Но Леша в полной мере уделять мне его не спешит. Стоит надо мной, смотрит, даже хмурится. Как будто впервые видит.
А мне как никогда хочется, чтобы он проявил наглость. Поцеловал, прижал к себе, провел пальцами по бедрам. Он никогда не распускал руки без моего согласия, но… Но очень хочется, чтобы хоть раз попробовал, а не стоял столбом и просто смотрел.
– Ну и что ты так смотришь? – спрашиваю я, проводя кончиками пальцев ноги по крепкому бедру. Очень вовремя во мне соблазнительница проснулась, конечно. Но почему-то именно сейчас так хочется почувствовать себя желанной, как никогда раньше. А кто мне может дать это ощущение лучше него?..
– Любуюсь, – отвечает Леша без единой запинки. Так просто, даже плечами пожимает, как будто говорит о погоде.
Так легко. «Любуюсь».
А кто мной любовался в последнее время? Никто! А он любуется. И не скрывает. Впервые за все время говорит мне абсолютную правду, не пытаясь утаить настоящих эмоций.
И у меня вдруг в голове, сердце и душе в одну секунду что-то взрывается. Это не пресловутые фейерверки и даже не всеми любимые бабочки. Это что-то другое. Кажется, это красная табличка, которая мигает, а на ней черным написано: «Ты влипла, Дашка. Ты влюбилась».
И боже! Я застываю немного, пытаясь переварить информацию. Я ведь действительно влюблена в него. И это случилось ровно только что. Точнее… симпатия к Леше давно была. Как человека я его в принципе обожаю. Но это… Это тот самый секундный момент, что помог мне понять такое трепетное и теплое чувство. Я вдруг отдаю себе отчет в том, что действительно влюбилась в Чудовище. В одну секунду, от одного простого слова. Понимаю, что смотрю на него и не могу насмотреться. И очень хочется ласки и нежности, хотя я требовать ее не могу, понимаю это. Но…
Поднимаюсь на ноги и встаю на мягкий матрас. В таком положении я не слишком выше Леши, совсем немного, на пару сантиметров. Подхожу к нему ближе, не отрывая взгляда, и он смотрит, все еще с легким прищуром, так что я дышать забываю и воздух хватаю только через раз.
Наблюдает. Ждет, что я делать буду, а сам шагов никаких навстречу. Но он и так их сделал столько, что голова кругом. Он делал все шаги в мою сторону. Он бежал ко мне, несмотря на препятствия, преодолевал все без исключения. Теперь… кажется, теперь моя очередь.
Поэтому я тоже стараюсь делать все без запинок, хотя сердце выскакивает и даже в горле пересыхает от волнения. Влюбилась снова. С ума сойти. В хоккеиста! К которым сама себе обещала не приближаться никогда, но…
Разве можно было не влюбиться в Лешу? Я не понимаю, почему до сих пор у него под окнами не толпа девчонок. Он же…
– Даш, спишь? – вдруг звучит прямо перед лицом, и я понимаю, что так и стою рядом с Лешей, зависнув в своих мыслях. Да, сплю, кажется.
– Не знаю. Проверим? – спрашиваю я, и как только Леша открывает рот, чтобы спросить, прижимаюсь к нему губами, нежным поцелуем, отдавая все свои чувства.
Глава 36
Если я уснул в кресле под болтовню мамы с отцом Даши, то это самый сладкий сон в моей жизни, хотя обычно сны мне не снятся. Но тут хорошо как-то. По-настоящему. Как будто не сон, а реальность такая сладкая. Но я не знаю такой реальности, где Даша бы самостоятельно подошла ко мне с объятиями и поцелуями. Она может инициировать секс, но точно не нежные ласки. Не похоже на нее. Хотя сама она практически синоним к слову «нежность».
Но сон действительно кажется подозрительно реальным. Даша ледяными пальцами шеи касается, и я оживаю, ощущая горячие губы на своих. Что с ней? Что вдруг случилось? Когда я целовал ее у подъезда, наговорив абсолютную чушь о том, что в окно смотрит мама и нам надо поддержать легенду, она краснела и бледнела, боясь даже пошевелиться.
А тут обнимает. Сама. И целует тоже сама. Стоит на кровати, держится за меня, чтобы на мягком матрасе удобнее было, и целует так, как будто я уже смог ее в себя влюбить и завоевать. Как будто моя. И словно не убежит в очередной раз, прикрываясь дружескими отношениями.
И мне вообще не хочется этот поцелуй в горизонтальное положение переводить. Потому что сейчас ощущение нужности с головой накрывает. Я давно не чувствовал себя нужным. Всем девчонкам обычно нужны были секс, деньги, подарки всякие. Обниматься никто не любил, да и мне не хотелось давать это. Не тянуло никуда. А к Даше тянет неистово, и то, что она в ответ тянется, меня очень радует.
И когда я наконец-то окончательно осознаю, что не сон все-таки – целую в ответ, не напирая, так же нежно. Хорошо так. Уютно. В этот момент я практически счастлив.
– Дашенька, я… – Открывается дверь, и голос отца Даши звучит в ту же секунду, но зависает. Рыжая от неожиданности отпрыгивает, но на мягкой кровати чуть не падает, и я притягиваю ее за талию к себе обратно, держа крепко. Что мы прячемся-то, как дети? Ну целуемся. Не запрещено законом ведь. Взрослые люди, имеем право.
Но Юрий Николаевич не продолжает. Я не вижу его лица, стою спиной к двери, но Даша в моих руках немного теряется. Папа у нее строгий, не думаю, что видеть дочь в объятиях чужого мужика для него слишком привычно. Тем более что он настоящий папа. А любой папа до конца жизни будет дочь оберегать, если у него есть такая возможность. А она целуется. Здравствуйте. Он психовал тогда, когда я Дашу успел защитить, а он нет. А тут…
– Юра, мы едем или нет? – Я слышу маму и поворачиваюсь на голос. Она смотрит на нас с Дашей и улыбается, параллельно за руку утягивая растерянного Юрия Николаевича от двери. Шикарная женщина. Лучшая в мире. Если бы детям можно было бы выбирать родителей, я бы в любом случае ее выбрал. – Дети, мы случайно узнали, что там встреча одноклассников проходит, в общем, вернемся завтра, Юра это и шел вам сказать. Сказал? – спрашивает она уже у него. Он кивает. Я тоже не умею сопротивляться ей. Никто не умеет. – Вот и отлично. Мы уехали!
Мама закрывает дверь, и мы слышим, как Юрий Николаевич начинает ворчать, но мама не дает ему сказать и слова, напоминая о том, что мы уже взрослые и этот контроль вообще ни к чему.
Хотя я лично его понимаю. С вероятностью в сто процентов я бы спустил того, кто лез бы к моей дочери, с лестницы. И маму понимаю. У нее сын впервые за много лет влюбился, она никому не даст разрушить мой призрачный шанс на счастье.
Даша все еще немного растеряна в моих руках. И ее я тоже понимаю прекрасно. Ей наверняка неловко перед отцом. Он ее во всем контролирует, воспитывал ее один, она привыкла быть цветочком аленьким, а не показывать отцу отношения с другими мужчинами так явно. Но. Отпустить я ее банально не смог. Когда еще такое будет, что она сама в мои руки прыгнет? Надо брать сполна, пока дают.
Поэтому долго не думаю и притягиваю Дашу снова, целуя уже немного смелее.
И она позволяет. Крышу сносит от этого, не понимаю, что происходит с ней и почему такая резкая перемена в настроении. Но отступать не собираюсь. Не могу оторваться, мне физически больно даже представлять это.
Мы падаем на кровать. Дашка заваливается, не устояв, а я нагло пользуюсь положением и роняю ее, приземлившись сверху. Дашка пищит пару секунд от неожиданности, пока я снова рот ей не закрываю, а я чуть жмурюсь от боли в руке, но все равно отрываться от рыжей не планирую. Ни сейчас, ни завтра, ни когда-либо в этой жизни.
– Останься у меня сегодня, – хриплю я, переходя поцелуями на шею Даши. Сладкая. Самая вкусная.
– Леш, я… – шепчет она, задыхаясь. А я не могу понять, что говорит, когда она мне коготками по затылку водит. Мозг в отключке. – Леш, у меня месячные, я не…
– Похер вообще, Даш, просто останься.
– Ох, боже, – выдыхает она и тихо всхлипывает, когда губами по вырезу платья вожу и кожу на груди покусываю. – Хорошо, ладно. Я останусь.
– Хорошо. – Я расплываюсь в идиотской улыбке и снова целую. Ну очень сладкая.
Это первая ночь за долгое время, когда я не включаю аудиокнигу. Последний раз я опускал эту привычку, когда Даша оставалась у меня после того, как нашли маньяка. Но там банально не было сил понять что-то, чтобы слушать книгу. Сегодня ночью мы болтали с Дашей обо всем на свете до самого утра почти. Это гораздо лучше монотонного голоса в наушниках, который я слушаю каждую ночь.
Даша рассказывает о матери. Вспоминает детство. Делится воспоминаниями о жизни с отцом, который остался один воспитывать дочь. А потом ворчит, что я постоянно молчу и не рассказываю о себе.
Поэтому я рассказываю. О маме, которая сразу после выпускного вышла замуж за моего отца, потому что влюбилась. О строгой, но счастливой жизни с отцом – военным. О том, как было тяжело, когда он погиб на одном из заданий. Рассказываю о желании завтра поехать и попытаться наладить отношения с дочерью, потому что времени много прошло, вдруг получится?
Даша в этом решении меня полностью поддерживает. Даже обнимает на радостях, говорит, что давно ждала, когда я наконец-то решусь. А я решился, конечно, но на самом деле стремно. Случиться может что угодно. От того, что у девчонки давно может быть другой папа, который заслужил право так называться. До того, что они вместе с ее мамой меня люто ненавидят и не пустят на порог. Я не знаю, что будет. Но попробовать очень хочу. Тем более что за эти годы многое изменилось, и теперь я намерен идти до конца.
Просыпаюсь от безумно вкусного запаха, хочу сжать в объятиях Дашу, но на руке моей вместо ее кудрявой головы лежит подушка. Ну и что это?
Встаю и как зомби иду на запах. Даша. На моей кухне. Сырники готовит. Это рай, что ли? Точно он.
Подхожу и ласковым котом ее со спины обнимаю и целую в шею и щеку, ощущая себя самым полноценным мужчиной на планете. Хочу каждое утро так. Чтобы обниматься и целовать беспрепятственно.
И Даша, что интересно, не останавливает меня. Мне нравится. Наглею поэтому. Мокрые, видимо после душа, волосы перекидываю на одно плечо, а второе целую, бессовестно отвлекая от готовки.