до дрожи медленное.
И снова толчок. От которого весь воздух выбивается из легких.
Я не могу молчать. Меня прорывает на откровенные стоны. И когда Леша чуть увеличивает темп, но совершенно не убирает ни доли резкости и силы – стону громко на каждый толчок.
Это невыносимо. Молчать, когда так хорошо. Совершенно невыносимо сдерживаться. Стоны срываются с губ неконтролируемо. Леша ловит их быстрыми поцелуями, но наслаждение накатывает волнами так стремительно, что даже поцелуи не спасают.
– Рыжая, – рычит Чудовище, закрывая мне рот рукой. Он не перестает двигаться, и от этого еще сильнее стонать хочется. – Будь потише, если не хочешь, чтобы твой амбал вскрыл замок и присоединился к нам.
– Не отдам тебя ему, – бормочу я прямо в ладонь, чуть не всхлипывая. Я на грани. Оргазм подкрадывается стремительно, и Леша чувствует это.
Набирает темп, прижимая меня к себе крепче, отпускает рот и снова целует, чтобы я не кричала. Дарю все стоны ему, каждый, до последнего. Одариваю негромкими, но сладкими, впиваюсь ногтями в плечи, не контролируя себя.
Меня кроет так сильно, что я почти задыхаюсь. Дрожь по телу точно от электрического стула, это какое-то сумасшествие. Я не соображаю ничего. В глазах пелена, в ушах шум, в голове пустота абсолютная. Тело ватное, руки не слушаются, губы немеют, как перед обмороком.
Я чувствую только Лешу. Чувствую его горячее тело, крепко прижатое ко мне, и горячие губы, аккуратно целующие меня в висок.
Это было так нежно… И одновременно страстно и все-таки чуточку грубо. Так, как хотелось именно в этот раз. Чтобы никуда не спешить и сбросить напряжение от сумасшедших дней.
Мне, честно, уже глубоко плевать на то, что мы не встречаемся. Леша дал понять мне, что ему все равно на это. И я очень благодарна ему. Я чувствую такую свободу. От идиотских предрассудков и тараканов, которые съедали меня изнутри.
– Пошли есть, Рапунцель? – говорит Леша совсем негромко, продолжая нежно целовать меня в висок.
Мне никуда не хочется. Я могла бы, наверное, неделю вот так висеть на нем и чувствовать поцелуи и сильные руки.
– Можно еще минутку? – спрашиваю я так же тихо. Не хочется прерывать атмосферу. Она какая-то слишком особенная сейчас.
– Угу, – утвердительно мычит в ответ, – но тогда я не сплю на диване с Вольтом. Придется двигаться и пускать меня на кровать.
– Это шантаж!
– Я отработаю, – хохочет Леша, и я снова краснею, не понимая, как мой организм может противоречить сам себе. То отдаваться в ду́ше, как в последний раз, то, как маленькой девочке, краснеть от безобидной чуть пошлой шутки.
– Ты ужасен. – Я закатываю глаза и вынужденно слезаю с Леши, чуть пошатнувшись на ослабших ногах.
– Не зря же ты прозвала меня Чудовищем.
– Это было на перспективу. Вдруг ты превратишься в прекрасного принца?
– У тебя скорее чайник и шкаф разговаривать начнут, – хмыкает он, одеваясь. Оборачиваюсь полотенцем, планируя сбежать в комнату и сразу надеть пижаму, снимаю с крючка честно сворованный в отеле в Египте халат и протягиваю его Леше. Все удобнее.
– Откуда ты знаешь столько о мультиках? Обычно мужики слишком далеки от этого.
– Моя дочь засыпала под канал с детскими передачами, ей просто нравилось, что кто-то болтает на фоне, и я каждый день был вынужден смотреть новый мультик. Вот, запомнилось. – Он пожимает плечами и как ни в чем не бывало уходит на кухню. Словно информация о дочери – это что-то из разряда рассказа о том, что у него когда-то в детстве был хомяк.
– У тебя дочь есть? – Я иду за ним, ошарашенно пялясь в спину.
– Есть, – кивает он, но голову опускает. Не хочет говорить, значит. Очень мило. – Но больше ты ничего спрашивать не будешь.
– Ладно, – киваю я, отвечая на просьбу. Ситуация, видимо, не из приятных, раз он не готов разговаривать. Но я в диком шоке! У него есть ребенок… может, у него еще и жена есть? И обе дома сидят? В окнах, что напротив! Ждут его с чаем. Боже… я не понимаю уже ничего!
– Леш…
– Даш! У меня никого нет, не надо загоняться. – Он чуть злится, но говорит, словно мысли читая. – Но о дочери говорить не хочу. Не обижайся.
– Извини. – Не знаю, что сказать еще. Становится как-то очень грустно. Наверное, от того, что он не захотел мне рассказывать. Хотя имел полное право.
Просто… он знает обо мне так много! Он даже знаком с моим отцом и моей лучшей подругой. Что я знаю о Леше? Ровным счетом ничего!