Замолкаю. Что еще говорить? Теперь Даша пусть говорит. Просила открыться – я открылся. На, бери все, что даю.
– Ты скучаешь по ней? Хотел бы общаться?
Киваю. Конечно, хотел бы. И скучаю пиздец как.
– Поздно я спохватился, походу.
– Никогда не поздно, Леш, – хмурится Даша. – Нам с тобой попозже обязательно надо обо всем поговорить. Я же не зря на юриста учусь. Подумаем. А сейчас ешь, – говорит командирша и ставит на стол тарелки с чем-то божественным. – Тебе нужно на перевязку? – Она с сожалением смотрит на мою руку. Крови прилично, сочится.
– Да, но сначала в спорткомплекс, к медсестре. Больничный придется брать, играть не смогу пока.
– Возьмешь меня с собой? Я очень хочу заехать к Владимиру, – говорит она, делая кофе, а я усмехаюсь. Предсказуемая рыжая.
Через час мы уже едем в спорткомплекс. Впервые в жизни радуюсь, что у меня коробка автомат и могу легко управлять одной рукой. Иначе пришлось бы ехать на такси, наверное, ну или тоже одной тянуться везде. Температура у рыжей спала, но чувствует она себя еще не очень. А дома остаться не захотела, уперлась, что все равно поедет. Вот и едем. Молчим, музыка тихо, Дашка что-то строчит кому-то, улыбается, а меня радует, что не загоняется. И еще очень радует ее отец. Я почти уверен, что он до сих пор в ментовке и делает все, чтобы Дашу не трогали больше и не вызывали в отдел.
– Просто приезжай ко мне вечером и все, Сань, – говорит Дашка в голосовом своей подружке. Надеюсь, что подружке, а не какому-то мужику.
– В машине посидишь или в холле? – спрашиваю я, когда паркуюсь у спорткомплекса. Дашка сразу из машины выходит, без слов на вопрос отвечая, и мы идем ко входу. Погода сегодня прелесть, солнце такое яркое, что голова рыжей еще рыжее кажется. Она сама как солнышко. И мне впервые ее волосы гнездом назвать не хочется. – Я быстро, Рапунцель.
– Хорошо, я тут буду, – говорит Даша, усаживаясь на диванчик, и я ухожу к медсестре. Наша тренировка через полчаса, душа болит за то, что пропускать придется.
Захожу в кабинет, сажусь на кушетку, рассказываю, что случилось. Все еще непривычно видеть тут не Аленку.
Маша осматривает рану, сама мне перевязку делает, но в больницу все равно отправляет. Пишет справку, дает рекомендации, говорит, что недели три точно мне дурака валять без сильных нагрузок, а там уже как процесс восстановления будет проходить. Говорит, что легко точно не будет. Я и сам понимаю.
Со справкой иду к Палычу сдаваться, с мужиками, кто уже пришел, здороваюсь, коротко ситуацию обрисовываю. Претензий ко мне нет, обещаю заглядывать и спорт не забрасывать, чтобы за время восстановления жиром не заплыть.
Иду по коридору, уже собираюсь звать рыжую на выход, только воздуха набираю, чтобы сказать, а… А рыжей в холле нет. Диваны пустые, нигде не стоит, у окон тоже нет ее, я бы ее макушку даже из толпы заметил, а тут от силы человек десять.
Ну и какого черта?! Где Даша?
Глава 29
Леша уходит решать свои дела, а я остаюсь в холле и ловлю себя на мысли, что мне больше не страшно. Маньяка поймали, выдохнуть можно спокойно, и на душе сразу тихо становится, не хочется кричать от постоянного страха и ожидания какого-то ужаса. Мне все еще неприятно в целом из-за всей ситуации, мне сложно понять мотивы человека, и я даже немного чувствую вину. Ну, за то, что нужно было мягче с ним, возможно, еще в школе… А еще я очень переживаю за Владимира. И за Лешу. Я не видела толком, что с его рукой, но крови, которая выступает на повязке, мне хватает с головой, чтобы чувствовать себя немного дурно. Еще и общее состояние, как обычно после стресса, оставляет желать лучшего. В общем, с одной стороны, мне стало гораздо легче и спокойнее, а с другой – у меня миллион причин, чтобы не танцевать посреди города от счастья.
Не проходит и пары минут с ухода Леши, как дверь открывается и я замечаю Антона с его уже женой и сыном. Я знаю, конечно, что они поженились. Соцсети ведь никто не отменял. Искренне рада за них. И за то, что Антон нашел свое счастье.
Матвей, имя я запомнила с нашей прошлой встречи, совершенно неожиданно бежит навстречу, когда замечает меня. Прыгает на диван рядом и даже обнимает за шею, я теряюсь на пару секунд, но приобнимаю в ответ. Надеюсь, его мама не решит держать на меня зло за это. Я действительно не ожидала.
– Пливет! – выдает мальчишка, когда Антон и Ольга только подходят к нам. – А я тебя помню, у тебя волосы класивые!
– Привет, – говорит Антон одновременно с Олей, тоже подходя к нам. Мне кажется, более неловкой ситуации и придумать нельзя было. Киваю, чуть улыбнувшись, треплю Матвея по волосам и мечтаю не провалиться под землю. Или наоборот, провалиться. Можно?
– Ты ко мне плишла? – внезапно спрашивает Матвей, мгновенно разряжая обстановку и вызывая у всех смех. Дети – лучшие создания на планете.
– Конечно, – улыбаюсь. – Хотела спросить, как у тебя дела. Расскажешь?
– А я не могу, у меня тлениловка, надо уходить. – Малыш вдруг задумывается, и я даже на какое-то время забываю и об Антоне, и об Оле, стоящих рядом. – Подоздешь меня?
– Оу, я не знаю даже, я… – Теряюсь, что ответить, потому что врать ребенку не хочу и расстраивать его тоже. Слава богу, Антон видит, что я почти в панике, и спасает ситуацию.
– Ты с Лехой тут?
– Угу, – киваю я, а потом хмурюсь, увидев странную улыбочку. А что тебя так веселит, Ковалев? – У него рана на руке сильная, он к медсестре вашей за справкой пошел. Долгая история, в общем. Но играть пока не сможет, судя по всему.
– А ты сама-то в порядке? – совершенно внезапно включается в разговор Оля. Подходит ко мне, трогает лоб ладонью, сразу видно, что мама. – Да ты горишь!
– Это от стресса, пройдет, я не заражу ребенка, это не вирус. – Мне все еще очень хочется провалиться под землю, это просто ужасно. Очень надеюсь, что они поймут, что я не вру, и не решат, что из-за меня может заболеть ребенок.
– Идем. – Она подает мне руку, а я зависаю. Что? – Идем, я тебе чай сделаю, а мальчишки пусть идут спортом заниматься. Познакомимся нормально, а то от тебя мой сын без ума, а я даже ничего не знаю о тебе. – Она улыбается так тепло и искренне, что мои губы сами в ответ растягиваются. А так бывает вообще? Я думала, только в книгах. Пусть нас с Антоном нельзя назвать полноценными бывшими, но все-таки, думаю, Оля догадывается, что что-то, но между нами было. И совсем не ревнует. Значит, уверена в Антоне. Шикарная женщина.
– Да что вы, наверное, это неудобно, я…
– Даш, не спорь с ней, она мать со стажем, – смеется Антон, быстро чмокает Олю и уводит Матвея, который очень активно машет мне и кричит, что будет по мне скучать.
– Иногда Ковалев умеет говорить умные вещи, – смеется Оля, – поэтому не спорь. Идем. У меня есть жаропонижающее и очень вкусный чай. А еще коробка конфет. Даже три. Работать с детьми иногда очень вкусно.
И мне так комфортно… Что я даже забываю обо всем плохом. Иду рядом с Олей к ней в кабинет, хохочу с шуток и думаю, что не так уже это и неловко. Они женатые люди! Зачем уже думать о прошлом? Тем более что все давно всех отпустили. Чистый лист, новая глава, да что там глава, книга новая! То, что было, – замечательно. Но будет еще лучше.
– У вас очень милый сын, – говорю я, входя в кабинет. Я правда так считаю, Матвей буквально ясное солнышко. Сколько ему там? Я готова подождать лет десять.
– Если «у вас» – это у нас с Антоном, то принято, а если ты со мной на «вы», то сейчас же забудь все, что я тебе говорила о конфетах, – смеется Оля, включая чайник, а потом подходит к шкафу и на самом деле достает аптечку, как и говорила минутой раньше. – Давай на «ты», пожалуйста, иначе я чувствую себя бабкой.
– На бабку ты вообще не похожа! – хохочу в ответ.
– Так и быть, конфеты твои, – сдается Оля, а мне становится еще спокойнее.
Еще месяц назад я и представить не могла, что смогу болтать с той, из-за кого, по сути, Антон решился закончить со мной все отношения. Сейчас я ем ее конфеты в ее кабинете, смеюсь с шуток, поддерживаю беседу, и удивительно, наверное, но делаю это с удовольствием.
Время летит незаметно, мы сразу начинаем болтать и пить чай, а где-то через полчаса чувствую, как таблетка начинает действовать и становится гораздо легче. Оля рассказывает про Матвея и его достижения в хоккее, даже неожиданно для меня делится историей о его отце, с теплой улыбкой упоминает Антона, который с радостью смог его заменить. Я сразу вспоминаю историю Леши и в очередной раз уверяюсь, что ему обязательно нужно попробовать еще раз найти путь, чтобы видеться с дочерью. Он ведь так любит ее… Это видно по взгляду, которым он смотрит в пустоту, когда рассказывает о ней.
Когда мы переключаемся на тему вредности хоккеистов, я дергаюсь от звонка телефона и понимаю, что сейчас один, который самый вредный, будет читать мне нотации. Точно будет.
– Боже, он, наверное, меня потерял, – говорю я вслух, прежде чем взять трубку. – Сейчас будет разъяренный медведь. – Оля хихикает, а я наконец-то беру трубку, чтобы сразу услышать громкое:
– Ты где? Живая?
– Живая, пью чай с конфетами у Оли в кабинете. – Я улыбаюсь, а он не отвечает ничего, трубку бросает сразу, и я даже думаю начать считать до трех, точно уверенная, что Леша уложится в эти секунды и прилетит сюда.
Так и происходит. Он прибегает через мгновение. Открывает дверь рывком, как будто бы его приглашали, и смотрит на меня не то чтобы со злостью… но не слишком довольно. Мне стыдно немного становится, потому что ушла и даже эсэмэску ему не написала, где меня искать, когда он освободится. Леша ведь наверняка волновался, когда на месте меня не обнаружил, учитывая, сколько раз ему приходилось меня спасать. Но-о… женская вредность не дает спасовать перед ним и признать вину. Поэтому улыбаюсь ему, глядя в прищуренные глаза, так искренне, как только могу. И одним взглядом уговариваю не ругаться.
Кажется, работает. Он даже выдыхает шумно и голову опускает, усмехаясь. Сдается. Победила.