– Рассказать что?
– Что вы трахаетесь с этим твоим очередным хоккеистом.
Я захлебываюсь глотком шампанского. Начинаю кашлять, вдохнуть не могу, слезы из глаз, хриплю, как старый дед, с трудом откашливаясь и делая спасительные вдохи.
Что она у меня спросила?
Я специально молчала! Я не говорила о том, что между нами с Лешей происходит, намеренно опуская все интимные подробности, вообще обходя стороной эту тему! Как? Как она могла понять это?
– Ну ладно тебе, не умирай. Или ты от стыда, что лучшей подруге не рассказала? Тогда умирай, – ворчит Сашка. Баба Шура моя.
– Как ты вообще догадалась?
– Ой, да это не было сложно. Во-первых, у тебя прошла та дурацкая сыпь на лбу, а кожа у тебя чистая, только когда секс регулярный. Во-вторых, ты светишься, как будто тебя маслом натерли и блестками посыпали. Ну, а в-третьих… Ты даже сейчас оттраханная, Даш, как ты вообще надеялась скрыть?
– Боже, мне стыдно. – Закрываю лицо ладонями и бормочу в них, не собираюсь открываться больше никогда в жизни. Мне правда стыдно. За все подряд. За то, что с подругой не поделилась ничем. За то, что свои же принципы предала и снова с хоккеистом связалась. Мне даже снова становится стыдно перед мамой Леши. Даже на расстоянии. Это с ума сойти. – Ты меня осуждаешь? – Я раздвигаю пальцы, открывая один глаз, и спрашиваю у смотрящей на меня с дикой хитростью Саши.
– Нет, – хмыкает она, – просто расстроилась, что ты и это скрыла от меня. У нее мужик появился, а я сама должна догадываться!
– У меня не появилось мужика. – Я закатываю глаза. Что ж нас все сватают-то, а? – Мы дружим. Ну и иногда занимаемся сексом, да. Очень редко.
– Очень редко сегодня, – продолжает издеваться Саша.
– Иди в задницу, Сань. Да, мы трахаемся, ты просто не знаешь, как он это делает, от этого невозможно добровольно отказаться.
– И ты, конечно же, не влюбилась. – Она смотрит на меня так странно, как будто знает что-то, чего не знаю я. Щурится, подозревает.
– Нет, – говорю я уверенно, глядя в глаза. Мне нечего скрывать, я не влюбилась.
– Ты мне рассказывала о том, какой он прекрасный, часа два без остановки, Даш, – говорит Сашка, зевая. Устала. У нее был рабочий день, она мало спала, у меня она получила кучу эмоций и дозу шампанского, пора ложиться, иначе завтра будет болеть голова.
– Он просто хороший, это глупо отрицать после всего, что он сделал для меня. – Я пожимаю плечами. – Пошли спать. – Проверяю, закрыта ли дверь, выключаю весь свет, убираю в холодильник остатки пиццы и иду в кровать, где уже звездочкой развалилась Сашка. Я сама на грани того, чтобы отрубиться. Укладываюсь рядом, тянусь к телефону, чтобы проверить сообщения, и вдруг вспоминаю, что обещала написать Леше, что со мной все в порядке. Нельзя не написать, он точно будет волноваться. Пишу пару слов и убираю телефон на тумбочку, поворачиваясь к подруге лицом.
– Ты сейчас ему писала? – Она усмехается. Но ей не нужен мой ответ, это было сказано только для того, чтобы я поняла, что она и без меня все знает. Но киваю все-таки. – Улыбалась ты, Даш. Телефону, как дурочка.
– Ты преувеличиваешь, – фыркаю я. Зачем убеждать меня в том, чего нет?
– Я преуменьшаю. Ты говорила, что была влюблена в своего Ковалева, но никогда не переписывалась с ним, не улыбалась в телефон и тем более не рассказывала о том, какой он прекрасный, мечтательно прикрывая глаза. – Она прерывается на зевок. – Так что задумайся. Я тебе плохого не желаю, – говорит Саша уже совсем сонно и отрубается за секунду.
А я… а я, черт возьми, больше не хочу спать. Ну вот зачем было…
Глава 33
Почему девушки всегда приносят столько проблем? Ну почему? Вот ей стало стыдно из-за хер знает чего, она чушь какую-то ляпнула, не подумав, а мне теперь сиди третий час слушай, какая у меня красивая, и прекрасная, и замечательная, и, о боги, кудрявая девушка. А еще как мама рада, что я наконец-то перестал думать, что отношения – это зло, что одумался, что влюбился. Спрашивает, когда мы будем играть свадьбу и почему до сих пор живем не вместе. Нет, ну…
Как бы тебе сказать, мам. Эта самая лучшая, прекрасная, красивая и кудрявая рыжая бестолочь просто маленький дурной ребенок. Особенно в моменты, когда нужно думать не эмоциями, а головой. Это у нее вообще не получается. Даша действует так, как подсказывает ей уровень стресса в организме, а не адекватность, которая, я уверен, где-то там на дне мышления все-таки плещется.
Она, хитрая, свалила домой, сидит там с подругой своей и хохочет наверняка, а мне каким-то чудом нужно угомонить женщину, которая почти начала выбирать себе наряд на нашу свадьбу.
Просто надо знать мою маму. После развода она мне чуть ли не каждый день напоминала о том, что в любви разочаровываться нельзя, а я как настоящий непослушный сын разочаровался. И она, конечно, грустила. Потому что и внучку не видит, и на горизонте новой семьи у меня нет уже много лет. Говорила, что смирилась, но я-то знаю, что нет. Каждый раз, как приезжал к ней, первым вопросом было, не нашел ли я себе девушку. Ответ всегда был один, что мне всего хватает и отношений я банально не хочу. И он всегда был правдивым.
А тут Даша. «Добрый день, я девушка вашего сына». Да для моей мамы – это как чеку из гранаты вырвать. Она все свои многолетние молчания по поводу волнений о моей личной жизни сейчас будет пытаться за один вечер высказать. Дайте застрелиться, пожалуйста. При следующей встрече с рыжей дам ей по заднице за самодеятельность. Накосячила и свалила, а мне расхлебывай.
– Я не могу нарадоваться, Лешенька, такая красавица! – говорит мама в миллионный раз за сегодняшний вечер, а у меня глаза уже автоматически закатываются. Да знаю я, что красавица. Не слепой ведь. Просто слушать о том, какая мы шикарная пара, когда парой мы не являемся, немного надоело. Учитывая все подводные камни наших с ней взаимоотношений. – И ты рядом с ней прямо светишься. Я очень рада, что ты решил снова попробовать!
– Господи, мам! – Я неосознанно рычу на маму, вижу, как она пугается, и сразу понижаю громкость и смягчаю тон. – Пожалуйста, хватит, мы не виделись полгода, можем о чем-то другом поговорить?
– Я не понимаю, почему ты злишься! – вспыхивает матушка. Она у меня тот еще харáктерный человек, когда надо. – Я так долго ждала и хотела, чтобы ты был счастлив, конечно, я буду говорить о твоей девушке часами!
– Да не моя она девушка! – Я психую, но стараюсь держать себя в руках. Мама ни в чем не виновата, просто нужно закончить этот цирк. В идеале его и не нужно было начинать. Но вышло, как вышло, и раз уж расхлебывать остался я один, то буду делать как умею. Правдой.
– В смысле не твоя? – теряется мама. – Она же сама мне сказала, она же…
– Она просто постеснялась, вот и ляпнула, чтобы ты о ней плохо не подумала. Мы не встречаемся, можешь свои восхищения забирать обратно, я все еще холост. – Смотрю на маму и вижу, как она моментально грустнеет. Ну давай, заплачь еще, мне же мало женских слез в последнее время. Слава богу, матушка кремень у меня. Растерялась, разволновалась, загрустила, но в руках себя железно держит. Мы, Захаровы, все умеем эмоции сдерживать. Отец-военный научил. Эмоции – слабость. А слабости свои демонстрировать нельзя.
– Ты меня расстроил, сын.
– Ну прости. – Я развожу руками. – Я не решился врать тебе всю неделю, пока ты будешь здесь. Сказать правду гораздо лучше.
– Лучше, конечно. – Мама вздыхает громко, почти показательно. Расстроилась. Нет, ну а что мне сделать-то? Пойти и первую встречную в жены взять, чтобы ее обрадовать? Только я уверен, если приведу кого-то вроде Кристины, она точно не будет рада. Это Даша ее чудесным образом с первого взгляда покорила. – Я просто поверила, что ты влюбился! Ну такая девушка.
– Так я и влюбился, – добиваю маму очередной правдой. Рубить, так сразу все. Нечего утаивать, мы все равно видимся редко. – Это она не влюбилась.
– Ты просто не видел, как она на тебя смотрит, – сразу расцветает мама и бросает взгляд на меня, прищуриваясь. Да боже… Я точно прибью Дашу, клянусь.
– Мы закроем эту тему и не будем больше обсуждать, хорошо? Пока мы не вместе, поэтому все, забыли. Как только, так сразу приедем к тебе знакомиться официально. Сейчас рано.
– Нет, ну какая же девушка! – снова начинает причитать мама, но уже радостно, продолжая хозяйничать у меня на кухне. – И красавица, и умница, и боялась, что я о ней плохо подумаю. Еще и сына моего влюбила в себя! Ее точно нужно пригласить к нам на ужин.
– Мам…
Мне вот двадцать семь вроде, а при маме кажется, что лишние двадцать отваливаются. Я снова маленький ребенок, который нуждается в ее любви и уходе. Особенно сейчас, когда рука беспокоит гораздо сильнее, чем в день получения раны. Мама делает мне перевязку, обрабатывает шов, сдерживая эмоции при виде всего этого. Вижу, что она на грани слез и жалости ко мне, но держится. Люблю ее. Не надо меня жалеть. Готовит мне, убирает в квартире, суетится что-то, бегает. А я радуюсь очень, что она приехала. Даже если всего на неделю. Без тренировок боялся с ума сойти от тишины в квартире, теперь если и сойду, то от слишком большого количества болтовни. Как же я скучал, а…
Мама все равно без конца возвращается к разговору о Даше и нашим с ней отношениям, но мне гораздо проще воспринимать это, зная, что мама в курсе всей правды. Прям гораздо легче. Я не вывез бы сидеть и слушать целыми днями, какая мы красивая пара, а еще приводить Дашу в гости и эту самую пару играть. Это издевательство просто.
– Я завтра утром поеду подавать документы на паспорт, – говорит мама. Ей вот сорок пять стукнуло, а за городом, где она живет, разобраться с любыми документами гораздо сложнее, чем ей приехать на неделю сюда. – А вечером позови Дашеньку на чай.
– Ма, ты опять? – закатываю глаза. Эта женщина никогда не угомонится.
– Да что опять-то? Просто понравилась мне девочка, я же могу познакомиться поближе с подругой моего сына, да?