Сожрать ее хочется, от макушки до пяток, облизать, покусать, расцеловать всю.
Я вообще никогда не думал, что девчонку можно так сильно хотеть. Всегда секс любил, всегда заводился быстро, но чтобы так… это вообще за гранью что-то. А сейчас, когда я к этой девчонке еще и испытываю нечто гораздо большее, чем даже она себе представляет, меня вообще наизнанку выворачивает.
Наклоняюсь, чтобы поцеловать, потому что медлить нет смысла. Мы оба уже раскалены до предела, тут только ждать, когда рванет, остужать нет толку. Но Даша не дает завершить начатое. Она останавливает меня, надавливая рукой на плечо, и без слов просит подняться, оставляя без поцелуя.
– Не дразни, – рычу я. Я не готов обломать сейчас это, я вижу по взгляду, что она тоже хочет.
– Хочу попробовать, – шепчет она, а потом опускает взгляд на мой пах и облизывается. Не ищите меня больше. Я сдох от одной этой фразы и взгляда. – Можно?
– Тебе вообще все можно. – Я не вру. Ей все можно. Все, что захочет. По крайней мере сейчас. Сердце, душу, член, все пусть берет.
И она берет. Не ждет больше, сама на грани уже. Тонкими пальчиками хватает резинку спортивных штанов и тянет вниз вместе с трусами, не размениваясь на прелюдии. И правильно. Кому они вообще нужны?
Я не дышу, когда она член ладошкой обхватывает, закрываю глаза, когда языком основания касается и тонкую влажную линию до самой головки оставляет, подчиняя меня себе полностью. Рычу сквозь зубы, не контролирую это. Сердце уже в окно вылетело давно, легкие распирает. Сжимаю кулак на здоровой руке и прикусываю костяшки, когда рыжая берет в рот. Не сдерживаю стон, это невыносимо, райское пекло.
Пока Даша сосет – сдыхаю. Ничего не делаю, отдаюсь в ее руки целиком и полностью, просто стою и получаю удовольствие от сладких ласк, горячего языка и тонких пальцев. Периодами опускаю взгляд, чтобы наткнуться на хитрые глаза рыжей, которая смотрит на меня не отрываясь, продолжая убивать.
Зарываюсь в волосы, сжимаю их на затылке, понимаю, что делаю это впервые. И отныне хочу делать так каждый день своей жизни. На секунду мне даже кажется, что это приятнее, чем минет, но потом Даша берет чуть глубже, и я вообще забываю, на что отвлекался.
– Остановись. – Я оттягиваю голову за волосы, чтобы не кончить раньше времени. Мне мало. – Иди сюда быстро.
Она поднимается, и я сразу же ее к стене прижимаю, нападая на губы поцелуем. Хочу ее так, что в ушах звенит и на руки взять хочется, чтобы отнести в кровать, бросить, упасть сверху… но сука! Рука!
– Даш, я хочу тебя… – шепчу я в поцелуй.
– Хочу, – отзывается доверчиво, обнимая за шею. Дрожит, как котенок маленький. Беру ее за руку и быстро веду в комнату. Прости, рыжая, но пока я однорукий, придется топать ножками.
– Иди ко мне. – Я сажусь на край кровати и тяну рыжую на колени. Мы снова целуемся, одежда улетает, Даша помогает мне снять футболку, я срываю с нее трусики, мысленно обещая себе, что обязательно куплю новые. Потом. Сейчас я не хочу ее отпускать, чтобы она избавилась от белья.
– Ложись на спину, – шепчет она мне, и когда я укладываюсь удобно, перекидывает через меня ногу, седлая. Бля, у меня день рождения сегодня или что? Что за праздник? – Сегодня я главная. – Она улыбается коварно, плавно опускаясь на член. Стонет сразу же, сладко, мелодично. Мне хочется схватить ее за бедра, перевернуть, нависнуть сверху, вколачиваться бешеным темпом, чтобы даже имя свое забыла, но, сука, рука! Вспоминаю о ней, когда тянусь к заднице Даши, а вспышка боли на секунду дезориентирует. – Руку береги! – говорит она строго, остановившись. – Иначе я не продолжу. – И улыбается коварно, думая, что победила.
– Тогда я возьму тебя сзади, – усмехаюсь я, мощно толкаясь бедрами, отчего Даша вскрикивает и закатывает глаза.
А дальше мы умираем. Вместе летим с обрыва, без желания спасаться. Даша двигается то медленно, то быстро, наслаждаясь тем, что может руководить процессом. Наклоняется, целует, кусает за шею и грудь, царапает меня, стонет, всхлипывает, когда подыгрываю ей и двигаюсь навстречу. Грудь руками сжимает, соски оттягивает, пытаясь поймать волну удовольствия, а я чувствую, что взорвусь, если не возьму все в свои руки.
И мне почти плевать на рану, когда я сбрасываю с себя рыжую и через пару секунд беру ее сзади, упиваясь стонами. Хватаю за волосы, тяну на себя, прижимаюсь щекой к виску, шепчу какой-то несвязный бред, толкаюсь резко и мощно, подводя к грани обоих. Даша руку назад заводит, обхватывая мое бедро, контролирует ритм, подводя себя к оргазму, и следом за ней сразу взрываюсь я, застонав сквозь зубы.
– Чудовище…
– А ты ведьма, – отвечаю я со смешком. Мы все еще прижатые друг к другу, потные, тяжело дышащие и абсолютно довольные.
Эйфорию заканчивает громкий звонок в дверь и последующий за этим лай Вольта.
– Ты ждешь кого-то? – спрашивает Даша, отстраняясь.
– Нет. Лежи тут, я открою. – Я не сдерживаюсь и быстро чмокаю Дашу, наклоняясь, запрыгиваю в штаны и иду к двери, чтобы как следует охренеть, потому что…
– Мама?!
Глава 31
Укутываюсь в одеяло, потому что Леша ушел, а кожа сразу мурашками от холода покрылась. Сил не хватает, чтобы встать и укрыться нормально, поэтому я просто накидываю на себя уголок в жалких попытках согреться.
Надеюсь, там ошиблись дверью, а может, просто соседка зашла за солью, потому что никаких гостей я сейчас не хочу, да и Леша сказал, что не ждет никого. Хочется, чтобы он вернулся в постель, а потом очень долго меня обнимал и целовал в плечо. Я что, много прошу?
Вольт лает, мне почти не слышно ничего, но до слуха точно доносится одно самое важное слово:
– Мама?
Что… мама? Боже! В смысле мама!
Силы вскочить находятся сразу, у меня такая паника внутри, как будто за мной не то что маньяк бежит, десять маньяков! Какая мама? Это что за подстава? Господи! Она сейчас зайдет в комнату, а я тут лежу абсолютно голая и довольная, мамочки, какой ужас!
В спешке надеваю лифчик, с трудом застегнув с третьего раза трясущимися руками. Запрыгиваю в сарафан, ищу трусики, но нахожу от них только клочки. Леша, чтоб тебя! Меня, конечно, дико заводит его страсть в постели, но выходить к его маме без трусов я банально не готова! Хоть запасные с собой носи, честное слово… И запасные-то есть! Ну, мало ли какие случаи бывают, женский организм порой бывает непредсказуем. Но боже, сумка в прихожей, а там… Там мама!
Я забываю, как дышать, как думать, как двигаться в нормальном темпе. Заглядываю в зеркало: растрепанная, губы малиновые, припухшие, шея вся красная, глаза блестят. Да тут только слепой не поймет, что эта девушка только что занималась сексом! Мне кажется, от меня Лешей пахнет за километр, ну правда, как можно было так встрять…
Вольт все еще периодически лает, и за этим звуком и шумом в ушах от страха я вообще не слышу, о чем они там говорят. Поправляю волосы, пытаюсь кудрями закрыть красную от поцелуев шею, дергаю сарафан вниз, пытаясь сделать его длиннее, прячу остатки своих трусов в шкаф на первую попавшуюся полку, потому что карманов у меня никаких, сумка все еще в прихожей, а оставить валяться черное кружево на полу на радость маме идея так себе.
Не дышу, сердце не стучит, не моргаю, вообще ничего не делаю, кроме того, что дико боюсь. Не выйти нельзя. Очень вряд ли мама уйдет сейчас же, тем более я знаю, что живет она далеко, а значит, не просто так в гости зашла. А стоять тут до последнего и быть обнаруженной – еще хуже. Во-первых, это дикое неуважение, во-вторых, еще глубже под землю захочется провалиться.
Делаю глубокий вдох через силу и выхожу из комнаты, на ходу подхватывая подбежавшего ко мне Вольта на руки. Слышу, как мама рассказывает Леше, что приехала в город на неделю решить дела с какими-то документами, но дозвониться до Леши не смогла и пришлось делать сюрприз.
– Поэтому ты прости, что я как снег на голову, – говорит мама Леши и вдруг замолкает, увидев меня, а потом расплывается в широкой, но чуть виноватой улыбке. – Ой. А я и правда как снег на голову, да?
– Здравствуйте, – говорю я, подходя к Леше, и надеюсь, что мой голос звучит не совсем уж хрипло от страха, хотя я сама слышу, как он чуть дрожит. Хватаюсь за Лешу свободной рукой, обнимая его плечо, просто потому что от волнения банально боюсь рухнуть в обморок.
У Леши очень красивая мама. Если бы я не знала, что Леше двадцать семь, решила бы, что маме не больше сорока. Но вряд ли она родила его в тринадцать, конечно. Выглядит действительно потрясающе.
А еще они очень похожи. Сразу видно. Одинаковые глаза и улыбка. И она притягивает к себе, сразу чувствуется, что очень хороший человек.
– Мам, это Даша, она…
– Наконец-то у тебя появилась девушка? – спрашивает мама с надеждой, глядя то на меня, то на Лешу. Вижу, как Леша теряется немного, но как только собирается ей перечить, я его перебиваю и говорю уверенное:
– Да! Приятно познакомиться. – Я тяну руку, пожимая, и буквально кожей ощущаю, что у Леши ко мне миллион вопросов. Нет, ну а что ты хотел? Чтобы я вышла к твоей маме и сказала, что мы дружим, но периодически трахаемся? Мама не слепая же, тут все видно. Я растрепанная, Леша без футболки и с… засосом?! Боже, нужно держать себя в руках!
– А мне-то как приятно! Наконец-то нашел красавицу, а то все один да один, – улыбается мама Леши и вдруг тянется меня обнять. Боже… Я думала, неловко было встречаться с Антоном и Олей. Нет! Я никогда в жизни не испытывала и доли той неловкости, что пляшет внутри меня сейчас. – Меня зовут Светлана Николаевна, но можешь звать меня, как тебе хочется.
Господи… я не выдерживаю. За что мне это все? За легкомыслие? Я не понимаю.
Краем глаза замечаю, что Леша стоит и сдерживает смех, глядя на мой провал. Ну точно Чудовище! Я ему отомщу. Хоть бы помог! Хоть бы слово сказал! Стоит довольный, усмехается, пока мне тут под землю хочется провалиться.
– Вы простите, что я так не вовремя, просто я не смогла дозвониться до Лешеньки, – улыбается Светлана Николаевна. Лешенька. Это так мило, что двухметровый медведь для этой хрупкой женщины может быть Лешенькой. – Может, выпьем чаю? Дашенька, ты любишь персиковое варенье? Я привезла три банки, бабушка не отпускала меня без гостинцев для любимого внука.